Русская идея и украинская судьба Бузины

О вышедшей в издательстве «Довира» книге «Если вам скажут, что я умер, не верьте…» написала для украинского еженедельника «2000» Юлия Будникова, заместитель директора Государственного музея-института семьи Рерихов (Санкт-Петербург).

---

На одном дыхании в рождественские каникулы прочла книгу «Если вам скажут, что я умер, не верьте…» и не могу не поделиться с вами своими чувствами и размышлениями. Сразу же хочу отметить, насколько нужным и своевременным было появление такой книги, и насколько она вышла удачной: искренней, тёплой, звучащей на высокой ноте и одновременно информативной, добавляющей новые грани к образу Олеся, удачно обобщающей его взгляды. Мне кажется, я не преувеличу, если скажу, что создание такой книги сейчас на Украине — это подвиг. Но это значит, что Олесь не одинок, и его пример находит достойных продолжателей, и это еще одно доказательство того, что он и дело его живёт!

На сегодняшний день Олесь Бузина — безусловно, наиболее интересное и значительное явление в культурном поле Украины. Конечно, не единственное, но, пожалуй, самое талантливое. Такое же колоритное, самобытное, порой слишком прямолинейное, но полное задора, проницательности и подлинной независимости, как и породившее его малороссийское казачество, плотью от плоти которого он является.

И есть ещё что-то главное, наследником и хранителем чего он явился, что ускользает от однозначного определения. Его предки идентифицировали себя как православные, и есть большое желание подобным словом определить духовную суть Олеся Бузины. Не в ритуальном, разумеется, смысле, не в богословском, скорее, как иерархию ценностей. Вы слышите тот же корень в словах ПРАВда, сПРАВедливость, ПРАВое дело? Думается, у казаков, живших на рубежах русского мира, на окраинах, это «православное чутье» было обострено в результате постоянной конфронтации с чуждой системой взглядов. (Я очень надеюсь, что между моих строк не вычитают какого-то клерикального подтекста, потому что и в советскую эпоху во многих людях горел этот православный дух, для меня это очевидно).

В этом смысле у Олеся Бузины — очень украинская судьба. У этого благословенного края — трагическая доля всегда первым встречать удар извне, первым оказывать сопротивление и первым проливать свою кровь. Так было в XIV-XVI веках, в середине века ХХ, то же происходит сегодня — только слепой или идиот может этого не видеть и не понимать.

Когда я стала читать книги О. Бузины (а это произошло относительно недавно) и увидела, какие даты стоят под его очерками, я поразилась тому, как остро и прозорливо в начале 2000-х Олесь переживал агрессию на ценности русского мира и его ослабление. Он видел, как «русская идея» сдаёт свои позиции и переживал из-за этого, в то время как у «великорусской творческой интеллигенции» — назовём её так — «в тренде» были совсем другие темы, она решала «общемировые проблемы» пола, зарабатывания денег, укрепления демократии и мироощущения эпохи постмодерна. Размышления тех, кто анализировал другие проблемы, — особой популярностью не пользовались. Надо честно себе признаться, что 1990-е годы в культуре и политике были мало патриотичны.

С 2014 года (благодаря украинскому кризису, заметим) ситуация резко изменилась, т.к. был брошен открытый вызов, все сняли маски и забрала, в Великороссии очнулись от беспечного то ли либерально-казуистического, то ли криминально-олигархического бреда наяву, лихорадочно стали осмыслять своё историческое прошлое, в том числе вчерашнее, ценности отцов и дедов, заветы классиков. «Русская идея» вышла из пыли библиотек и тиши научных кабинетов, где она обреталась последние лет 30−50, и снова, кажется, влилась в «злободневные» формы бытования: от политических трибун до сериалов и ток-шоу. Хотя испытание модой и востребованностью — одно из тяжелейших: сразу появляется куча халтуры и дешёвых подделок.

Олесь Бузина, едва ли не единственный среди наших современников, с гениальной интуицией включил в область своей «исторической философии» — я бы так определила жанр его размышлений — две оси русского мира: «Москва — Третий Рим» и «Киев — второй Иерусалим», которые являют собой два модуса взыскания Небесного града (той самой «русской идеи»): государственный и личностный (недаром Киев — колыбель русского монашества).

Сразу особо подчёркиваю, что эта парадигма никакого отношения к политической конъюнктуре или идеологическому официозу не имеет, это социокультурная формула, которая может находить отражение в каких-либо конкретных политических решениях (таких как участие русской армии в войне на Балканах в XIX в. за освобождение Болгарии и Сербии от османского ига), общественных движениях (одно из самых эпохальных, разумеется, русский Раскол и староверчество), произведениях искусства (псковское храмостроительство XVI века, например, или Фёдоровский (Русский) городок в Царском селе) и т. п. Различить эту парадигму в вихре событий можно только при наличии определённой суммы фактических знаний и необходимой духовной концентрации. В Олесе воплотилось то и другое, потеря таких людей для культуры невосполнима.

Ещё хотелось бы сказать о подлинной независимости, которой бредят сегодня иные жители Украины и никак её не обретут. Сколько Олеся осуждали и осуждают за то, что он на кого-то там «работал». Причем осуждают, ясное дело, те, кто сам зависит если не от западных подачек и милости, то от собственных националистических или идеологических химер, питающих ущемлённое самолюбие и какие-то тайные комплексы и страхи. Такие люди и не хотят знать, и страшатся истины — как в виде фактической правды, которая аннулирует их фантомы и привилегии, так и в виде Света, который испепеляет лукавство и кривду. Быть независимым можно, лишь имея ясное сознание. У Олеся Бузины оно как раз было, и работал он, разумеется, на Истину, которая, как ни крути, одна — у Бога и от Бога.

В самом начале ХХ века художник Николай Константинович Рерих призывал соотечественников (соответственно, и жителей Украины тоже) пойти по пути просвещённого неонационализма, который заключается в нахождении и непредвзятом изучении оригинальных культурных корней и исторических путей, которые складывали особую национальную физиономию и традиции народа, в осмыслении того, что одухотворяло национальное бытие, чем люди живы были, о чём легенды складывали, а главное, — в том, чтобы строить жизнь, сообразуясь с высшими достижениями народа, с его нравственными идеалами. Думаю, иного пути ни у одной нации нет, если она хочет здорового развития и счастья для своих детей. И, как мне представляется, националист номер один в сегодняшней Украине это — Олесь Бузина.

Когда-то давно Нина Берберова сказала о Владимире Набокове: «Он стал оправданием нашего поколения», — имея в виду волну русских эмигрантов, которые покинули родину в юном возрасте и формировались как взрослые личности, как художники уже вне России. В основном это было «пропавшее поколение», которое должно было с ранней молодости бороться за свое существование, материальное и духовное, в чужом мире, которое не имело особой возможности учиться, не имело «питательной среды» и «устоев», как это было у предыдущих поколений поэтов и писателей. Многие «сломались», погибли от наркотиков или пьянства, во многих умерла их творческая природа.

А вот Набоков не просто не перестал быть творцом, не просто рассказал, чем живы были эти гонимые миром странники с русскою душой, он ещё стал мирового значения писателем, привнеся что-то своё, новое, как в художественный язык, так и в мировосприятие эпохи. Он был один, точнее, первый, а сколько потом в культуре появилось явлений «под Набокова», «через призму Набокова»!

Уверена, то же будет с творчеством Олеся Бузины. Эти писатели кажутся такими разными, почти противоположными — плоть от плоти петербургской элиты и внук малороссийского казака, литератор-биолог и литератор-историк, но между ними есть органическое родство: аристократизм духа. В обоих он проявлялся очень ярко и душевной чистоплотностью, и неподкупностью, и чувством собственного достоинства, и рыцарским служением правде.

Тут мы подходим к ещё одному важному моменту: семье, традициям. Причём обнаруживаем, что социальные катаклизмы в России ХХ века удивительным образом не привели к полному уничтожению аристократизма духа, который продолжал жить и в коммунальных квартирах, и в мазанках, и в теплушках. Книга, которую я прочла, принесла мне ещё одну большую духовную радость — узнать о семье Олеся Бузины и полюбить её. Так же, как я люблю своих предков, находя, между прочим, много общего между ними и родными Олеся. Эти люди трижды достойны уважения! Они не просто вынесли на своих плечах страшные испытания, честно трудясь и сражаясь, они подавали нам пример служения. Произнося «нам», мне так приятно почувствовать в этом слове единение с Олесем. Потому что, ей богу, одно из самых мне симпатичных качеств у этого писателя — объективность, полное отсутствие озлобленности против истории своей страны в том именно виде, в котором она состоялась.

Не удержусь и скажу о себе: меня поражало в моей бабушке, потерявшей на Беломорканале своего отца, в деде, который чудом не умер от голода в Поволжье, что они не только очень много трудились и были очень порядочными людьми, но и то, что они не ругали власть, строй (уже когда можно было :-))), а сознавали, что стараются для своих соотечественников (не «рабов», а людей) и родины, и внукам этот патриотизм прививали.

И вот я думаю: если они были преданы стране, в которой жили, имея «державное мышление», то какое право поносить что-то задним числом имеем мы, сытые-обутые-одетые? Ведь эти испытания не по нам, а по ним прошлись, вот они пусть и счета предъявляют. Кто хотел — тот уже предъявил. А многие наши современники просто делают теперь себе на этом политический капитал, крича громче всех. Вот почему мне очень импонирует та предельная вдумчивая осторожность, с которой даёт исторические оценки прошлому Олесь, ни от кого и ни от чего не отрекаясь, понимая неизбежность многих процессов. Для меня это признак большого ума в первую очередь, а не только воспитанности и уважения к старшим поколениям.

Олесь Бузина выбрал в качестве инструмента своего творчества так называемый «забавный русский слог» — я использую это выражение в качестве литературоведческого термина. И это был, я считаю, его удачный выбор и правильный ход. Это не только соответствовало его темпераменту и характеру литературного дарования, но и обеспечило массового читателя, массовую аудиторию для его мыслей и накопленных знаний. А это, в свою очередь, позволило ему выполнить его миссию, которая стала особенно очевидной в последний год его жизни и продолжает с течением времени укрупняться в своих масштабах. Большое видится на расстоянии.

Разумеется, миссия его заключалась не только в его бесстрашном отстаивании исторической правды и права соотечественников знать эту правду, так же, как и выбирать свою культурную идентичность.

Олесь Бузина внёс свой вклад и в общую копилку русской мысли. Надеюсь, согласных со мной будет становиться всё больше. Мне хочется отметить, что, несмотря на особенности стилистики, которые могут поначалу вызвать не совсем серьёзное отношение к автору, мы имеем дело с серьёзной исторической и социокультурной публицистикой, а подчас и с подлинной философской мыслью.

В своё время «забавный русский слог» помог Льву Гумилёву приобщить широкие слои читателей к своей теории и своим знаниям, которые в противном случае остались бы достоянием единиц из учёного мира.

Как рериховед не удержусь также от сравнения с литературным творчеством Николая Рериха: оно представляет собой ряд стихов, очерков, статей, даже сказок, но для меня очевидно стоящее за всем этим цельное глубокое мировоззрение. Просто оно не изложено в виде системы, да и зачем это непременно нужно? Главное — оно есть и непрерывно будит нравственную мысль читателя.

То же впечатление оставляет творчество Бузины. Олесь Бузина стал явлением в украинской культуре, которая создаётся на наших глазах так же, как и государственность. Отныне вряд ли хоть один украинский историк сможет работать, «как будто не было Бузины», если он хочет чего-то стоить для науки и прямо смотреть в глаза думающим и образованным соотечественникам.

Много благодатного, плодоносного материала книги и статьи Бузины дадут для исследований по культурологии. Про публицистику я уже не говорю: для журналистов с не потухшим сознанием, я уверена, Олесь уже стал идеалом и эталоном. Признаюсь честно, мне даже трудно его с кем-то из российских журналистов или публицистов сравнивать (да простят меня последние). Его мысль не только более смела, но и более кристальна, для меня он больше наследник «русской идеи» и продолжатель плеяды русских философов-публицистов, чем завсегдатаи наших отечественных СМИ. И в нём чувствуется какая-то подлинная, интимная связь на уровне слова-логоса с его любимыми Гоголем, Булгаковым, вообще с русской литературой.

Уже не раз было замечено, что «поэт в России больше, чем поэт», потому что слову здесь придаётся сакральное значение, а, следовательно, власть боится слова не меньше, чем дела, стремясь уничтожить то, что идёт вразрез с её (власти) делом. Вот и с Олесем случилось то же. Но, выбрав служение слову, он обеспечил себе кратчайший путь в бессмертие именно в русском мире, апологетом которого он был. Читая очерки и выступления Бузины сегодня, поражаешься провиденциальности многих его слов, а иногда их горькой иронии. Вот написал он про пагубную склонность русских к смерти, в то время как нужно «бороться до победы, а не до смерти», правильно так написал, жизнеутверждающе, а сам не удержался, поддался этому «упоению в бою», гордому «мёртвые сраму не имут». И это в нём тоже такое русское!

В самое сердце пронзила меня и история Евгения Морина. Вот ещё одна страшная трагедия ещё одной семьи на Украине! И одновременно рассказ о невероятной преданности, светлой голове и живом человеческом сердце. Возможно, без этих бед и испытаний мы бы не осознали, какими мужественными и стойкими духом могут быть наши современники и соотечественники. Я говорю это не только об Олесе, о Жене, но обо всех без исключения, чьи слова и имена есть в книге памяти О. Бузины.

Используя слово «соотечественники», я не оговорилась. Многие на Украине за последние годы постарались отречься от родства, а я так вот всегда считала Украину прекрасной частью своей родины, а её жителей своими соотечественниками. А как могло быть иначе, если моя учительница по литературе, киевлянка, приехавшая учиться в Ленинград в пединститут и вышедшая здесь замуж, столько рассказывала нам о своих родных местах, о дружбе с Виктором Некрасовым, автором знаменитой повести «В окопах Сталинграда» (тоже киевлянином), «таскала» нас по всей Украине, в основном по литературным местам. Где мы только ни были: в Киеве, Полтаве, Сумах, Миргороде, Путивле, Новгороде-Северском! Ещё одна моя литературная и культурная любовь была Одесса, куда я потом и сына много раз привозила летом на отдых. Я уже не говорю о том, что у меня дядя (женившийся в своё время на украинке), две сестры и племянница живут в Черкассах, и ту самую «исконную», исходную, историческую Украину — «тонкую полоску», как писал Олесь, — я знаю как свои пять пальцев, изъездила вдоль и поперёк, посетила там все музеи и памятники, какие только можно, чем, наверняка, большинство нынешних «националистов» похвастаться не могут.

Конечно, меня бесит, когда теперь какие-то сопляки заявляют мне: «Никогда мы не будем братьями». С ними — конечно, не очень хочется. Хотя (почти повторю мысль Олеся): поражаюсь, как можно видеть врага в человеке, дед которого сидел в одном окопе с твоим дедом или прадедом и ел с ним из одного котелка! Но, читая книги Олеся Бузины, а теперь и сборник «Если вам скажут, что я умер, не верьте», я убеждаюсь, что всё осталось на своих местах: и братья, и сёстры, не просто по крови, а по разуму, по духу, и Украина-Малороссия, которую я очень люблю.

И в завершение я хочу вспомнить стихи А. Городецкого, которые наиболее точно и емко выражают мои мысли и чувства, растревоженные прочтением этой замечательной книги:

Неторопливо истина простая

В реке времён нащупывает брод:

Родство по крови образует стаю,

Родство по слову — создаёт народ.

Не для того ли смертных поражая

Непостижимой мудростью своей,

Бог Моисею передал скрижали,

Людей отъединяя от зверей?

А стае не нужны законы Бога —

Она живёт заветам вопреки.

Здесь ценятся в сознании убогом

Лишь цепкий нюх да острые клыки.

Своим происхождением, не скрою,

Горжусь и я, родителей любя,

Но если слово разойдётся с кровью,

Я слово выбираю для себя.

И не отыщешь выхода иного,

Как самому себе ни прекословь, —

Родство по слову порождает слово,

Родство по крови — порождает кровь.