Теменное око

И персонажами, и главными героями художественных произведений в мировой литературе, пожалуй, перебывали все. Герои и преступники, маргиналы и цари, гуманоиды и готы, львы и куропатки. Всё и вся податливы резцу, перу и кисти. А вот уловить в своё произведение власть, власть действующую — задача человеку творческому почти непосильная. Заполучить её что в художественное полотно, что в скульптуру, что в роман… Смотришь на картину: если не подписана — король, император, президент, если не «в царственном венце» или мантии — и не поймёшь, кто пред тобою. Если на постаменте не стоит вензель «Царь Пётр Первый» или тебе не растолковывает это краевед, не больно и догадаешься, что Медный всадник — император и есть. Если король голый, короля в нём и не признаешь. Без сопроводительной записки… Редчайше: глянул и понял — пред тобой власть!

Художник, творец, как правило, с властью в отношениях разнообразных — близких или непростых — но он не внутри её. Он не знает её как свой, пусть это и придворный художник. Он все-таки около. И он её боится. Трепещет перед нею. Даже Пушкин. Казалось бы! «Самовластительный злодей, тебя, твой трон я ненавижу!» «Тираны мира, трепещите…» А при личной встрече с государём? Едва ли не подобострастие. Власть! Она гипнотизирует, она давит.

И близкие к власти художники сути её, её пружин, механизмов, из чего они состоят и как срабатывают — не знают. Могут наблюдать. И судят как наблюдатели. Всё- в прошлом, все повествования — о былом. «Встал, повернулся, высочайше одобрил…» Да мы это сами видели и знаем.

В наше время власть особенно привлекает, манит. Она очаровывает, именно её добиваются и к ней стремятся амбициозные деятели планеты. Во власть рвутся из культуры, из искусства, из шоу-бизнеса, из финансовых сфер, из спорта. Мы живём во времена, когда власть не только определяет политику, но и формирует культуру, спорт, экономику, меняет климат, регулирует численность населения планеты.

Власть сложна. Сложна и тем, что она — на виду, стремится к публичности. Но она и очень закрыта! И тем успешнее и эффективнее, тем более маняща, чем закрытее. То, что показывают электорату на фотосессиях «в быту и застигнутый врасплох» принц или президент — это только когда они пожелали показать эту часть быта и пригласили фотографов.

Сталкиваясь с властью постоянно и повсеместно, тем не менее не знаем её анатомию.

Да, появляются произведения о политических деятелях, о событиях регионального или планетарного значения. Журналисты президентских пулов, «особы, приближённые к …», пытаются излагать свои впечатления, даже называют это повестями или романами. Но покуда довелось читать только очерки, растянутые репортажи, мемуары, дневники, обработанные «под художественную литературу».

Чтобы создать значительное художественное произведение, надо быть в среде, в том материале, о чём говоришь. И быть «над», наблюдать со смотровой площадки — одновременно. Надо знать и понимать больше, чем знает и понимает предмет твоего внимания.

Надо не бояться увидеть и рассказать о том, что увидел. Не поддаться соблазну воспевания. Не щадить ни власть, ни себя. Не страшиться разрыва связей дружеских и деловых: могут отшатнуться!

Роман «Время золотое» Александра Проханова — новое явление в русской литературе. Да, наверное, и в литературе мировой, насколько довелось её узнать. Потому что главным действующим лицом, или силой, романа является власть. Писателю удалось запечатлеть власть! Ухватить её как действующее явление. Как некий «ветер истории». И не только ухватить. Проханов сам формирует власть. Её цели и задачи. Чертит силуэты, в которые вписывается затем власть. Как в романе, так и в жизни. Контурные карты, которые начертил Проханов, раскрашивает затем власть. В цвета, подсказанные им. Из-под пера писателя — скрижали, по которым власть действует. Он нарисовал контуры президента России, и в них вписался Путин: с осознанием России как империи. С понимаем особого пути нашей страны. С отношением к русским как к людям с иными устремлениями в жизни, с отличной от западной доминантой — духовной.

Проханов не верил, что Крым — это русская земля. А знал и чертил контуры России, где был Крым — русская земля. Он показывал жизнь — непростую, беспутную, героическую, стоическую, показывал работу на уральских и сибирских заводах, сражения в горячих точках, раскидывал необъятные просторы страны в своих текстах: широка страна наша родная. И крымчане остро почувствовали: они — русские люди! И хотят в горе и радости быть со своей родиной — матерью. Чтобы они — одним выдохом: «Россия — родина моя». И они сказали. Даже либеральные деятели это признают, истерично упрекая президента, что тот действует по указке передовиц Проханова. Что Проханов выкликал Крым.

Что нам стоит дом построить? Нарисуем, будем жить. Что стоило Проханову построить наш дом, нам дом — Россию? Поездки по всем горячим и закипающим точкам, стройкам, по параллелям и меридианам, неприятия и гонения, клевета и замалчивания, реальные угрозы и прямое давление. Вот цена! Вот- что ему стоит! И всё — в романе.

Почему писателю удалось то, что покуда — никому? Создать власть, описать власть. Проханов обладает уникальной способностью — видеть невооружённым глазом «химическую решётку». Того, на что смотрит. На человека, на народ, на страну, на власть. На будущее. Он видит. Теменным оком. Препарирует видением художника. Предвосхищает. Талант и видение не видимого другим — сочетаются.

Все последние романы Проханова — в той или иной степени — о власти. Но там властители — действующие лица. «Человеке звезды» — власть светская и духовная: губернатор, митрополит, министры, начальник краевой милиции. «Политолог» — политический бомонд, весь спектр. «Теплоход Иосиф Бродский» — власть предержащие и те, кто во власть вводит. «Холм», «Истребитель», «Алюминиевое лицо» — тоже власть. От рядового чиновника до президента. Этакие «эскизы к портрету» власти для романа «Время золотое». А во «Времени золотом» — российская власть как таковая — главный персонаж. Именно вокруг неё развиваются события. И именно она развивает, инициирует или прекращает события. Она формирует людей, их поведение, их характеры, их судьбы. Какие-то люди попадают во власть, какие-то становятся властью, а каких-то людей власть, как ураган, несёт помимо их воли.

Во «Времени золотом» действующие лица, персонажи — не так и значимы. Важна власть и то, как она с этими персонажами взаимодействует. Она в них вливается, переливается, из кого-то выходит, в кого-то перетекает. Ты её не видишь, но по действиям людей понимаешь: власть в них, или она ушла от них — испустился дух, выпорхнул из человека. А этот вот гоняется за нею, чтобы ухватить, чтобы наполнила его. Ведь без власти он — оболочка. И если до вхождения в него власти он был кем-то, пусть и не столь могущественным -страшим преподавателем, банкиром, врачом — то современная российская власть, побыв в человеке, выедает его. И если из своего «обиталища" — того или иного властителя — ушла, он — пустышка. Дерюжный мешок. Порой и набитый деньгами.

Итак, роман — анатомия власти. Автор как прозектор препарирует её. А власть — это что? Как можно рассекать, показывать в разрезе нематериальное? Как сделать ощущаемым не «данное нам в ощущениях»? Власть не существует сама по себе. Она проявляется через кого-то. Власть не самодостаточна и не самостоятельна: она влияет на носителя, но и он индивидуализирует её собой. Она может менять человека и меняет, способна превращать Савла в Павла: Чегоданов первого срока президентства и идущий на выборы в третий раз- это люди, имеющие разные векторы движения, разные идеалы и устремления.

Но полностью изменить человека власть всё-таки не может. Она взаимодействует с готовым объектом, в предлагаемых обстоятельствах. И чем раньше она попадает в объект, тем более шансов ей быть сильной, совершенной, воздействуя на своего носителя. Потому в конце романа появляется с сияющим нимбом над головой — отрок. Надежда — на него.

Власть как некий дух вселяется в людей и движет ими. Ведь говорят: бес вселился. В романе — власть, похоже, от беса. И кто изгонит? Чтобы вселить — от Бога. Вселить власть, которая — под Богом. И это показывает Проханов. Нимб над головой мальчика в финале- это надежда, данная нам всем.

Не единожды писатель говорил, что в России хорошо, если власть исповедует принцип: любить народ, бояться Бога. Прямо он заявляет это и в романе. В этом романе никто не любит народ, и никто не боится Бога. Потому нет положительного героя. И писатель это показывает: как радетели — во власти ли, в оппозиции ли — не любят народ. Как они не боятся Бога. В романе Бога боится автор. Любит народ- автор. Он под Богом ходит. И знает, что он — под Богом.

Наше время называют временем безвластья, слабой власти, говорят, что власти нет. Люди жаждут сильной руки, то есть хотят власть ощущать. Её силу, её необходимую жёсткость. Проханов не раз высказывался: слабое, несовершенное государство лучше, чем его отсутствие, потому что, когда государства нет, начинается хаос, и исчезает сама страна, она летит в бездну.

(Это хорошо понимает и один из ключевых персонажей — Бекетов, который уговаривал Чегоданова изменить конституцию, то есть власть, идти на третий президентский срок, не упускать историческое время страны. Потому и принимает предложение Чегоданова вернуть того во власть.)

Так что, если люди не ощущают власть, значит, её нет? Она есть. И она не даётся просто так. Её надо брать. Даже слабую — жёсткими методами.

Очень кратко содержание романа: события разворачиваются в России во время, близкое к выборам. На них бывший президент Фёдор Чегоданов, ныне премьер-министр, на время отдавший полномочия своему «преемнику» Стоцкому, «мнимому президенту, послушной марионетке», опять идёт на президентство. Молодой амбициозный оппозиционер Иван Градобоев собирает протестные толпы, намереваясь занять Кремль. Помочь овладеть властью может опытный политтехнолог, буквально кудесник, государственник до мозга костей Андрей Бекетов. Ну и далее… Мы всё это знаем из нашей недавней истории. Но, прочитав роман, мы узнаем бесконечно много о времени и о себе, о стране и о мире, нас впустят во все святая святых. Политологи, аналитики, консультанты со всеми их институтами не знают и не умеют и толики того, что знает писатель Александр Проханов. И делится с нами.

Начало романа. Оппозиционер Градобоев выступает на митинге на Болотной площади. «Градобоев чувствовал могучую слепую силу толпы… Градобоев любил толпу, Страшился её. … Повелевал ею, навязывал свою волю и был в её власти. Как сказочный царевич, питал её своей плотью, кидал ей в пасть сочные, вырезанные из тела ломти, боясь, что зверь с окровавленными ноздрями кинется на него и сожрёт. И в этом было упоение, несравненная сладость, неутолимое сладострастие».

Власть — страсть. Он повелевает толпой, власть повелевает им. Толпа. «Это громадное скопище, это чудовищное существо было подвластно Градобоеву. Он сотворил его лёгким нажатием клавиш. Призвал к восстанию». «Над чёрными крышами, в меркнущем небе, озарённый, дышал Кремль. Градобоев чувствовал его близость, его пленительную доступность»

И само слово власть — главное слово романа, слово ключевое. «Толпа была в его власти.» «Градобоев объявил выборы фальшивыми, президента нелегитимным, а это и есть момент безвластия», «Пресыщенная, безнаказанная, власть собиралась в очередной раз праздновать победу…», «хранитель сверхмощного орудия власти», «Этот ковчег доставил на землю загадочного пришельца, чтобы тот отнял у Чегоданова власть», «Чегоданов вцепился во власть, как клещ… Его власть превратится в дым», «Мир начинал колебаться, власть ускользала…».

Это лишь начало романа. А далее — только возрастает напряжение, усиливается борьба. За власть. И это отражается на лексическом ряде, определяет семантику.

Власть большая и малая, над страной и над толпой, над подчинёнными и над женщиной. Но и они — страна, люди, толпа, подчинённые, женщины — влияют на носителей и соискателей власти. Власть в романе — в переходных состояниях, в пограничных. Чегоданов во власти уже был, сейчас после того, как отдал её преемнику, стремится вновь придти. И Стоцкий в подвешенном состоянии: ему вручили власть на время, и он не был уверен, что это — его, он хочет удержать в руках то, что не его, пытается плести интриги. Градобоев добивается власти, она вот-вот попадёт к нему. Тоже зыбкое состояние.

Мы видим буквально ритуальные танцы: этот манит, этот прощается, этот боится потерять. Политические ритуальные танцы персонажей. У каждого — свой рисунок. Бекетов- хореограф. Он ставит «па» и солистам, и «коллективам исполнителей», тем или иным движением вводит во власть или выводит из неё.

В романе много действующих лиц, персонажей. Узнаваемых, имеющих прототипов. Но положительного образа нет. Герой — власть. А власть ныне и не может быть положительным героем. И её служители — тоже. Свита делает короля. Власть делает свою свиту.

Основной женский образ — Елена, подруга Градобоева. Некогда подруга Бекетова. Вновь подруга Бекетова… Она деятельна, разделяет взгляды, готова в горе и радости… Но женщина, которая была в состоянии жить с двумя людьми, с двумя мужчинами — изначально вероломна. А потому так легко стала по существу инструментом манипуляции, становится орудием борьбы за власть. Сыграла роль троянского коня. Внедрила к нынешнему возлюбленному возлюбленного бывшего. Ею пользуются. А она и не героиня, чтобы не позволить этого.

Елена — прекрасная? Нет, ужасная.

Главное действующее лицо — Андрей Алексеевич Бекетов. Он знает технологии власти. Настоящий демиург. Прозорливец. Он не верит, что победа будет за тем-то, а знает: вот этот получит власть. Знает, как её из кого-то выманить, а в кого-то вселить. Потому его в своё время, после победы на прошлых выборах, отдалил от себя Чегоданов, объясняя: «Он слишком много знал обо мне. Имел слишком много власти. Знал, как устроена власть. Умел этой властью пользоваться. Он мог искуситься, воспользоваться тайными инструментами власти и направить их против меня. Мне казалось, он не прочь стать президентом».

Ведь у Чегоданова-президента в руках в лучшем случае пульт, ядерный чемоданчик. А у Бекетова- микросхема, формула ядерной реакции. Но в действительности «Он одержим одной идеей — сберечь государство».

Он оснащает Чегоданова идеями. Он умеет расположить, обольщает Градобоева. Да так, что тот вверяет ему свою судьбу. Он знает, как внедриться к Градобоеву: через Елену. И цинично использует её. Бекетов умеет соединить несочетаемое, собрать на одной площадке лидеров всех партий, движений, сообществ. А потом сталкивает лбами так, что их отбрасывает друг от друга почти бесповоротно.

Так если он манипулирует людьми, если он вероломен, сам не положителен, то какими идеалами он может оснащать людей, на которых реально оказывает влияние?

Не лучше и Градобоев: привёл Елену к насилию, отдал её в руки насильников. Он и Россию так же отдаст в руки истязателей. И планирует это сделать, готовя толпу к штурму Кремля, заявляя: «История — кровавая дама».

Но без сакральности власть для народа нелегитимна. Когда царь расстреливает безоружных подданных — он теряет сакральность в глазах народа. И его сметают. Бог даёт жизнь. И та власть, что под Богом, она не лишает жизни. Ельцин, расстрелявший Верховный Совет, потерял сакральность. Одно дело — война, за родину гибнуть. Другое дело — детей и женщин расстреливать. И это прекрасно понимает Чегоданов. Потому он боится интриг и вызовов Градобоева, который всячески провоцирует его на пролитие крови. Хотя и говорит, что насилие для него неприемлемо, целенаправленно приводит в ярость толпу, делает её агрессивной, чтобы у властей не было иных путей усмирения, кроме насилия.

Сам Градобоев этой сакральности не ощущает, он меряет власть на западный манер, с калькулятором в руках, подсчитывает выгодно-невыгодно, разговаривает с толпой на языке килограммов, литров, метров, сколько будет добавлено к зарплате, сколько украдено Чегодановым и его командой. Других смыслов он не понимает. А Чегоданов интуицией, с помощью Бекетова понимает: Россию аршином общим не измерить. В Россию можно только верить! Проханов в Россию верит и верил всегда! И своей верой «спасал вокруг себя тысячи». Его верой прониклись уже все слои общества.

И все персонажи романа — жертвы государства. Все они существуют для того или только потому, что есть государство российское. Если бы не было государства, если бы оно рухнуло, то погребло бы и их. Кто-то хочет взять Бога за бороду — получить власть. И уже подчиняет всю свою жизнь, этому, то есть государству. Потому что именно государство даёт власть. Нет государства — нет власти. Любовь к власти сильнее любви к женщине. Ради власти жертвуют и женщиной. А ради женщины не пожертвовали ни толикой власти. Да, собственно, ничем. Друзья, привязанности, возлюбленные, привычки — это вторично. Главное — власть.

Это и роман о человеке, который несёт в себе грандиозное ощущение таинственной русской страны, эту таинственность постигает, понимает её, потому и успешен в продвижении людей во власть. Потому Бекетов и ужасается возможности прихода к власти Градобоева, Россию не чувствующего совершенно. Знающего русскую географию, но не знающего русскую душу.

Бекетов понимает: пусть и плохая власть, но она удерживает, предохраняет страну от разрушения и исчезновения. Но сам является недостойным этой страны. Он не праведник, он — грешник. Ведь он достигает своих целей через преступление, через падение, предательство. И это мучительно сознаёт. Знак греха и падения — цветок. Бекетов вскоре после смерти мамы получил в дар орхидею, и та зацвёла через полгода. «Ему показалось, что это мама прислала ему с неба букет в знак вечной любви». Бекетов очень дорожит этим цветком, бережёт его, и через него видит знаки, что посылает ему мама. И вдруг цветок вянет, погибает: мать осуждает то, какими средствами он достигает целей. Ведь она там, «где знают всё», знает, что богоугодно, а что нет. Он понимает: мама не одобряет его, уходит от сына. Бекетов страдает.

И ведь победа, которой он добился для Чегоданова, не будет прочной. У неё зыбкий фундамент, потому что ложный. И когда президент триумфатором взошёл на престол и в Георгиевском зале клялся на конституции, на него сквозь окно упал синий луч, который Чегоданов воспринимает как перст божий. А это вонзилась разящая игла.

И не случайно Бекетов сразу после трансляции инаугурации выходит на улицу «города двух цариц», куда он вновь удалился, видит отрока с сияющим золотым нимбом над головой. Этот отрок опровергает победу Чегоданова. Ставит под сомнение легитимность власти в избранном через предательство и лукавство президенте. Власть эта — от лукавого! Настоящий спаситель вовсе не тот, кто клялся на конституции во время триумфа на инаугурации. А настоящий тот, кто ещё только должен придти и искупить чудовищное падение всех их или всех нас.

Очень интересна «теоретическая часть» этого высокохудожественного произведения. Все имперские философии, формулируемые Прохановым, разлиты в этом романе. Там целое учение: Бекетов постоянно произносит метафизические монологи. О русской истории, о категории чуда, об имперском характере нашей страны, о роли лидера, о власти, «о русской святости, о неисчислимых русских страданиях, о райской мечте, спрятанной в глубинах изнурённой русской души»… Бекетов вторгается в Чегоданова и Градобоева целыми инвективами, композициями, он разъясняет, выстраивает схемы, пытается преобразить и оснастить своих подопечных идеалами. И если брать их отдельно, вычленить из текста — это и есть готовое теоретическое учение, которое (если судить по изменения в современной политике) уже берут на вооружение те, кто сейчас — власть. В ком — власть.

Роман не годится для цитирования. Потому что в цитату он стремится весь — целиком. Неправдоподобно точные и яркие метафоры. Смысловые построения, политические учения.

Метафоры не только украшают текст, но они через ясный образ объясняют самую сложную философию или политическую конструкцию, делают её понятной и доступной. Одной простой фразой рисуется портрет, картина, для описания чего понадобилось бы не одно предложение. «Ощупывал глазами». И всё! Ты уже видишь — как смотрит и кто смотрит.

А идеологические теории, которые излагает Бекетов, столь ясны и привлекательны, что ты становишься адептом этой веры: в Россию, в её будущее, в необходимость жертв во имя, в чудо, которое случалось в жизни Бекетова и которое он сам творит. И мы наблюдаем технологии сотворения Павла в Савла.

Политические же расклады, изложенные Прохановым, интересны не только с точки зрения информированности о «политической кухне», так ещё и это читается как детектив, авантюрный роман. Мы видим, как делалась политика, в которой мы и живём. Но по этим конструкциям можно построить и будущее.

Нет сомнения, что романы Проханова, и «Время золотое» в том числе, изучают в ЦРУ, МИ-6, и прочих разведках мира. Не говоря о политтехнологах, которые получили готовый учебник «Сделай сам». Конечно, у вас так не получится. Но так не получится и у всех остальных, как у гения политтехнологий Бекетова, так что вы со всеми остальными- в равных условиях. Чего стоит первый урок Бекетова, данный Чегоданову: не уменьшать протестную толпу на Болотной площади, не разгонять её, а наоборот, увеличивать и разнообразить представителями всех течений, партий. В бульон толпы накрошить самых разных, несочетаемых порой ингредиентов: русских националистов, ярых либералов, офисных клерков, патриотов. Провести спецоперацию «Суп». И показывать эту толпу, что устрашит народ бушующей массой, кипящим котлом, угрозой бунта столикой толпы.

Это классический роман: сюжет, его развитие, место и действующие лица… Но писатель не стеснён канонами, не идёт в колее. Поэтому его классический роман — новаторский.

Автор через конкретные события, живо вырисованных, узнаваемых лиц умеет показать общее: страну, народ, те идеи, что властвуют над умами. Энциклопедия русской жизни. Вся таблица Менделеева. Повесть временных лет. Страна, слои общества, социальные группы, климатические зоны и часовые пояса. История и география, политология и социология.

Романы Проханова — прямого действия. Просветительство: знания, идеологии.

Роман неисчерпаем, бездонен, трактовок требуют все персонажи, все события, все художественные приёмы. Я прочитала роман несколько раз. И каждый раз изумлялась чему-то новому, не увиденному в предыдущие чтения. Роман Проханова — атом. Мощный, неудержимый, неисчерпаемый. То — мирный. То — взрывающий.

«Но никто на свете не умеет…» Лучше Проханова смеяться и любить. Никто не умеет лучше него писать романы. О времени, о себе и о тебе.