Банковский кризис-2020: Российскую экономику пугают «черным октябрем»

Менее чем через месяц, уже в середине октября нынешнего года, Российская Федерация рискует столкнуться с глобальным банковским коллапсом. Такое резонансное заявление сделал, в частности, известный отечественный экономист, публицист, автор многочисленных монографий и учебных пособий, постоянный автор «СП», доктор экономических наук Валентин Катасонов. Эта проблема в финансовом секторе, допустил эксперт, может случиться по причине кризиса неплатежей из-за отсутствия восстановления отечественной экономики, и в конечном итоге способна спровоцировать обвал всей банковской системы страны.

Интересно, что буквально на днях российские информагенства сообщали: к исходу минувшего августа общий объем кредитов, предоставленных банками населению, достиг грандиозной цифры — 1 триллион рублей, причем Сбербанк вообще поставил персональный рекорд, выдав населению на руки 441 млрд рублей, что в 1,5 раза превысило среднемесячный показатель по гражданским займам в докризисный период в стране. А сам президент России Владимир Путин не далее как 10 сентября на совещании по экономическим вопросам публично признал: «Начиная с июня … в России наметилось восстановление экономической динамики. Растёт потребительская активность, постепенно возвращаются к прошлогоднему уровню такие важные показатели, как потребление электроэнергии и объём грузоперевозок по железной дороге».

«Неужели все это — не более чем небольшая пауза перед очередной экономической бурей?» — поинтересовалась «СП» у экспертов банковского дела.

— С одной стороны, — отметил в беседе с изданием руководитель Центра исследования международной экономики ИМИ МГИМО Михаил Мамонов, — в этом году из-за угрозы распространения коронавируса мы столкнулись с кризисом, который вначале был чисто техническим, а потом — абсолютно экономическим. Не только в России, но и во многих других странах последовало массовое закрытие малого и среднего бизнеса, мы увидели если не полноценные увольнения, то переход на сокращенный рабочий день и сокращения зарплат. Все эти факторы однозначно говорят нам о том, что кризис неплатежей в том или ином масштабе будет, и это опровергать или отрицать невозможно. Но, с другой стороны, если мы будем основываться на представлениях о том, как сильно российская экономика может упасть, тут прогнозы могут быть разными.

«СП»: — Обычно, если российская экономика падает, то падает сильно, хотя нам об этом предпочитают не говорить.

— Да, наши министерства склонны занижать цифры. Так, в этом месяце они говорят о падении экономики около 5%, тогда как международные организации прогнозируют нам 8−12%. Вспомним то падение российского ВВП, какое наблюдалось во время нашего локального экономического кризиса неплатежей, вызванного нефтяным и санкционным шоками, в 2015 году. Тогда масштаб снижения был меньше — примерно 4%. Но если говорить о глобальном мировом кризисе 2008−2009 годов, то тогда российская экономика падала в среднем на 8%, что вполне сопоставимо с нынешним уровнем. При этом доля просроченных кредитов на балансах банков упала где-то с 1,5% до 10% совокупного кредитного портфеля.

«СП»: — Да, это был серьезный, масштабный банковский кризис.

— Совершенно верно, и тогда, как мы знаем, волна банкротств усилилась. Однако ничего драматического все же не произошло. Такое стало возможным благодаря ряду причин. Во-первых, банков много, и всегда есть те, кто переживает волну неплатежей, благодаря своей эффективности. Во-вторых, государство разработало пакет финансовой помощи банкам, благодаря которому смогли выстоять даже крупные кредитные организации. Так что, исходя из этого опыта и предположения, что наша экономика по итогу может упасть даже в широких пределах 5−10%, я бы лично не стал называть то, что нас ждет, коллапсом банковской системы.

«СП»: — Отчего же?

— Давайте посмотрим, что у нас происходило в экономике с 2013 года. Наши монетарные власти после ротации кадров сделали упор на зачистку банковского сектора от недобросовестных участников, либо занимавшихся откровенно нелегальными операциями, либо осуществлявших вполне легальную деятельность, но сталкивавшихся при этом с негативными шоками и прятавших проблемы «под ковер».

На то время в России насчитывалось примерно 1 000 банков, сейчас же их примерно 4 сотни. Представьте масштаб волны сокращения численности — 60%, уникальный пример в мировой практике. При этом спрос на кредиты и депозиты оставшимся в обойме организациями удалось заместить.

Учитывая этот опыт, Михаил Мамонов предпочитает не говорить о коллапсе банковской системы, а осторожно допускает вероятность кризиса неплатежей в определенном масштабе без излишне драматических последствий.

Схожего взгляда на ближайшее будущее российской банковской системы придерживается и директор Банковского института НИУ ВШЭ, кандидат экономических наук Василий Солодков. Однако при этом он уверяет — серьезных проблем ей все-таки избежать не удастся в силу ряда объективных причин.

— Я бы, конечно, не стал жестко говорить, что, предположим, именно в тот или иной конкретный понедельник нас ждет банковская катастрофа, — поделился своим мнением эксперт. — Но ситуация в этой сфере крайне непростая. Во-первых, мы очень тяжело выходили из коронавирусного карантина. Люди сидели на самоизоляции без помощи государства, которое обещало им каникулы за счет работодателей, но у последних не оказалось средств, чтобы выплачивать зарплату своим сотрудникам на таких условиях. Поэтому в августе у нас произошел всплеск кредитной активности, но восстановления экономики, тем не менее, не произошло.

Такая ситуация чревата тем, что у банков неизбежно будет расти удельный вес плохой задолженности. А учитывая, что кредитно-финансовые организации тоже отнюдь не жировали на карантине, тоже пострадав из-за необходимости срочной установки систем дистанционного обслуживания, то есть внедрения совершенно других бизнес-моделей, им будет крайне непросто. И в первую очередь непросто будет мелким и средним банкам, которым «светит» сокращение, потому что крупные худо-бедно, за счет того, что государство размещает на их депозитах свои активы, окажутся в чуть лучшем состоянии. И это может ускорить процесс огосударствления банковской системы.

При этом нужно понимать, что такая ситуация у нас сложилась не из-за коронавируса, и даже не из-за присоединения Крыма, а гораздо раньше, примерно в 2012—2013 годах, когда доходы населения стали падать вместе с ВВП. Причина проста — модель, базирующаяся на государственных монополий, себя исчерпала. Она неэффективна и способствует не эффективному росту, а чему-то другому. И все остальные события просто-напросто ускорили этот процесс.

«СП»: — В какой конкретно негатив может вылиться для россиян этот процесс огосударствления банковской системы?

— Все предельно просто. Тем, кто застал времена СССР, достаточно напомнить простую советскую карикатуру — магазин с огромной очередью и продавщицей, утверждающей «вас много, а я одна». Тем, кто СССР не застал, нужно понять, что в этом случае крайне проблематично будет просто получить нужную услугу или товар, не говоря уже об их качестве. Монополисты будут работать в своих интересах, ведь единственное, что его ограничивает в своих прихотях — это наличие конкуренции. А конкуренция-то как раз и исчезнет.

«СП»: — Эту проблему как-то можно нивелировать? Или хотя бы свести к минимуму ее негативное воздействие на нашу экономику?

— Ой, это история долгая. Для этого у нас в России как минимум должна наконец развиваться настоящая рыночная экономика. У нас должно наконец-то выполняться законодательство. Так называемые силовики должны наконец-то превратиться в правоохранителей. Судебная система должна наконец-то заработать и перестать принимать совершенно вопиющие решения, как это происходит сейчас.

По большому счету, резюмировал Василий Солодков, проблема заключается в том, что в российском обществе не работает нормально ни один институт, начиная от судебной системы и заканчивая механизмом выборов. То, что сейчас происходит в стране, никак не способствует экономическому росту России, а способствует только дальнейшему ее отставанию от всего остального мира.

Любой инженер очень хорошо знает — отсталые механизмы в изменяющихся условиях долго не работают, а выходят из строя. Это же правило можно уверенно экстраполировать и на банковскую систему. А раз так, выходит, прогноз Валентина Катасонова достаточно реален. Вопрос, как сказали бы автолюбители, видимо, заключается здесь только в том, что выдохшийся движок иногда вырабатывает свой ресурс чуть дольше, чем предполагалось изначально.