Сенаторы задались вопросом: «Где деньги, Чубайс?»

Правительству пора провести проверку, фондов, институтов развития и корпораций с госучастием. С таким предложением выступил глава комитета Совета Федерации по экономической политике Андрей Кутепов.

Обоснования необходимости такой проверки сенатор изложил в письме, которое направил премьер-министру РФ Михаилу Мишустину.

В нем говорится, что с января 2020 года комитет проводил мониторинг работы институтов развития как инструментов госполитики, «стимулирующих инновационные процессы и развитие инфраструктуры с использованием механизмов государственно-частного партнёрства». И выяснилось, что коэффициент полезного действия этих структур значительно ниже затрат на их содержание.

«Когда мы начинаем смотреть, каким образом расходуются деньги — сколько уходит на зарплаты, на перелеты, — мы видим, сколько денег остается непосредственно на деятельность. Зарплаты высокие, а выхлоп никакой», — рассказал Кутепов «Парламентской газете».

Примером такой необоснованной расточительности, по его мнению, может служить ситуация, когда три моногорода в 2018 году имели совокупный бюджет в 10 млн. рублей, а гендиректор фонда, который должен работать над экономическим ростом этих городов, получал в месяц миллион рублей. Хотя заработная плата в 271 моногороде была на уровне ниже среднероссийского показателя.

По словам сенатора, вопросов к работе этих предприятий (а их на данный момент в стране больше тридцати) возникает много. Поэтому он предлагает «сопоставить цифры, сколько денег выделяется бюджетом на ту или иную деятельность, и понять, насколько эффективно они расходуются, в каком объёме они доходят непосредственно до исполнения цели».

В частности, в своем письме он упомянул несколько таких структур, эффективность которых либо вообще на нуле, либо вызывает большие сомнения.

В «черном списке» помимо упоминавшегося уже Фонда развития моногородов оказались: институты развития Дальнего Востока, большую часть расходов которых составляют расходы на оплату труда их персонала. При этом существующие показатели не позволяют объективно и однозначно определить вклад каждого института в достижение цели госпрограммы по социально-экономическому развитию ДФО.

Российский фонд прямых инвестиций, получивший за последние два года от регионов в общем 2100 заявок на инвестиционные проекты, проинвестировал всего 25.

Серьезные проблемы у Фонда развития промышленности, стратегия деятельности которого, как указано в письме премьеру, «не учитывает национальные цели и стратегические задачи на период до 2024 года».

И особые претензии к АО «Роснано», у которого при активах 150 млрд. рублей и капитале в 54 млрд. рублей накопленный убыток составляет более 51 млрд. рублей. Анализ инвестиционной деятельности компании показывает, что количество поступивших заявок с 2010 по 20 сентября 2015 года сократилось в 40 раз — с 439 до 11. А количество одобренных по заявкам проектов — в 15 раз (с 44 до трех).

Кутепов также напомнил, что по итогам проверки Счетной палаты неудовлетворительной признана деятельность АО «Корпорация развития Северного Кавказа», поскольку ни одна из ключевых целей не была достигнута.

В своем обращении к главе правительства он указывает, что назрела необходимость проведения полномасштабной ревизии таких институтов «с целью повышения их эффективности и сокращения расходов на их содержание».

Прокомментировать инициативу сенатора «СП» попросила доктора экономических наук, главного научного сотрудника ЦЭМИ РАН, депутата Госдумы думы I, II, III, V, VI созывов Ивана Грачёва:

— Затея правильная в том смысле, что надо, конечно, посмотреть, сколько государственных денег тратиться в этих фондах и корпорациях. «Роснано», как я помню, получило порядка 10 млрд. долларов — либо в форме прямого инвестирования, либо в форме займов. То есть, денег дали очень много, но до сих пор непонятно, где результаты.

Начинается все с совершенно неверного представления о том, как должна работать, какие законы должны лежать в основе управлению такой собственностью. Проще говоря, должно быть четко регламентировано, что может делать руководитель, который направлен на эти государственные деньги, что не может.

Скажем, может ли Чубайс «слить» эти деньги в Швейцарию? По нашему законодательству — ради бога. Ему дали 10 млрд. долларов, и если он сочтет, что ему хорошо бы иметь какую-то американскую венчурную компанию, финансировать ее через Швейцарию, то — да, это будет законно.

Поэтому, если мы хотим всерьез разобраться, надо четко и ясно сказать, что все эти частно-государственные партнерства ерунда. Чрезвычайно сложно соединить частную и государственную собственность, чтобы там не началось прямое воровство, и было какое-то продвижение к цели.

В свое время я готовил законопроекты по госсобственности и изучал опыт Германии. Там все возможности отчуждения собственности в акционерных обществах, где доминирует государство, железно регламентированы законом. И в этих железных прописях, вообще говоря, базовая вещь, что перемешивание частной и государственной собственности — весьма вредная штука. На это надо крайне редко идти и специально законодательно утверждать все особенности таких шагов.

У нас ничего подобного пока нет. Поэтому инициатива сенатора для меня всего лишь первый шаг на пути к правильной цели.

Но проблема вот в чем…

Куча государственных денег, на самом деле, пропала во всех этих фондах и обществах. Они разберутся с этим и выяснят, что пропало-то все законно. Потому что законы об управлении госсобственностью в России фактически не прописаны.

«СП»: — То есть, действующие законы нужно либо переписать, либо дописать?

— На самом деле, надо детально прописать всю систему управления госсобственностью. Дать определение, что такое казенное предприятие. А если это акционерное общество с госучастием, то разъяснить, что может госпредставитель делать, а что не может. Надо сокращать государственные программы — их должно быть не более пяти, серьезных. Все остальное, это нормальное планирование из бюджета — государственного или регионального.

«СП»: — А как бороться с жадностью некоторых руководителей, которые, как еще Валентина Матвиенко в свое время отмечала, назначают себе зарплаты больше министров? Притом, что работают далеко не все из них результативно.

— Так, если все законно, что вы от них хотите. В Германии, кстати, любой представитель государства в этих акционерных обществах не мог получать более определенной законом суммы — на наши деньги тогда она составляла где-то 57 тысяч рублей.

У нас человек может назначить себе хоть 10 млн. в месяц, и это будет абсолютно законно. Совет директоров проголосовал — все. Потому что нигде не зафиксировано, что представитель государства не имеет на это никаких полномочий. А рассчитывать на то, что чиновники будут руководствоваться совестью, это наивно.

Должно быть все прописано — что он может сделать, а что — нет. Какие деньги, или какую собственность вправе отчуждать, а какую не в праве. Ничего этого в нашем законодательстве нет. Поэтому, например, тот же Газпром может купить за 100 млн. долларов себе футболиста. Это законно.

Ревизия, конечно, вещь хорошая. По ее результатам, возможно, решат, кого надо разогнать, кого оставить. Только сути это не меняет.

Необходимо четкое законодательство о собственности — это основа любой рыночной или гибридной экономики. Но его нет. Потому что тем, кто этими делами рулит, это выгодно. И, естественно, они будут против строгих регламентов, ссылаясь на некую рыночную свободу и т. д. А, на самом деле, это бардак в управлении госсобственностью в стране.

«СП»: — Поэтому за результаты никто не спрашивает, и нет персональной ответственности за провалы?

— Четкой ответственности, действительно, за результаты нет. Обратная связь здесь отсутствует. Но это, опять же, начинается с той базовой идеи, которую нам навязали давным-давно — что, если мы в рынке, то все должны по рыночным законам жить и работать.

В том числе, они ее навязали и этим предприятиям госсобственности. Что, на самом деле, абсолютно неправильно.

Потому что если государство своей собственностью распоряжается по-хозяйски, то каждому исполнителю (или подчиненному) оно укажет строгие цели. Определит, что по должности ты имеешь право делать, что — нет. И, если ты не продвигаешься в рамках этих ограничений к цели, то — на выход, как говорится. Перейдешь границы закона — сядешь.

Но поскольку этого нет — ни в части целей, ни в части ответственности, то, соответственно, они орудуют, как умеют и как хотят.

«СП»: — Думаете, позитивных сдвигов в этом плане не стоит ожидать?

— Трудно сказать. Определенный прогресс, например, появился в части финансирования казенных предприятий оборонного сектора и управления оборонными предприятиями. Вице-премьер Борисов, курирующий ВПК, кое-что там наладил уже.

Собственно, с тех пор, как Шойгу был назначен министром обороны, госзаказы там финансируют по-другому. И там другая система контроля над достижением результата.

То есть, элементы правильного управления госсобственностью есть уже и на практике. Соответственно, какие-то шансы всю госсобственность на такие рельсы перевести, в том числе, и финансирование госзаказа, они есть.