Остров-рыба останется без рыбы?

Сахалин напоминает своей конфигурацией рыбу, плывущую у берегов Дальнего Востока. К тому же остров окружен рыбными угодьями. Но парадокс в том, что сахалинцы многие годы дары моря не пробуют. Все выловленное в основном уходит на материк и за границу, в Японию и Китай.

Браконьерство процветает в промышленных масштабах, но местным и тут достаются лишь крохи. Стоит дорого, и становится все дороже, деликатес, что на материке, что здесь на Сахалине. Есть какие-то социальные программы правительства области, но они дают лишь небольшой и очень кратковременный эффект, не меняющий ситуацию принципиально.

Власти рапортуют, что рыбохозяйственный комплекс Сахалина и Курил является одной из основных отраслей островов. Здесь самое большое количество рыборазводных заводов — более шестидесяти. В Дальневосточном Федеральном округе регион занимает первое место по потенциалу береговых перерабатывающих производств — на три миллиона тонн в год, третье место по объемам вылова и производству переработанных и консервированных рыбных продуктов после Камчатского и Приморского краев.

При этом соседняя Камчатка, где всего этого на порядок меньше, по вылову рыбы остается лидером отрасли, до которого Сахалинской области очень далеко. А будет — еще дальше.

В последние годы рыбаки и экологи бьют тревогу, председатель совета «Экологической вахты Сахалина» Дмитрий Лисицын рассказал, что рыбы практические не осталось:

— Особенно тяжелая ситуация с горбушей, которая по нашим данным на юго-западе Сахалина уничтожена практически полностью — ничтожное количество обнаружено на нерестилищах лишь двух рек из 27.

Традиционно в середине июля на юго-западном побережье нашего острова ход горбуши в реки на нерест уже закончился, и это самое лучшее время для оценки уровня заполнения нерестилищ. От этого напрямую зависит возврат горбуши через два года — отложенная сейчас на нерестилищах икра вернется взрослой рыбой из океана к сахалинским берегам летом 2023 года.

Обследованные реки составляют основу нерестового фонда тихоокеанских лососей юго-западного Сахалина и по официальным данным включают 3,3 млн. кв. метров нерестилищ — соответственно, в этих реках должно быть в общем, не менее семи миллионов производителей горбуши. Это означает, что рыба должна встречаться повсеместно и в большом количестве. Но ее нет. Совсем.

В каждый нечетный год с 2013 по 2021 годы включительно на юго-западе Сахалина действовал запрет промысла горбуши, однако это не привело к восстановлению ее запасов. Наоборот, по данным и государственного, и общественного мониторинга, заполнение нерестилищ ежегодно снижалось — вплоть до полного опустения рек в текущем сезоне.

Горбушу юго-западного побережья острова можно с полной уверенностью считать окончательно уничтоженной в подавляющем большинстве рек. Восстановится ли она когда-либо до промысловых значений — большой вопрос, ответ на который может заставить себя ждать несколько десятков лет.

В 60−70 годах ХХ века в этом промысловом районе Сахалина средний ежегодный вылов горбуши составлял 6−8 тыс. тонн, в 80−90 годы — 3−4 тыс. тонн. Однако и тогда, и в ХХI веке чиновники и рыбаки пропускали рыбу в реки для нереста с существенным дефицитом, отдавая приоритет уловам, а не нересту. Когда ожидаемые подходы рыбы оказывались меньше количества, необходимого для оптимального заполнения нерестилищ, промысел горбуши все равно продолжался с разными оговорками.

Показательным стал 2011 год, когда рыбохозяйственный институт СахНИРО прогнозировал к вылову 1,2 тыс. тонн, а областная комиссия по регулированию вылова анадромных рыб в свою очередь разрешила выловить 5,4 тыс. тонн и установить для этого 75 ставных неводов длиной 2−3 км каждый. Фактически же удалось выловить лишь 54 тонны горбуши, при среднем заполнении нерестилищ менее 5% - рыбы уже почти не было, но ее продолжали ловить (по сути — добивать). Именно тогда, в 2011 году, были окончательно похоронены все шансы на восстановление горбуши юго-запада Сахалина…

Теперь аналогичная ситуация складывается с горбушей восточного Сахалина — там тоже сегодня местами разрешен промысел, несмотря на ожидаемую острую нехватку возвратов горбуши даже для нереста. Однако пример полного уничтожения промыслового запаса юго-запада острова не стал уроком для чиновников, рыбопромышленников и ученых.

О каком воспроизводстве может идти речь, когда мы оставляем в реке всего пять процентов рыбы? Чего мы ждем? Чуда?

Правда, некоторые ученые и чиновники считают, что на ситуацию с горбушей повлияли изменения климата: аномальная жара и тайфуны. Высокая температура привела по их мнению к обмелению водоемов и сокращению содержанию кислорода в воде. Поэтому гибнет вся рыба, заходящая в реки, или не заходит туда вовсе. Они возлагают надежды на дождь. Только вот сама по себе ситуация кардинально не улучшится.

Не стоит «ждать дождичка в четверг» нужно спасать не только рыбу, но и саму рыболовную отрасль, иначе сахалинцы останутся без источника существования, а область без доходов. В царское время про Сахалин говорили: «Вокруг моря, посередине беда», имея в виду каторгу. Сейчас каторги уже нет, но моря и люди находятся в беде. Сахалину пора подавать сигнал SOS. Рыба уже стала практически золотой и может практически исчезнуть.

При правильном подходе золотая рыбка действительно может, как в сказке, исполнять желания людей. А пока в этом году лососевая путина в Сахалинской области ожидается едва ли не худшей за последние годы…

Биолог, охотовед Владимир Латка считает, что на Сахалине произошло наложение климатического фактора на человеческий:

-У нас на Севере тоже ситуация тревожная, но прямо в противоположном значении. На протяжении десятилетий пытались развести горбушу. Завозили мальков раз десять-двенадцать, пытались акклиматизировать. Но большинство выпущенных мальков погибло. В результате во всем Баренцевом, Северном и Норвежском морях осталась горбуша из числа потомков одного единственного удачного завоза. В самом начале 90-х завезли партию икринок. Успешно вырастили, выпустили, и эти мальки — выжили благодаря благоприятным погодным условиям, акклиматизировались. У них выработались способности к выживанию в местных условиях.

А в последние несколько лет произошел взрывообразный рост популяции горбуши на европейском севере нашей страны. Люди за голову хватаются — исчезает местная семга. У нас началась тотальная война людей с горбушей. Примерно то же происходит в Северной Европе. Нет вообще никаких ограничений, ее ловят все, на всем побережье. Есть, конечно, организационные ограничения — органы рыбоохраны хотят, чтобы им что-то заплатили. Лицензии на отлов смешные: платишь 2 тыс. и 18 хвостов можно поймать. Но в России это никогда не соблюдалось, может быть, процентов пять рыбаков их покупает, все остальное ловится неорганизованно.

Что касается Сахалина, то там положение дел с горбушей у всех вызывает озабоченность. Но у государственных и общественных экологов есть разночтение по методическим вопросам: как, в какое время проводить обследование? Методика подсчета горбуши в нерестилищах очень сложная. Сейчас наблюдение за рыбой проводится в специальных очках, но может удачно пройти одна рыба, которую никто не заметил, и отложить икру. А может пройти пять учтенных и погибнуть.

Паниковать, наверное, нет оснований, но меры следует принимать. Нужно открывать реки для рыбы и жестко контролировать рыбаков, не допускать браконьеров. Я не знаю, о чем думает сахалинский Главрыбвод. Нужно спасать популяцию, прекращать гонку за последней рыбиной…

Много лет на Сахалине горбушу во время нереста хищнически добывали экскаваторами, и, наконец, ее не осталось. Совсем. А тут — хотя она и так вся выловлена — случилось жаркое лето 2021 года. Ничтожные остатки горбуши устремились на нерест, но… их решили выловить, потому что, по данным науки, она все равно погибнет в перегретой воде. «Термопреферендум» или тепловой режим для сахалинской горбуши неподходящий — заляжет на дно и кирдык мальку на стадии икры.

Кстати, ученые во всем мире изучили лососей досконально. Из игры появляется малек-пестрянка, который может жить только в пресной воде. Только один процент мальков доживает до возраста покатников или смолтов, которые начинают двигаться к морю. Там в соленой воде они живут три четыре года, вырастают, если получиться и отправляются в родную реку на нерест.

У сахалинских научных работников, занимающихся изучением горбуши, будет хороший повод сказать, что они не при чем, виновато жаркое лето. Вот если бы не жара! Тогда бы горбуша пропала не в этом году, а в следующем. Или через год. Она была обречена. Как и два с половиной века назад стеллерова корова, чьи скелеты можно увидеть в некоторых музеях мира.

Кроме того, дальневосточная горбуша — родственница норвежской семги, которой в дикой природе уже практически не встретишь. В последние годы у нас шел спор: какой лосось лучше, атлантический, выращенный на аквафермах, или дальневосточный дикий из природы? Большинство склонялось к нашему. Так вот такого на Сахалине больше нет.

В природе многое восстанавливается. А если проследить динамику добычи горбуши за сто лет, утверждает президент ассоциации рыбопромышленных предприятий Сахалинской области Максим Козлов, выясняется, что бывали и раньше тяжелые для рыбаков времена. Если проследить кривую рыбных запасов, то она опускалась еще ниже, чем в этом году. Как и повсюду в стране, на Сахалине занимаются восстановлением рыбных запасов, выращивают из икры мальков-пестрянок, выпускают в положенных местах. Но это денег стоит.

Еще один осторожный повод для оптимизма заключается в том, что горбушу добывают не только на Сахалине. Но и на Камчатке и на побережье Охотского моря. Там рыба еще есть. Пока.

А вообще внимательные рыбоводы замечают в поведении этих безмолвных существ что-то мистическое. Так, если выпускать для разведения молодь рыбы, обязательно к этому месту собираются хищники, хотя никакой закономерности, цикличности в выпуске мальков нет. Не иначе рыбная телепатия! Норвежцы заметили, что чем больше они разводят свою семгу на аквафермах, тем меньше ее в дикой природе. А если какая-то рыба сбежит с фермы и встретиться с дикой, у них начинается драка и окультуренная семга дикую всегда побеждает.