Вернуть деньги на службу обществу!

Одним из главных принципов колониализма является направление всех сил порабощенных обществ на еще большее их подавление и разрушение. В экономике это означает выращивание туземной компрадорской буржуазии, искренне видящей смысл своего существования в истовом служении «белым сахибам», в случае современной России — в максимально эффективном выводе из страны всех ее ресурсов (от сырой нефти до молодежи) и в категорическом недопущении ее развития и вообще нормальной жизни.

Не случайно один из виднейших представителей «Единой России» с парламентской трибуны заклеймил мысль о самой возможности предоставления гражданам нашей страны конституционного права на жизнь (в форме гарантирования прожиточного минимума, пусть и многократно заниженного) как неприемлемое поощрение иждивенчества, — того самого, под грузом которого рухнул Советский Союз.

Между тем именно капитал является в рыночной экономике не только доминирующей, но и наиболее активной, инициативной силой общества. Поэтому, пока одичалые от безнаказанности импотенты во власти еще не довели страну до ручки, вопрос о перенаправлении энергии капитала с разрушения национальной экономики и, соответственно, уничтожения общества, на их созидание остается ключевым для всей экономической политики.

Ключом к решению этой задачи представляется лишение капитала возможности бежать — не только из страны, но и из легальной сферы в частности. Ведь пока можно бежать от неблагоприятных условий, бегство остается более простым и экономичным решением проблемы, чем преобразование этих условий, — и в результате вместо нормализации жизни в России капитал на вывезенные из нее средства повышает комфорт наиболее фешенебельных курортных зон мира.

Закрепление же капитала в регулируемой законами сфере отечественной экономики объективно направит его энергию на нормализацию этой сферы. Разумеется, это не будет автоматическим решением всех проблем, так как интересы капитала далеко не тождественны интересам общества, — но как минимум это сделает невозможным торжествующий ныне блатной феодализм со всеми его следствиями, включая официальные мазохизм, импотенцию, имитацию и их патологическую безнаказанность.

Цифровизация, обеспечивая на аппаратном уровне даже не тотальный, а вполне себе тоталитарный контроль за всеми сторонами общественной жизни, делает элементарно простым (правда, лишь с технической, а отнюдь не политической точки зрения) прямой запрет на вывод капитала из страны не в целях прямых инвестиций. Прямые же инвестиции вполне могут оперативно (опять-таки благодаря цифровизации) согласовываться государством (подобно тому, как не являющиеся колониями государства согласуют — или запрещают — продажу мало-мальски значимых активов на своей территории иностранным компаниям), чтобы они действительно имели характер экономической экспансии, а не прикрытием для бегства капитала.

Важнейшей проблемой в этой сфере является офшоризация экономики: по имеющимся оценкам, даже после выдавливания западными санкциями некоторых олигархов обратно в Россию, в офшорах зарегистрировано не менее двух третей крупного частного бизнеса.

Помимо практически не поддающихся ограничению возможностей вывода капитала, это означает управление критически значимой частью российской экономики на основе интересов, в лучшем случае не имеющих к России отношения, а скорее всего (учитывая подконтрольность офшоров спецслужбам государств, официально и открыто стремящихся нас уничтожить) — и прямо враждебных нам.

Поэтому деофшоризация российской экономики является как минимум не менее важным условием нашего выживания, чем сохранение линии фронта, — и с технической точки зрения (если отрешиться от исключительно высокого влияния прямых врагов народа России внутри органов государственной власти) эта задача элементарно проста.

Вполне достаточно, — просто по факту того, что западные офшоры контролируются спецслужбами откровенно враждебных России стран, — признать недопустимость собственности на физически расположенные на территории нашей страны активы со стороны любых организаций, зарегистрированных в офшорах.

Управление этими активами должно быть передано Росимуществу, а за их собственниками должно быть сохранено одно-единственное право — перерегистрация этих активов на территории России.

Учитывая исключительную репутацию российского государства именно в вопросе управления активами, нет сомнения, что любой добросовестный собственник, оказавшись в подобной ситуации, сделает все для скорейшей перерегистрации своих активов в России.

Если же он этого не сделает, например, за полгода, — он тем самым надежно распишется в своей недобросовестности, а скорее всего, в своем физическом отсутствии на этом свете, — и потому соответствующие активы должны быть конфискованы в собственность Российской Федерации без какого бы то ни было возмещения (хотя бы потому, что некому) — как бесхозяйное имущество.

Однако сконцентрировать национальный капитал в России недостаточно: он легко может выйти из реальной российской юрисдикции и на нашей территории, перейдя, например, в криминальную сферу. Для этого перехода — в просторечии «обналичивания денег» — в стране развернута колоссальная многоуровневая инфраструктура.

Правда, в условиях цифровизации, то есть всеобщей программы, и она частью аннулируется, а частью переводится в легальную сферу простейшим действием — ограничением предельной суммы, которую можно переводить в невидимую государством, потенциально криминальную наличную форму, например, среднемесячной зарплатой в день на человека.

90% населения страны вообще не заметят этого ограничения, а из остальных 10% оно станет проблемой только для тех, кто предпочитает нарушение законов цивилизованным попыткам их исправления.

Вопрос же с уже накопленной потенциально незаконной собственностью, вызывающей растущее напряжение в обществе, спокойно решается введением налога на вмененный доход, применяемый, например, в Швейцарии. Тамошние власти просто зафиксировали, что никакая семья не может тратить на обслуживание своего имущества более четверти своего дохода. Поэтому, если задекларированный ею доход превышает расходы на содержание ее имущества (определяемые на основе установленных государством же нормативов) менее чем в четыре раза (то есть является заведомо недостаточным для обслуживания имеющегося имущества), недостающая сумма все равно считается доходом и облагается подоходным налогом, — по прогрессивной, как это принято во всем мире (и даже во многих странах, de facto лишенных суверенитета и являющихся колониями) ставке.

Эти меры самоочевидны и элементарны с юридической и технической точки зрения (хотя бы если вспомнить, что собственность священна и неприкосновенна, лишь пока служит обществу или, как минимум, не представляет для него угрозы), — но они возможны, лишь если государство служит не глобальным финансовым спекулянтам и их прислуге в лице «офшорной аристократии», а народу России.

Реализация этого опять-таки самоочевидного условия представляется сейчас едва ли не политической революцией и возвратом к конституционным основам государственного строя России, — однако без этого уничтожение не только российской государственности, но и русского народа, и русской культуры, и русской цивилизации представляется делом не только предрешенным, но и весьма скорым.