Россия может оставить без топлива американские АЭС, но не хочет

На мировом рынке ядерного топлива образовался дефицит, а цены на него подросли вдвое за год. Для «Росатома» это хорошо, да и Россия в целом могла бы использовать ситуацию с геополитической выгодой. «Росатом» занимает первое место в мире по обогащению урана — 40% глобального рынка. А США, имеющие больше всех в мире АЭС, — главный потребитель топлива.

Цена урана на бирже выросла почти в два раза за 2023 год, превысив $81 за фунт металла, а фьючерсы на 2025-й торгуются уже по $87. Дороже сырье для ядерного топлива стоило только в 2007 году.

О ценности самого сырья говорит то, что его вес измеряется не тоннами, а фунтами (фунт это 454 грамма). По оценкам западноевропейского консорциума Urenco, который объединяет предприятия по обогащению урана и производству топлива из ФРГ, Нидерландов и Великобритании, совокупный дефицит поставок урана в обозримой перспективе достигнет 1,5 миллиарда фунтов.

Россия урановую руду не экспортирует, а продает исключительно обогащенный уран или готовое топливо. Главный наш потребитель — США, там расположены 62 АЭС, то есть каждая третья из существующих в мире. Для сравнения, в России 11 АЭС. При этом сами США ядерное топливо уже давно не производят, а покупают его у консорциума Urenco, «Росатома» и, возможно, у Китая. До 2022 года Россия давала Штатам примерно 20% от необходимого им ядерного топлива. Но в последние два года доля «Росатома» резко выросла.

В 2022 году импорт российского топлива в Штаты увеличился на треть и составил $644 млн. А за первое полугодие 2023 года американцы купили у «Росатома» уже на $696,5 млн, что в 2,2 раза больше, чем за такой же период 2022-го.

Россия могла бы остановить от четверти до половины АЭС в Штатах, если бы прекратила поставки топлива. Кстати, интересный факт из энциклопедии: энергоблок атомной станции мощностью тысяча мегаватт расходует всего три десятка тонн ядерного топлива в год, а тепловой станции такой же мощности потребуется около трех миллионов тонн угля или трех миллиардов кубометров газа.

Иными словами, для получения одного и того же количества электроэнергии потребуется либо половина вагона с ядерным топливом в год, либо несколько составов с углем — но уже не в год, а в день.

А теперь к главному вопросу: почему, несмотря на антироссийские санкции и политическую враждебность США, «Росатом» продолжает поддерживать американскую ядерную энергетику?

— Как гражданин России, я и сам задаюсь этим вопросом. Мы могли бы организовать Штатам страшный энергетический кризис. Но как человек, всю свою жизнь посвятивший ядерной энергетике, я нахожу, как минимум, одно объяснение, — говорит директор АНО «Атоминфо-Центр» Александр Уваров — Отвечу вопросом на вопрос. Чем мы займем наши, российские предприятия, если откажемся от заказов из США? Это — градообразующие предприятия Урала, Сибири… Если лишить их этих контрактов, то нужно дать взамен какую-то работу людям.

Прежде, чем закончить поставки в ту или иную недружественную страну, требуется предусмотреть все необходимое, чтобы не пострадала наша отрасль, которую чудом удалось сохранить в 90-е годы, и которая относится к разряду high tech. Очень не хотелось бы потерять ее сейчас.

И второй момент. Нужно помнить, что наша атомная отрасль — это не частная лавочка. Решения о контрактах принимает не сам «Росатом», а правительство и президент. Если они считают, что в американских миллионах, которые уже выросли до миллиардов, есть смысл, то ядерщики подчиняются решениям государства. Видимо, у государства есть резоны.

Производственные возможности «Росатома» — это наше достояние, терять эти предприятия было бы дичайшей ошибкой. Подобных технологий нет ни у американцев, ни у японцев. Они есть только у нас, китайцев и трех стран Европы, которые образуют Urenco. Больше ни у кого.

«СП»: А у Франции?

— У французов свое обогащение, но центрифуги они покупают у Urenco. То есть технологически Франция зависима.

«СП»: А что собой представляет расположенный в Швеции завод Westinghouse, который пытается производить топливо для советских реакторов в Европе?

— Он не занимается обогащением урана. Чтобы произвести топливо, природное сырье химическим способом приводится в годную для обогащения форму, затем обогащается на центрифугах, далее снова химически переводится в диоксид. И только после этого из обогащенного диоксида можно производить топливо.

Так вот, Westinghouse сидит на последней ступеньке этого цикла. Обогащать сырье он не умеет.

«СП»: Дефицит на рынке урана связан с революцией в Нигере, после которой французов выгнали с урановых рудников?

— На данном этапе — ни малейшей связи, потому что французы успели вывезти руду с выработанных рудников. В Нигере как раз была пересменка: старые рудники прекращали работать, а новые еще не начинали.

Гораздо большее влияние на дефицит оказывает деятельность западных фондов, которые периодически закупают уран и занимаются спекулятивной игрой.

Но еще сильнее сказывается политическое давление на рынок из-за противостояния России и Запада. Потребители топлива нервничают, что не дай Бог либо Запад, либо Россия ограничат поставки. И начинают покупать про запас.

Раньше ситуацию на рынке определял эффективный менеджер, который заинтересован в оптимизации — чтобы на складах ничего не задерживалось. Потому что забитые склады — это замороженные деньги. А сейчас начали создавать запас.

Европа заявляет, что откажется от российского топлива, но прежде — хочет запастись им на несколько лет вперед. Поэтому в «Росатом» выстроилась длинная очередь, которая готова заплатить сколько угодно, лишь бы забить склады.