«Стратегия 2020»: падение спроса на нефть России не грозит

15 марта ректоры ГУ-ВШЭ Ярослав Кузьминов и РАНХиГС Владимир Мау официально представили обновленную — и до поры подзабытую — «Стратегию-2020». Напомним, что вопрос о ее «корректировке» возник практически сразу после того, как «Стратегию» приняли на заседании правительства в октябре 2008 года, поскольку кризис сделал документ неактуальным. И вот — итог годовой работы тысячи ведущих экспертов в экономике, политике и смежных областях: 864 страницы текста практических рекомендаций правительству РФ по нерадикальным экономическим реформам без существенных изменений в политической системе.

Впрочем, итоговый доклад так называемой «Стратегии-2020» один из главных ее разработчиков — Владимир Мау — просил не считать «программой» для работы правительства. Но то, что она все-же появилась — похвально, потому что разговоры о том, что в стране отсутствует внятная экономическая политика на сколько-нибудь обозримую перспективу, ведутся еще со времен основания «нового государства российского».

Спрос — всему голова

По мнению авторов «Стратегии-2020», одной из главных угроз для российской экономики будет падение мирового спроса на энергоресурсы России. И неудивительно, ведь российская экономика уже давно растет только благодаря мировым ценам на нефть, и вместе с ними падает. Как констатируют авторы стратегии, с 2006 года развитые страны сокращают абсолютные объемы потребления нефти, но пока рост спроса в развивающихся странах перекрывает его снижение в развитых. Однако общие темпы прироста потребления все равно снижаются, и составят в 2012—2020 годах 0,7−0,9% в год, вместо 1,4% в 2001—2010 годах. И тогда России не поздоровится, считают авторы доклада.

— Теоретически падение спроса на традиционные энергоресурсы в мире, конечно, возможно, но реально это будет только в одном случае, если на рынке появится какой-то принципиально новый вид ресурсов, гораздо более доступный и низкий по своей цене, но пока ничего подобного в скором времени не ожидается, — пояснил «СП» руководитель лаборатории макроэкономического прогнозирования Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Дмитрий Кувалин. — Поэтому спрос на энергоресурсы, особенно на углеводородные, в долгосрочной перспективе будет только расти. Причем в денежном выражении даже быстрее, чем в физическом. Это связано с тем, что ресурсы нефти и газа являются исчерпаемыми. Их запасы на легкодоступных месторождениях с каждым годом уменьшаются, а заново открываемые месторождения либо расположены гораздо дальше и глубже, либо качество сырья там заметно хуже. Поэтому разработка таких месторождений стоит гораздо дороже. И при низких ценах ими заниматься просто не будут, например, при 30−40 долларах за баррель никто разрабатывать глубоководный шельф не пойдет.

При этом, конечно, краткосрочные падения цен, связанные с кризисами на мировых рынках, вполне возможны, но их длительность будет невелика, а случаться они будут достаточно редко. В то же время динамика среднемноголетней стоимости энергоносителей, и в первую очередь цен на углеводороды, все равно останется восходящей.

К этому нужно добавить и прогнозируемый рост физического спроса на энергоресурсы со стороны развивающихся стран, таких как Китай, Индия и Бразилия. Население этих стран становится все богаче и хочет жить лучше, а значит, в будущем должно потреблять заметно больше энергии. К ним вскоре, видимо, подтянутся другие страны Азии и даже Африки. Так что падение спроса на российские энергоресурсы в ближайшие годы и даже в довольно долгосрочной перспективе крайне маловероятно, — считает эксперт.

Катар «Газпрому» не помеха

Но есть и угроза более реальная, которая уже имеет место на мировом, и в первую очередь на европейском рынке. По мнению авторов доклада, в ближайшие несколько лет сформируется такой мировой рынок газа, основой которого станет сжиженный природный газ (СПГ) — его доля к 2020 году может достигнуть 75%, а на долю трубопроводного останется всего 25%. И Россия, которая профукала момент, когда нужно было вкладывать деньги в разработку СПГ, останется со своими трубами у разбитого корыта. «Газпром» уже не сможет диктовать цены и поставлять большие объемы сырья в Европу, потому что они будут определяться конъюнктурой рынка на момент поставки. Тем же катарским СПГ, благодаря которому «банановая республика» Катар стала самой богатой страной мира по доходу ВВП на душу населения.

— Столь резкое изменение структуры мирового рынка в пользу СПГ — до 75%, в принципе невозможно, — считает Дмитрий Кувалин. — Потому что наращивание выпуска СПГ — это очень капиталоемкое дело и весьма длительное по времени. Для этого нужно построить массу терминалов и заводов по сжижению и разжижению газа, то есть, выстроить огромную инфраструктуру по всему миру, такой быстрый структурный сдвиг на мировом рынке невозможен. Хотя бы потому, что сейчас назревает очередной кризис, инвестиции падают. Теоретически, сделать это будет возможно, но не раньше 2030−2040 годов, а к этому времени мы еще успеем занять свое место на этом рынке.

Да, сейчас российский газ является самым дорогим, но обойтись без наших труб европейцам в ближайшие годы будет просто невозможно. Тем более, как выясняется, сланцевый газ, о перспективах которого совсем недавно говорили, сможет всего лишь занять на рынке нишу локального (расположенного близко к потребителю) топлива, и не более того. Ту же самую нишу, которую занимают дрова, торф или бурый уголь. На то есть технико-экономические и экологические причины. Сейчас стоимость добычи уже достигает 200−250 долларов за тысячу кубометров, и если к этому добавить затраты на очистку, транспортировку, высокую норму амортизации (из-за короткого срока функционирования сланцевых скважин) и т. п., то конкурировать с трубным газом он сможет только на территориях вблизи мест добычи.

Что же касается дешевизны катарского газа, то это случайное явление. На самом деле СПГ по своему технологическому циклу в себестоимости сейчас тоже дороже, чем природный газ из трубы. Но Катар в свое время вложил громадные деньги в создание мощностей по его производству — в надежде на большой рынок спроса, в итоге у него оказались не только переизбыточные мощности, но и избыточные объемы СПГ. И чтобы не останавливать добычу, Катар был вынужден сбросить излишки на рынок по столь низкой цене, которой он демпинговал даже против самого себя — продавал в убыток, чтобы не замораживать газовую отрасль страны. Поэтому в будущем Катар, разумеется, будет торговать сырьем на европейском рынке гораздо дороже, — пояснил эксперт.

Куда девать лишние деньги

В связи с сырьевым экспортом, от доминирования которого нам в ближайшие годы не уйти, возникает вопрос, обсуждаемый экспертами еще со времен министра финансов Алексея Кудрина, который предложил хранить «лишние» доходы от экспорта энергоресурсов в Резервном фонде. Авторы доклада считают, что нефтяные сверхдоходы следует вновь сохранять, как это было до кризиса 2008−2009 годов, Резервный фонд они рекомендуют наполнить до уровня 6% ВВП, что позволит финансировать в течение трех лет снижение цен на нефть на 20% - до 80 долларов за баррель.

Однако многие эксперты считают установление такого «норматива» излишним, так как во-первых, ставки на финансовых рынках сейчас отрицательные, а во-вторых, отечественная экономика остро нуждается в «длинных» денежных ресурсах. К тому же, по мнению экспертов, наличие резервов во время кризиса сослужило «дурную службу» — государство взяло на себя несоразмерные обязательства и оказывало поддержку неэффективным компаниям и отраслям.

Так может стоит все-таки вложить поступающие деньги в ту же геологоразведку месторождений сырья, которая у нас традиционно — еще с советских времен — отстает в финансировании от добычи. Или в его переработку, которая тоже хромает, попутно создавая проблемы с топливом на внутреннем рынке.

— Вывод у меня похожий, но аргументация другая. Большие резервы в стране, в том числе и золотовалютные — это однозначно неплохо, но большие, не значит чрезмерные, — поясняет Дмитрий Кувалин. —  Потому что это деньги, изъятые из экономики. Так же точно, как деньги, которые мы храним в Сбербанке, ограничивают потребление нашего семейного бюджета. Возьмем последние кризисы, когда на поддержку экономических проблем мы потратили 200−250 млрд долларов из резервов, а 400 млрд долларов остались лежать. Поэтому многие говорят, что это были избыточные резервы, и если бы мы потратили эти деньги заранее на развитие отечественной экономики, то тогда нам не пришлось бы поддерживать ее на такие большие суммы.

Конечно, излишние резервы нужно вкладывать во внутреннюю экономику, но делать это осторожно, чтобы не спровоцировать перегрев и рост цен, выбирая оптимальные отрасли, которые могут пригодится нам в будущем. Кстати, здесь можно вспомнить историю, когда США после кризиса «доткомов» — интернет компаний в начале века, для поддержки национальной экономики масштабно просубсидировали геологоразведочные работы по месторождениям сланцевого газа. В результате, когда эта работа была проведена на государственные деньги, американцы передали месторождения на разработку частным компаниям, и тем не пришлось тратится на разведку и добычу. И сейчас себестоимость американского сланцевого газа гораздо ниже европейской, хотя технологии используются одни и те же.

Однако, в связи с тем, что в российской экономике существует сырьевой перекос, я бы предпочел использовать гораздо больше этих денег на диверсификацию экономики. Например, всерьез заняться развитием транспортной инфраструктуры. Тем более, что совсем недавно зампред Центробанка Улюкаев высказал совершенно сенсационную мысль — сознался, что у России избыточные золотовалютные резервы, и нужно подумать, что делать с этими излишками, — говорит эксперт.

Внутренняя угроза 2020

Но есть в «Стратегии 2020» помимо внешних и еще одна — «внутренняя угроза»: авторы доклада предлагают отменить экспортные пошлины на нефть, заменив их повышенными ставками НДПИ, для того, чтобы устранить разрыв между внутренними и мировыми ценами на нефть и нефтепродукты. Если внутренние цены подтянуть к мировым, субъекты рынка получат «правильные ценовые ориентиры и стимулы к росту энергоэффективности», уверены авторы доклада. При этом они признают, что в краткосрочной перспективе такая мера может негативно отразиться на экономическом росте и повысит социальную напряженность, поэтому внедрять ее надо осторожно и «пошагово».

— Это предложение очень спорное, и последствия его наверняка до конца не просчитаны, — полагает Кувалин. — Ведь мы еще не успели диверсифицировать экономику, поднять инновационные и высокотехнологические сектора, по которым в первую очередь и ударит повышение внутренних цен на энергоносители. А что тогда будет делать сельское хозяйство, которое только начало понемногу вставать на ноги? Сектора обработки и переработки как будут расти? Поэтому я считаю, что это по меньшей мере преждевременное предложение, к нему можно будет вернуться лет через десять-пятнадцать, да и то в лучшем случае, — подводит итог наш собеседник.

Здесь хочется вернуться к началу текста и добавить: очень хорошо, что эта стратегия не является практическим руководством к действию, так сказать «программой» для работы российского правительства. Может оно к этому предложению не прислушается, хотя…

Фото: tnk-uvat.com