Свободная Пресса в Телеграм Свободная Пресса Вконтакте Свободная Пресса в Одноклассниках Свободная Пресса на Youtube
Взгляд
2 апреля 2015 13:43

Александр Коц: «В Новороссии мы нужны людям — это командировки жизни»

Специальный корреспондент «Комсомольской правды» о своем взгляде на «бурят» и о том, как дается объективная оценка войны

594

Анастасия Михайловская:— Здравствуйте! Сегодня у нас в гостях спецкор газеты «Комсомольская правда» Александр Коц.

Александр Коц: — Добрый день!

А.М.: — Здравствуй, Саша! Расскажи, пожалуйста, ты участвуешь в событиях, которые происходят на Украине, с самого начала. Какие у тебя впечатления о майдане и о том, как все начиналось.

А.К.: — Вообще «участвуешь» очень точное на сегодняшний день слово, потому что журналист не должен быть участником событий, так заведено в теории журналистики, которую преподают на «журфаке». Но так получилось, что в какой-то момент я стал участником непосредственно этих событий. В Майдане я не видел чего-то серьезного. Мне казалось, это такое театрализованное костюмированное шоу, которое вряд ли может привести к каким-то серьезным политическим последствиям. Я уже не говорю о тех последствия, которые действительно потом произошли. Мне казалось, что рано или поздно Януковичу надоест заигрывать с этой толпой. Толпой, откровенно скажем, оригинальной. Потому что все революции, они чем-то похожи друг на друга. Если сравнивать с Египтом, моим украинским коллегам и друзьям на тот момент не нравилось такое сравнение, но параллели были самые прямые. Я в Египте тоже работал на всех революциях и контрреволюциях. Там было интеллигентное крыло, которое собиралось в одном месте, и была толпа маргиналов, которые собственно и двигали этой революцией. Этой революцией на Украине двигал майдан, толпа маргинальная, толпа не киевлян, по большей части, приезжих, в том числе из западных областей. Это поначалу подкупало, на майдане можно было слышать совершенно спокойно русскую речь. И можно было совершенно спокойно самому говорить по-русски. В какой-то момент это стало невозможно.

А.М.: — То есть, русским стало опасно находиться?

А.К.: — Да. После 20 февраля, когда мы уже выходили на майдан, мы представлялись не россиянами, а белорусами. А нас спрашивали: А что у вас на микрофоне написано «КП»? Я говорю: Карпатские патриоты или телеканал «Крайний правый». Вот так мы шутили.

А.М.: — В Каире, я была там во время революции, там стояли огромные танки, смешные, квадратные.

А.К.: — «Дабам» — они называются на арабском.

А.М.: — Да-да-да. И войска принимали участие во всем этом.

А.К.: — Здесь тоже стояли. Просто не танки стояли, а стояли Уралы, БТР один даже подъезжал, который быстро сожгли, прям возле европейской площади. Но в Египте есть культура военных переворотов, на Украине ее не было. На Украине была культура оранжевой революции, другого опыта не было. Им, конечно, очень подсобили западные покровители с организацией всего этого действа. А в Египте там просто не надо никому объяснять, что делать. Там знают на генетическом уровне, кто военные, кто не военные. В итоге, как мы еще в 11-м году и предполагали, к власти пришли военные, к власти пришел генерал Сиси, который вел такую очень дипломатичную политику и во время революции, и во время контрреволюции, когда уже смещали Мурси. Мне кажется, на Украине рано или поздно все может закончиться именно военным переворотом.

А.М.: — Но все время говорят «хунта». Но, во главе стоит не военный, а коммерсант.

АН: -«Хунта» — это такое нарицательное. История с Украиной, она долгоиграющая, на годы. Я уверен, что война на годы. Понятно, что 5 лет интенсивности Великой Отечественной она не будет. Она будет то затухать, как сейчас, то снова разгораться. Но это все на годы. Это лично мое интуитивное ощущение. И рано или поздно, я не исключаю того, что может произойти и военный переворот, и к власти на Украине придут генералы.

А.М.: — А давай перенесемся на момент референдума. Как ты считаешь, когда Путин сказал, что референдум проводить не надо, а Царев настоял на том, чтобы референдум произошел. Ты эту ситуацию как рассматриваешь?

А.К.: — Я в тот момент находился в Славянске. Было уже поздно, когда сказал Путин о том, что надо его отложить, уже было поздно. Потому что шла агитация по городам, по селам, люди готовились к этому действительно, как к празднику. Что уж лукавить, все рассчитывали на Крымский сценарий, сейчас они проведут референдум, Россия признает их, тогда у России будут законные основания для введения войск. Все на это надеялись. И я в том числе.

А.М.: — А вот ты сказал, агитировали. Кто агитировал?

А.К.: — Да, в том числе и ополченцы, и власти. В Донецке в меньшей степени. В большей степени все-таки по таким мелким городкам, как Славянск, как Краматорск, Дружковка, Константиновка — там агитация велась. Как раз, незадолго до референдума, в Константиновке были ополчением под контроль взят местный РОВД, местная администрация городская и уже там тут же были выставлены мегафоны, музыка, тут же агитация, раздача георгиевских ленточек. Все бурлило в мелких городках. В Донецке было все по-другому. В Донецке до сих пор сидели киевские власти, находились не разоруженные воинские украинские части. По улицам ездили подконтрольные Киеву правоохранительные органы: милиция, еще кто-то. То есть были две параллельные вселенные. Все это выглядело достаточно комично. Если учитывать, что в Славянске уже на тот момент, гибли люди. Первый человек, гражданский, насколько я помню, погиб на пасху в Былбасовке, в пригороде Славянска. Грань еще не перешла, но рубеж уже близок. Грань, на мой взгляд, была перешагнута 2 мая. Это первая попытка штурма Славянска. Но и 2 мая мы помним кровавые трагические события в Одессе. Нам тогда в Славянске было не до Одессы. У нас, кстати, в фильме «Прощание Славянска» как раз очень хорошо отражен этот рубеж, когда Игорь Иванович вышел из здания СБУ и сказал, что враг прорвался к городу, пехота уже на окраинах города, такой вертолет и так далее, и тому подобное. Это на самом деле был такой Рубикон, на котором могло все закончится, если бы попытка штурма была удачной. Я думаю, если бы штурмовала тогда Славянск сегодняшняя армия ВСУ, я думаю, что просто…

А.М.: — Весь конфликт закончился там.

А.К.: — Просто раздавили бы, в силу колоссального преимущества украинской армии. Но тогда ополчению нужна была хотя бы психологическая победа, чтобы почувствовать себя боевой единицей, почувствовать себя слаженным вооруженным коллективом. И они одержали эту победу. Было, по-моему, 2 или 3 вертолета сбито. Притащили при нас, на наших глазах, к зданию СБУ раненого пилота одного из украинского вертолета, которому жизнь спасли ополченцы. Привез его тогда Рысь.

А.М.: — Я помню эти съемки, которые потрясли всех людей, потому что, во-первых — конфликт, во-вторых — брошенный раненый.

А.К.: — Украинцам всем рассказывают, что это же террористы, это «российские наймовцы». А тут ему кричат: «Держись, капитан, поживем еще!»

А.М.: — Как ты считаешь, почему все ожесточенные бои происходили именно на наши православные праздники?

А.К.: — Ну, вообще странно. Мы это сами замечали.

А.М.: — То есть с чем это связано? Какой-то психологический момент или что?

А.К.: — Я не думаю, что это психологический момент. Я думаю, здесь метафизическое объяснение, которое не сможет найти даже сам Порошенко. Нет правды Божьей на их стороне, видимо, какими-то другими силами движут.

А.М.: — В этой войне погибло очень много журналистов. Это фактически первая война, в которой журналисты на журналистов охотились. У тебя погибли друзья в этой войне. Какая-то ведется работа по поддержке их родственников, близких?

А.К.: — Ну, конечно, поддерживают. И руководство телеканала поддержало родственников. И частным путем поддерживаются. Сейчас Андрея Стенина издался альбом фотографий, очень хороший. Сложно сказать, насколько специально охотились на того же Кляна. Но хотя было понятно, что какая-то странная и мутная история.

А.М.: — Они были из первых, кто погибли.

А.К.: — Да. Бронежилет… Они были и первые, по-моему. Бронежилет бы в такой ситуации не спас, конечно. Я уже не говорю об убийстве Андрей Стенина и двух ребят военкоров, с ним которые были. Просто мы работали на этом месте. Это мы нашли эту машину. Начнем с этого. Мы только заехали в очередную командировку. Это был август. Только пробили дорогу с… я уже не помню, с Мариновки, по-моему, до Снежного. Нас встретили ребята, наши друзья, с телеканала Live News, говорят: «Давайте заедем. Еще есть тут наводки по поводу Андрюхи Стенина». Еще не было известно, где он, что он. Еще пудрили мозги в Киеве о том, что он находится в СБУ, еще где-то там. Мы заехали в село Дмитровка, там гарнизоном командовал ополченец с позывным Поэт, еще тоже со Славянска, и он сказал: Мы нашли семь сожженных Рено Логанов. Вот вам человек. Будет вас сопровождать. Езжайте, проверяйте. И первый же Рено Логан, у которого мы остановились, эта была эпичная картина: дорога, вокруг сожженные степи и на полях стоят сожженные остовы машин, гражданских, десятки машин сожженных. Примерно была понятна картина боя. Выезжаешь к памятнику по такому пригорку, что за пригорком ты не видишь, начинаешь съезжать вниз, а здесь по тебе уже лупят прямой наводкой. Всех, кто выезжал на этот пригорок, лупили по ним прямой наводкой. Видно, как, по следам машин, как они съезжались уже с убитыми водителями в эти поля. Так же и съехала эта машина. Открыли багажник, там сгоревшие объективы. Машина в пулевых отверстиях. Судя по всему уже после того, как убивали, сжигали эти машины. Например, стояла шестерка с картошкой тоже с телом погибшего человека, у нее у бензобака крышечка была скручена и положена на багажник. А машина сгоревшая. И таких машин с гражданскими трупами там было очень много. Мы разговаривали с местными жителями, которые были рядом и все это могли наблюдать. Один из жителей рассказал, как к нему приползла раненая женщина и рассказывала, что она ехала в машине, за ней ехала еще гражданская машина. Когда началась стрельба, из той машины выпрыгнули двое мужчин, или вывалились двое мужчин, и еще кто-то кричал: Не стреляйте, там женщина с ребенком! Но машину все равно расстреляли. Горько, что погибают журналисты, но когда в таких количествах гибнет мирное население, это конечно, горче вдвойне. А журналисты? На любой войне гибнут журналисты. Все-таки часть профессии. Если посмотреть статистику Ирака, Афганистана, да той же Сирии, там гибнут намного больше человек. По 70 человек в год.

А.М.: — Когда происходят такие страшные события, ты же, как фотограф, как спецкор, ты должен это все снимать, правильно? Это твоя профессия. Как вообще дальше с психикой. Ты же все это видишь и потом ты это выбираешь, эти кадры, монтируешь. Я просто тоже военный корреспондент, поэтому у меня всегда стоит такой вопрос моральный. Я собственно прекратила этим заниматься после Чеченских компаний, когда много детей и эти страшные кадры, которые, в общем-то, сильно влияют на нашу психику.

А.К.: — У организма масса скрытых резервов, о которых на гражданке ты даже не подозреваешь, которые помогают это все преодолевать. У меня есть хорошая прививка, например. Я освящал события в Беслане. Кстати, едва ли не единственный случай, когда я убрал камеру и Дима тоже, и мы занимались тем, и несколько других журналистов, которые отложили в сторону свой журналистский долг, выполняя человеческий. Когда начался штурм, начали на тебя выбегать окровавленные, голые дети, мы просто брали их и таскали до машин скорой помощи, которые были развернуты там чуть подальше. А на следующий день мы снимали во владикавказском морге, в котором на огромной территории были разложены более 300-х сгоревших тел, половина из которых детские. Вокруг них бродили, пытаясь опознать, матери, которые рыдали, но уже без слез. Мы еще тогда вечером, отсняв все это, сидели с коллегами и решили, что никто из нас не будет эти фотографии посылать. И мы не стали посылать эти фотографии. Но эта была прививка. Мы тогда еще опубликовали заметку, решили описать все это словами. Заголовок, который я до сих пор помню «Тысячи квадратных метров ужаса». Эта была, основная прививка, после которой не то, чтобы я совершенно равнодушно на это смотрю, но как минимум я умею выставлять какие-то психологические блоки на момент командировки. Все это накрывает, конечно, после командировки. Но тут главное не проецировать это все на себя.

А.М.: — Военный синдром, когда ты привыкаешь к войне, и тебе уже в мирной жизни становится скучно, нет адреналина?

А.К.: — Это и привычка к войне, это и адреналин, и амбициозные вещи. Всегда же приятно ощущать себя в центре события, которое освещает все мировые СМИ. Для любого амбициозного журналиста это приятно. Помимо того, что это приятно, это большая ответственность, которую собственно мы несем. И, мне кажется, несем достойно, судя по реакции наших читателей, судя по реакции наших подписчиков в социальных сетях.

А.М.: — Как освещают конфликт на Украине спецкоры. Я имею в виду либеральное крыло. Они же не едут туда?

А.К.: — Нет, почему, едут.

А.М.: — Или едут? Но каким образом тогда они освещают события?

А.К.: — Едут. Илья Барабанов поехал, нашел трех «бурятов».

А.М.: — Вот что это за история с бурятами? Это фэйк? Потому что все говорят об этих бурятах.

А.К.: — Это была какая-то кампания, очередное обострение известной болезни, которая прогрессирует, и из «майдана головного мозга» она превращается в «буряты головного мозга». Есть еще версия «буратино головного мозга» или «чебурашка».

А.М.: — Что это? Я была в госпитале. Спросила про наличие «бурятов». Мне сказали, что таких там не было.

А.К.: — Я не видел «бурятов». Я видел съемку Грэма Филлипса с «бурятами» из добровольческого отряда «Ольхон», которые приехали сами туда, а не в составе кадровых частей. У нас каждая заметка, которую мы передаем в Москву с Димой сопровождается большой фотогалереей и обязательным видеорядом. У Барабанова к этой заметке была какая-то жанровая просто фотография какого-то агентства, то есть он даже сам не может ничего, хотя бы на мыльницу, снять. Не говоря уже о том, что не было фотографий этих самих «бурятов». Ну, конечно, они не разрешили, наверняка, себя снимать.

А.М.: — То есть это может быть фальсификация?

А.К.: — Материал Барабанова разбирали специалисты от и до, находя там элементы фальсификации, как и материал из «Новой Газеты», по-моему, да, с этими же «бурятами». Вчера новое интервью всплыло на русской службе БиБиСи опять же с «бурятами». Некий командир спецназа ДНР, вернувшийся в Питер, рассказывает о роли российской армии в целом, и «бурятов» в частности, в штурме Дебальцево.

А.М.: — И военно-морского флота.

А.К.: — Все украинские СМИ радостно перепечатывают это интервью.

А.М.: — О том, что там взяли в плен много американцев? Триста.

А.К.: — Триста американцев и европейцев. Вот это почему-то они опускают, за скобками. Хотя, на мой взгляд и то, и другое, это полный порожняк, потому что за один год, что я там провел, мне не попадалось ни одного мало-мальски вменяемого доказательства присутствия там иностранных военных контингентов. Я имею в виду, действительно, военных, а не добровольцев-нацистов, как в батальоне «Азов».

А.М.: — Вы же сейчас заходили в Дебальцево?

А.К.: — Дебальцево — это первая масштабная совместная операция двух республик. И этим она, конечно, уникальна. Потому что, сколько было разговоров о том, что и интересы у республик разные, и руководство разное, и взгляды у всех разные, и никак не смогут договориться, у всех свои амбиции. Когда надо можно договорится. Это была очень долгая операция. Сначала по выстраиванию фасов котла, затем по замыканию этого котла. Кажется, когда на карту смотришь, что все это легко, вот так вот хопа, кружочком обвести и все. Вон Славянск тоже был в окружении. Ничего. Мы тоже туда-сюда шастали. Не без риска, конечно, но шастали. Понятно, что и украинцы какие-то шастали. Для нас, наверное, эта операция началась с Углегорска. Мы вслед за штурмовыми отрядами туда входили. Затем село Логвиново. Это уже такое горлышко котла. Мы туда попадали полями из Углегорска вместе с подкреплением армии ДНР, также попадая и под грады, это уже во время перемирия, уже начало перемирия, и под грады, и под минометные обстрелы. Видели, как пытались вырваться через это горлышко украинские войска. Например, в тот день, когда мы там побывали, очередная колонна оттуда прорывалась. И вечером я прочитал по украинским сводкам, что во время прорыва колонны погибло или не погибло, или только раненых, было 2 человека. Хотя мы своими глазами после вот этого прорыва там по обочинам насчитали порядка 40−50, наверное, трупов украинских военнослужащих.

А.М.: — А что они их бросают?

А.К.: — Да. Они их бросают. Их потом собирают силы ополчения и либо так отдают, либо выменивают.

А.М.: — В каком-то материале я читала про то, что они даже могут проехаться танком по раненым своим. Это не ты писал?

А.К.: — Нет, я не писал. Я просто обычно пишу то, что я вижу своими глазами. То, чего я не вижу, я стараюсь не писать, либо то, что мне расскажет человек, которому я доверяю.

А.М.: — А ты видел, да, тех пленных, которые возвращаются?

А.К.: — Мы несколько раз бывали на процессах обмена пленных под Константиновкой. Люди рассказывают, как их там пытают, унижают, не дают выходить в туалет. Физические пытки самые разнообразные. От тока и пакетов на головы, просто ножами расковыривают кому бедро, кому еще что-то, пытаясь выведать какую-то информацию. Ну, какую информацию им секретную выдаст обычный простой боец, ополченец? Ну, что он такого там расскажет, что надо его так запытывать? Я не понимаю.

А.М.: — И скажи мне, люди, которые возвращаются из плена, какое у них настроение? То есть они собираются воевать дальше или они???

А.К.: — Бывает, что в эти списки, не бывает, а это система для украинцев, попадают не столько ополченцы, сколько обычные люди, которых просто на улице берут по малейшему подозрению. Ну, георгиевская ленточка есть на фотографии Vkontakte, все, поехали на кичу. И вот такие люди возвращаются и говорят: Я-то еще раньше раздумывал, а теперь у меня сомнений нет. Где здесь получать автомат? Соответственно, бойцы, которые возвращаются, они опять же встают в строй после какой-то реабилитации, после восстановления.

А.М.: — И также и бойцы, которые украинские?

А.К.: — Украинские бойцы вообще не хотят возвращаться из плена на родину. Во-первых, они боятся уголовного преследования, а, во-вторых, они понимают, что их снова отправят в зону АТО, рано или поздно, и им снова придется столкнуться с этими людьми, которые оказались не «российскими найманцы», которые оказались не террористы, как им говорят по 5 Каналу или АйСиТВ, а это обычные жители Донбасса. Это те, кого они считают своими согражданами, украинцами. Для многих, кстати, это такое удивление большое, когда они понимают, что воюют не с российской армией или с наемниками, а воюют со своими согражданами.

А.М.: — Ну вот я знаю, все те, кто ходит к военнопленным и разговаривают с ними, обычно военные говорят: Покажите ваш паспорт! Вы же, наверное, русский. И когда показывают, тот же Литвинов говорит: Я показываю мой старенький украинский паспорт. Я живу здесь. Это моя страна. Военные очень удивляются и говорят, что у них происходит прозрение. Захарченко мне сказал, что даже женщина, которой он отдал сына из плена, она приехала к себе обратно в Западную Украину, и написала ему, или позвонила, что очень сложно здесь: «Потому что когда я говорю правду, что там такие же русские, со мной просто перестало разговаривать полдеревни и считает меня сепаратисткой. И теперь меня могут посадить в тюрьму. Поэтому, извините, я правду говорить не буду». И вот такая ситуация повсюду. А как ты считаешь, каким образом все-таки этот конфликт может завершиться?

А.К.: — Сложный вопрос. Я всегда говорю, что прогнозы это не мой конек. Конечно, война будет продолжаться, на мой взгляд. Но закончится, она может совершенно неожиданно. Мне нравится вариант,, когда я несколько лет назад говорил о том, что американцам рано или поздно придется в интересах режима Асада вступать в войну в Сирии, надо мной смеялись. А сейчас американцы бомбят позиции ИГИЛ в Сирии, и фактически, оказывая услугу Дамаску. Мне кажется, что рано или поздно на каком-то историческом этапе должен произойти такой слом, если не в украинском обществе, то по крайней мере в рядах украинской армии, когда и армия ДНР, и какие-то части ВСУ, развернул стволы, поедут все-таки на Киев. Потому что государство украинское сейчас к армии относится так же, как наше государство относилось к армии в первую чеченскую кампанию. То есть наплевательски. Армию содержат волонтеры. Армия закупает, обогащаясь на откатах, какие-то бесполезные британские броневики. Армию бросают в котлах, а потом когда армия выходит оттуда с большими потерями, объявляют о победах.

А.М.: — Тебе не кажется, что в этом есть специальный умысел? Потому что командование украинское ведет политику военную довольно странным образом. Она же постоянно сдает свою армию. То есть списать это просто на ошибки командования, это было бы довольно странно. Не кажется ли тебе, что специально эта кампания идет на затягивание войны? И поскольку эта армия, управляемая американцами.

А.К.: — Конечно, война это деньги. Но, я думаю, что здесь все-таки есть еще и элемент какого-то тактического превосходства противника, в данном случае я говорю о Новороссии.

А.М.: — В Новороссии мотивация является основополагающим принципом победы.

А.К.: — Конечно. У украинской армии мотивации нет.

А.М.: — Все-таки ей же командуют. Ей же отдают приказы. Те, кто ей отдает приказы, они же чем-то руководствуются?

А.К.: — Вот это будет копиться, копиться, копиться, пока не произойдет этот взрыв. Мне кажется, обязательно должен найтись человек, который посчитает всех убитых украинцев, я имею в виду военнослужащих. Мы после первой чеченской кампании, я имею в виду «Комсомольскую правду», делали такой большой проект, он назывался «Книга памяти». Мы попытались составить поименно списки всех погибших в первой чеченской кампании. Это была тяжелейшая работа. Мы пассатижами, зубами с каждого ведомства выгрызали эти сведения. Нам же так же врали о потерях тогда. Выгрызали, выбивали, вышибали эти сведения. В итоге, у нас была опубликована книга памяти. Я не помню цифру. Но это был шок. То есть никто не представлял, что погибло настолько много молодых ребят.

А.М.: — Ну, примерно сколько это было?

А.К.: — Это был шок тогда. Ну, грубо говоря, если нам всем говорили, что погибло 300 человек, то их погибло 6 тысяч. Вот пропорции примерно такие были. И примерно в таких пропорциях сейчас врут украинцам. По Логвиново взять — 2 человека погибли. Мы насчитали 40 трупов. В двадцать раз больше. Вот так вот врут сейчас украинцам по поводу их потерь. Поэтому, конечно, если найдется такой человек, который подсчитает эти потери, это будет реально всеукраинским шоком.

А.М.: — То есть ты считаешь, надо провести опрос?

А.К.: — Это должны делать не мы. Это должны делать сами украинцы. Нам они не поверят. Пока они сами это не найдут. Я думаю, что Россия такой переворот поддержит.

А.М.: — Я всегда в конце передачи спрашиваю своих гостей: — Что бы вы сказали украинскому солдату? И я слышу самые разные ответы. В основном, все говорят, поворачивайте штыки на Киев. Вас обманывают. Вот что бы ты сказал украинскому солдату постольку, поскольку ты тоже являешься участником событий?

А.К.: — Украинские солдаты разные. У меня нет к ним ненависти, честно. Я прекрасно понимаю, отдаю себе отчет, что они выполняют приказ. И я вижу, что они выполняют его неохотно. Я не говорю сейчас об отморозках из добровольческих батальонов. С ними все понятно. У них тоже своя мотивация. Но что сказать? Понятно, что если я вам сейчас скажу: Поворачивайте свои штыки, идите вместе с ополчением на Киев! — вы этого не сделаете, вы выполняете приказ. Но хотя бы думайте, когда вам отдают приказы, думайте, чем может закончится та или иная операция, та или иная команда на открытие огня. Потому что не бывает так, что ваша артиллерия или ваша авиация бьет точно, исключительно по военным позициям ополчения. Сейчас в Донецке находится много ваших сослуживцев в плену. Их водили по улицам города. Они видели последствия ваших же обстрелов города. Вот у меня большая просьба. Когда они вернутся домой и расскажут вам, вы им поверьте и расскажите другим о том, что вы сами творите на Донбассе.

А.М.: — Спасибо тебе большое! Очень приятно было с тобой побеседовать.

А.К.: — Спасибо.

Над программой работали:

Автор, ведущая — Анастасия Михайловская

Оператор-постановщик — Александр Фатеев

Режиссер монтажа — Александр Фатеев

Редактор — Елена Наумова

Компьютерная графика — Павел Егоров

Смотрите ещё
Последние новости
Цитаты
Сергей Гончаров

Президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа»

Вячеслав Поставнин

руководитель международного центра аналитических и практических исследований миграционных процессов

Ольга Четверикова

Директор Центра геополитики Института фундаментальных и прикладных исследований