Адмирал Касатонов: «Наш флот нервирует Запад»

Тема: «Настоящее и будущее Военно-морского флота России»

Константин Сивков: — Здравствуйте, друзья. Сегодня гость «Открытой студии» — Игорь Владимирович Касатонов, бывший командующий Черноморским флотом, бывший заместитель Главкома ВМФ, адмирал, один из ведущих специалистов в сфере военно-морских вооружений, стратегий развития флота и боевого применения. Сегодня Игорь Владимирович занимает высокую должность в структуре Министерства обороны, являясь советником начальника Генерального штаба. Вести передачу буду я, Сивков Константин Валентинович, доктор военных наук, президент Академии геополитических проблем. Игорь Владимирович, какими вам видятся роль и место Военно-морского флота России в системе вооружения, или, скажем, в системе видов Вооруженных сил России? Какие на него возложены задачи? Насколько флот сегодня нам необходим, ведь некоторые считают, что держава у нас сухопутная, поэтому, давайте флот задвинем на потом, очень много денег на него выделяется.

Игорь Касатонов: — Во-первых, конечно, Россия — это великая морская держава и лишний раз говорить о том, какая у нас береговая черта — 65 тысяч километров, куда органически вписываются флоты: Северный, Балтийский и Черноморский. Поэтому сразу надо сказать, что без флота мы не будем никогда великой страной, великим государством. И естественно, все то, что в настоящее время представляет угрозы для нашей великой России, они являются таким фактором, что надо иметь и флот для нейтрализации всех этих угроз. Если взять историю, флот всегда выходил на передовые позиции, когда речь шла о судьбе нашего государства, его развитии. Петр Великий считается основателем нашего флота, при нем в 1690 году было сказано, что морским судам — быть. После этого видеть уровень становления нашего флота, его функционирование — это было совершенствование нашей государственности с условием применения флота, это было то, что обеспечивало определенного рода успех. Когда флот не действовал, у нас не было успеха. Наш флот решал поставленные задачи. Сейчас мы уже в середине второго десятилетия XXI века, поэтому, безусловно, роль и задачи флота могут быть подвергнуты критике и соответствующему анализу, но, так сказать, эпоха нам продиктовала следующую необходимость решения поставленных задач. Исходя из общей такой обстановки, первостепенная — ядерное сдерживание.

К. С.: — Нужно объяснить такой важный факт, что морские стратегические ядерные силы являются наиболее устойчивым видом в стратегической триаде. Фактически в первом ударе, безоружном ядерном ударе, как ядерном, так и не ядерном — они поражены быть не могут. Если они могут быть поражены, то только в течение длительного времени, ведением войны обычным оружием, но принадлежащем боевому обеспечению этих сил, они способны нанести эффективный удар практически самим оставшимся составом. Уничтожить противника, нанести ему ущерб — вот, наверно, главный фактор, который определяет то, что морская компонента в стратегической ядерной силе жизненно необходима для гарантированного ответного сдерживания.

И. К.: — Да. Военно-морской флот действительно является наименее уязвимой компонентой триады. В связи с наращиванием научно-технической революции, в кратчайший срок, меньше, чем наш вероятные противник Соединенные Штаты Америки, была создана эта морская ракетно-ядерная система. Она развивалась по двум направлениям: это система Тайфун и подводные лодки, которые меньшего радиуса, но, тем не менее, они резервом были, и конкретно этот тип 667-БДРМ. Я хочу сказать, что эта система была устойчивая. Она подразумевала нейтрализацию всех угроз против Советского Союза. Уровень флота был таков, что в 1972 году было подписано первое соглашение Соединенных Штатов Америки о предотвращении инцидентов на море. То есть, действительно, флот вырос в угрозу для Соединенных Штатов.

К. С.: — А помимо ядерного сдерживания, какие еще сейчас задачи, которые жизненно необходимы, без которых государство не может обеспечить проведение активной внешней политики, которые, в свою очередь, без флота поддержаны быть не могут? То есть, какие задачи флот сегодня может решать в интересах государства и какие не могут решить никакие другие виды Вооруженных сил?

И. К.: — Во-первых, конечно, это наличие того, что наша страна имеет развитые транспортные коммуникации, транспортные пути, государства, которые в своей внешней политике нам симпатизируют и в определенной степени влияют на геополитическую стабильность в мире. К примеру, взять Ближний Восток, государство Сирию. У нас там был целый ряд государств, которые были благожелательны с точки зрения своей политики, но, тем не менее, как показали последние действия стран Запада, этим союзником осталась Сирия. Конечно, поддержание стабильности в этом регионе — это есть очень большая значимость и я скажу, что, конечно, есть наши союзники - Куба, Никарагуа, те, которые находятся на Дальнем Востоке, и, безусловно, наличие флотов в этой части имеет очень большое значение.

К. С.: — Наверно, еще большое значение имеет просто защита нашего судоходства, ведь, сколько сейчас фактов захвата наших судов.

И. К.: — Судоходство, конечно. И Арктика наша. В свое время было много приложено усилий для ее освоения. Освоение плавания в этих местах, весьма сложных. Значимость Арктики еще возросла в том плане, что там разведаны огромные запасы газа и нефти, других полезных ископаемых. С учетом того, что климатически кромка льда отступает и идет глобальное потепление, естественно, сфера действия флота тоже расширяется. Поэтому задача флота — обеспечение коммуникаций, деятельности наших торговых флотов, имеет очень большое значение.

К. С.: — Конечно же, для бизнеса, поскольку наш флот, присутствуя в тех или иных районах мира, сам факт его присутствия может поддержать успешное проведение любого бизнеса. Будь поддержка нашему бизнесу в той же Ливии — наверно, не было бы на него атаки, и наш бизнес не потерял бы 32 миллиарда долларов, как это произошло.

И. К.: — Да. Я хочу сравнить просто, что в 1982 году, там произошли очередные столкновения, когда Шестой американский флот начал действовать против Ливии, и тогда между силами США и Ливией встали наши корабли Пятой оперативной эскадры. Они, в общем-то, нейтрализовали те угрозы, которые были в то время и не дали возможность, чтобы государство исчезло. Пятая эскадра ушла.

К. С.: — Игорь Владимирович, скажите, что собой представлял Черноморский флот до 1991 года, какой спектр задач он решал? Многие считают, что это были деньги, выброшенные на ветер.

И. К.: — Конечно, это неправильное суждение. Черноморский флот действовал на юго-западном стратегическом направлении. Это было то направление, в котором действовали наши Приморские округа, Одесский военный округ, в то время в Крыму даже был Таврический военный округ, потом его подсоединили к Одесскому округу, Северо-Кавказский округ, было и целое направление организовано, особенно, перед распадом Советского Союза, Юго-Западное и Южное направление. И естественно, что в полном взаимодействии с частями и войсками противовоздушной обороны, с космическими войсками, эта система была направлена на Средиземное море, на Восточную и Центральную часть для обеспечения безопасности. Черноморский театр был нашим, потому что с одной стороны — Болгария, с другой стороны — Аджария.

К. С.: — То есть Черное море, по сути, было внутренним морем Варшавского договора?

И. К.: — Совершенно верно. Там турки имели концепцию, что у них не было ни кораблей, ни подводных лодок в Черном море, потом-то они, конечно, стали туда заходить. Но Черноморский флот нес боевую службу в Средиземном море у западного побережья Африки, в Индийском океане…

К. С.: — Как Черноморский флот действовал, защищая интересы нашей страны? Первый пример привели про Ливию, которая потом была к нам очень дружественно настроена. Какие другие эпизоды были?

И. К.: — В южной части Суэцкого канала и перед Красным морем — там наши корабли: «Ленинград», «Скорый», группа траления с Тихоокеанского флота.

К. С.: — «Ленинград» — это вертолетоносец?

И. К.: — Да, вертолетоносец. И вот они на Красном море проводили траление. Это было по запросу египетской стороны, поскольку эти мины поставили египтяне. Это были наши мины, то, естественно, по договоренности между правительствами, военно-морскими флотами, там находилась такая группировка.

К. С.: — Потом уже наши силы как-то участвовали в парировании, эскалации конфликта арабо-израильской…

(Вторая часть)

И. К.: — Ну, арабо-израильские войны 67-го, 73-го годов- наши корабли защищали судоходство на западном побережье Африки. Ведь там же рыболовная зона и активно было развито рыболовство. Причем, рыбаки уже тогда занимались бизнесом, они нарушали прибрежную акваторию и, например, Марокко — оно самостоятельно, без каких-то международных нормативов объявило стомильную зону, и туда запрещало заходить. Когда туда заходили рыбаки для ловли рыбы, они фактически атаковали их, производилась стрельба по кораблям, если бы не было наших боевых кораблей, то неизвестно, чем бы это закончилось… Тогда эти государства африканские не приобрели себе в достаточной степени кораблей, которые бы соответствовали нашим. Сейчас все государства Африки имеют неплохие флоты, которые тоже могут защищать и рыболовные зоны, и другие.

К. С.: — Тем не менее, мы сегодня наблюдаем, часто приходят сообщения, что в том или ином африканском государстве, порой, вообще не имеющем никакого флота, кроме пиратских джонок, высокоразвитые государства, такие, как Норвегия, атакуют наши суда. Захватывают их, берут в плен. Был бы флот, наверно, такого бы не посмели сделать.

И. К.: — Наше юго-западное стратегическое направление обеспечивается тем, что Черноморский флот остался в Севастополе, что он обладает соответствующим потенциалом. И последнее плавание наших кораблей, во-первых, корабли Черноморского флота плавают и на Дальнем Востоке, они ходят в Средиземное море, они бывали и на Кубе, в Никарагуа, то есть такой диапазон здесь сохранился. Конечно, новая судостроительная программа, которая одобрена нашим Верховным Главнокомандующим и вписывается в рамки 2020 года, она говорит об усилении всех флотов, конечно, в поддержании ядерного сдерживания, формировании нашей ракетно-ядерной составляющей и Сил общего назначения.

К. С.: — То, что наш Черноморский флот был мощным, была Пятая оперативная эскадра, ядром которой были корабли Черноморского флота, которая решила очень большой спектр задач, в частности, она была способна решать задачи сдерживания Шестого флота США в Средиземном море, откуда они могли достать до южных районов Советского Союза. Но с тех пор прошло много времени. Черноморский флот оказался разделенным. То, что осталось на Украине, почти полностью оказалось уничтоженным, за редким исключением, типа «Гетман Сагайдачный» — это хоть и флагман флота, но украинского, на самом деле, это корабль второго ранга. Российский Черноморский флот сегодня — насколько его боевой состав соответствует тем задачам, которые объективно стоят перед ним и перед нашими Вооружёнными силами на юго-западном стратегическом направлении?

И. К.: — Естественно, эти процессы негативные, которые происходили по расколу Россия-Украина, по делению флота. Вроде бы в законном стремлении что-то поделить, они не приобрела флота, но и передачи кораблей ослабили и наш Черноморский флот. Дело в том, что, конечно, флот — он не просто корабли в море. Это инфраструктура, береговая, в первую очередь, это взаимодействие межвидовое. И при всех недостатках, которые флот приобрел с тем, что были отданы определенные части Украине, на всей этой основе Черноморский флот действовал, действует и будет действовать с тем составом, который у него остался. Это, естественно, корабли, которые были построены еще при Сергее Григорьевиче Горшкове. Но они прошли модернизацию и совершенствование. И, как мы видим, во время российско-вьетнамского конфликта эти корабли действовали соответствующим образом. Они обеспечивали Олимпийские игры, которые явились лицом нашей России.

К. С.: — Олимпийские игры, это само собой. Сейчас есть такие данные, что сегодня флоты НАТО, которые имеют выход на Черное море — это в первую очередь, Турция, конечно, она вернулась на Черное море в полном объеме, это Болгария, Румыния, Грузия в меньшей степени — они сейчас по своим боевым возможностям значительно превосходят Черноморский флот, так ли это?

И. К.: — Дело в том, что здесь такая упрощенная математика. Она является и остается математикой. Дело еще в искусстве, межвидовых кооперациях, взаимосвязях. Дело в том, что сейчас такие сражения или бои на море, в общем-то, и не планируются, это не прерогатива флотов, потому что задачи прекрасно решают авиация, звуковые ракеты, подводные лодки.

К. С.: — Все равно, для того, чтобы вести операцию, завоевание, превосходствовать на Черном море или в каком-то его районе, нужен соответствующий состав сил, и он должен быть достаточным, чтобы решить какой-то круг задач. Может флот решить те задачи, которые сейчас на него возлагаются? Какие сейчас задачи возлагаются на Черноморский флот?

И. К.: — Во-первых, задачи, когда на каком-то направлении сосредотачиваются те или иные силы. Это принцип сосредоточения не только флотских сил, но еще межвидовая группировка работает. А Черноморский флот обеспечивает стабильность на Черноморском театре, все вопросы, связанные с безопасностью плавания, судоходства, поддержания оперативного режима, естественно, поддержка соответствующего уровня дислокации в нашей морской зоне, которая сосредоточена у нас на восточной части Средиземного моря, там решает задачи во взаимодействии с кораблями Северного Балтийского флота. Обеспечивает и антипиратскую деятельность. В частности, крейсер «Москва» подойдет в Южно-Китайское море, где будет решать задачи вместе с военно-морским флотом КНР. Поэтому весь спектр задач, которые могут в настоящее время возникнуть, речь не идет о большой войне — Черноморский флот эти задачи решает.

К. С.: — То есть, по сути дела, мы можем говорить о том, что нынешний боевой состав Черноморского флота вполне удовлетворяет требованиям? По каким критериям определяется необходимость развития Черноморского флота, то есть для чего нужно наращивать его состав, для решения каких дополнительных задач, помимо тех, которые сейчас есть, необходимо увеличивать численный состав Черноморского флота?

И. К.: -Во-первых, это защита интересов нашей великой России, защита интересов не только на ближних рубежах самого Черного моря, но и Средиземного моря. Черноморский флот был у нас флотом Средиземноморским. Мне так посчастливилось, что я в основном свою службу провел на Средиземном море. У меня служба и на Севере была, десятилетняя, очень мощная. И тот самый разнообразный спектр задач, которые мы решали в Средиземном море — это обеспечение боевой устойчивости наших всех группировок, которые действовали там: это обеспечение судоходства, стабильность тех политических правительств, которые были к нам настроены. Система задач, в общем-то, не изменилась, она сократилась в определенной степени, если речь идет о мирной обстановке. Но эти задачи решает и будет решать Черноморский флот с учетом особенностей, что есть межвидовая интеграция, глобальное освещение обстановки, система оперативных разведударных систем, Это все скомпоновано в едином комплексе, который позволяет не иметь Черноморский флот в большом составе, каким он был ранее. Ранее он насчитывал 800 кораблей, судов, катеров и прочее. Сейчас, конечно, численность его меньше, и не надо такой огромной численности. А с точки зрения боевого состава — это дивизия надводных кораблей. Сейчас корабли не только противоракетно-надлодочные, они универсальные. Это подводные лодки, которые имеют улучшенную систему скрытности и длительности плавания, оснащены ракетным оружием большой дальности. Когда Владимир Владимирович Путин был в Новороссийске месяца полтора назад, то ему назвали дальность до 1500 километров. То есть мы, абсолютно находясь где-то в Новороссийске, можем работать по целям, которые находятся далеко в Средиземном море. Тут даже нет вопросов. Это, конечно, наращивание авиации и взаимодействие с ней. Речь идет о том, что в Крыму будет расположена не только авиация флотская, но и авиация ТУ 22-М3, серьезнейший комплекс, который обладает ракетами большой дальности. Вот эта вся система будет обеспечивать не только стабильность самого Черного моря, но и, конечно, восточной части Средиземного моря, что отвечает интересам России.

К. С.: — Игорь Владимирович, на юго-западном стратегическом направлении есть еще операционное такое направление, как Каспийское. На Каспийском море существовала и существует Каспийская флотилия разнородных сил. Скажите, в каком состоянии она сейчас находится, как она соотносится по потенциалу с аналогичными объединениями других государств, которые входят в Каспийский бассейн?

И. К.: — Каспийское море в условиях раздела Светского Союза, конечно, тоже приобрело такой статус, поскольку там сейчас 5 государств. Казахстан, Азербайджан и Туркменистан — это бывшие республики Советского Союза, и Иран, конечно. Каспийское море — исключительно важное море в том плане, что ресурсы его природные, как биоресурсы, так и на шельфе, исключительно нужные для каждого государства. За 23 года только 23 сентября этого года, благодаря, конечно, деятельности нашего Верховного Главнокомандующего удалось разделить всю акваторию Каспийского моря на определенные зоны. И вот от побережья — 25 миль, которые являются зоной каждого государства, они исключительно зоны пяти государств, которые прилегают к морской акватории. Среди них непосредственно прибрежная зона, экономическая зона, а в целом, вся середина — это зона свободного судоходства, свободного плавания, которая закреплена таким мощным соглашением, которое подписали главы всех пяти государств. То, что касается механизма, который будет над этим вопросом работать — это учрежден Совет командующих флотами. В нем настоящие командующие, которые в государстве находятся, они будут в соответствии с положением устанавливать границы действий, отношений и так далее. То, что наша Каспийская флотилия мощная, обладает ракетными кораблями новейших проектов, ракетным оружием, новейшие корабли с новейшим орудием, возможно, предполагает доминирование над другими флотами, но другие государства тоже развивают флоты. Иран никогда не претендовал на особенные позиции в Каспийском море, флот свой особенно не развивает, в этом плане есть тенденция, что все будет спокойно. Но, тем не менее, свои амбиции по флоту предъявляет Азербайджан. Там тоже есть ракетные катера, ракетные корабли, он предъявляет интерес к нашему ракетному комплексу БАЛ — с ощутимой дальностью. Казахстан тоже определяет направление развития. И Туркменистан. Хотя там, конечно, катера и другие плавсредства, которые не являются, с точки зрения угрозы какой-то основой, но все же амбиции у всех государств есть и в этом пане пока у нас есть видимое превосходство, доминирование. Но раз все главы государств подписали соглашение, то естественно, на всех этих флотах будет мирное развитие. Я бы хотел сказать, что Каспийское море с точки зрения ресурсов является перспективным для взаимного освоения, для экономики, коммуникации, поэтому, есть такие предложения, что кроме Совета командующих флотов иметь и другие органы.

К. С.: — Скажите, сейчас на Черное море периодически заходят американские боевые корабли. Причем, была информация, что в период обострения украинского кризиса, туда заходил даже корабль «Норфолк», почти на постоянной основе там патрулирует два корабля, оснащенных зенитной ракетной системой управления IGS с ракетами противоракетной обороны Стандарт-3 и другие боевые корабли класса эскадра-миноносец, фрегат. Как появление этих кораблей сказывается на безопасности региона? Для чего они туда ходят и насколько серьезную угрозу представляют для Российского флота и нашей страны, в целом?

И. К.: — Вы правы, что обратили внимание на эту деятельность западных государств, НАТО и США в акватории Черноморского флота. Наиболее серьезным является то, что туда заходят крейсеры ПРО, которые обладают ракетами для целей ПРО. В этом плане наше Министерство обороны ведет большую работу, подсказывает Соединенным Штатам, что нарушение определенного рода норм, хотя американцы и вышли из системы ПРО, но, тем не менее, вызывают у нас определенного рода беспокойство. Там заходят и корабли других государств, и разведывательные, и боевые корабли. Во время Олимпийских игр там находился даже штабной корабль Шестого флота «Мал Ту Уитни», что, в общем-то, тоже оставляет определенного рода беспокойство. Пока эти корабли соблюдают норму международного права, потому что более трех недель они не могут там находиться. С условием того, что они или делают какие-то визиты, или просто отрабатывают какие-то задачи, но вот турецкая сторона очень скрупулезно и конкретно за этими вопросами тоже следит. Что касается возможности нейтрализации этих кораблей, то, конечно, акватория Черного моря и тот род деятельности, который они осуществляют, позволяет их нейтрализовать при какой-то неприятной ситуации, потому что Черноморский флот действует в составе межвидовой группировки. Периодически наши самолеты их облетают, в том числе, и СУ-24, те, которые на предельно малой высоте подходят к ним. Наши силы действуют в порядке боевой подготовки. Они у них вызывают нервную реакцию. Главное то, что эта группировка находится под контролем Черноморского флота.

К. С.: — Зачем туда приходят корабли Управления Шестого флота США? В общем-то, боевые корабли при движении на передовые зоны, создании военных угроз своим оружием, те же корабли ПРО, которые способны поражать баллистической ракетой — их присутствие там понятно. А зачем туда заходят корабли Управления Шестого флота? Чем они там собираются управлять?

И. К.: — Я могу только догадываться. Я был на таком корабле, когда осуществлял визит в «Норфолк» в 1989 году. Конечно, это корабли, хотя у них старый корпус, они не совсем стремительные. Но они оснащены всеми глобальными системами связи, освещения обстановки и приема передачи, имеют приборы, интегрированные и связанные с другими видами Вооруженных сил США. Я думаю, что это для обработки всех взаимосвязанных направлений и структур. Надо сказать, что Анталийское побережье в максимальной степени было насыщено радиоэлектронными средствами разведки, различными пунктами управления и наведения и, конечно, присутствие там кораблей в максимальной степени насыщает эти возможности. Они, наверняка, обеспечивали и Грузию, и украинские вооруженные силы, когда речь шла о возврате Крыма, в общем-то, это тоже инструмент дестабилизации на Черном море, что с дипломатической точки зрения является далеко не дружественным шагом.

К. С.: — Сегодня Франция задерживает поставку нам «Мистралей». Одни говорят, что это очень позитивно для Военно-морского флота России, поскольку позволяет рассчитывать на возврат денег и их вложение в развитие новых кораблей. С другой стороны, это позволяет еще получить дополнительную компенсацию за разорванный контракт. Эти же люди утверждают, что корабли класса «Мистраль» в составе Военно-морского флота России не нужны, для них нет тех задач, которые бы они должны были решать по своему прямому назначению, как десантный вертолетный корабль. Как вы относитесь к этой проблематике?

И. К.: — Я хотел бы сказать, что флота много не бывает, его всегда не хватает. Когда речь зашла о политическом решении, что наш флот получит такие корабли, естественно, речь шла о том, что они будут построены в кратчайший срок. Эти сроки были благоприятны. Видите, только-только вели переговоры, а уже набрали команду. Она находится на учебном корабле «Смольный» в порту Франции, где приступили уже к освоению этих кораблей. Но дело в том, что корабли, в общем-то, с натяжкой, могут называться для оперативно-тактических задач, потому что это не авианосец, они решают больше транспортные задачи, связанные с какой-то небольшой группировкой, предположим, морской пехоты, вопросами управления, освещения обстановки. Если разделить боевые и другие задачи, то другие задачи — это более чем боевые задачи. Поэтому, если их нам не поставят, значит, будем только сожалеть, что французы, которые к нам всегда хорошо относились и имели особую позицию, антинатовскую или просто свою позицию, то они будут просто как партнёры несостоятельные в том плане, что подписали…

К. С.: — Так может это и лучше, если это так? Ведь Бог с французами как несостоятельными, а ведь нам вернутся значительные средства, и на них мы можем построить еще несколько боевых кораблей на наших верфях.

И. К.: — Мы можем до бесконечности в этом плане рассуждать. Если уж пошли мы на то, что корабли эти берем, значит, надо брать. Плохо, что они они отказываются: эта непоследовательность взаимная. Как любые санкции, нас они задевают, но и по Европе бьют.

Полная версия на видео «Открытой студии»

Над программой работали: Константин Сивков (президент Академии геополитических проблем, ведущий), Майя Мамедова (продюсер), Елена Наумова (фото), Александр Фатеев (оператор-монтажер).

Примечание: Уважаемые читатели «Свободной прессы», приносим вам свои извинения за возможные технические неточности, с которыми вы могли столкнуться при прочтении данного материала.