А. Руцкой: «В „Лефортове“ я думал о национальной идее»

Сергей Шаргунов: — Здравствуйте, с вами Сергей Шаргунов, это — «Свободная пресса». Сегодня у нас в гостях Александр Владимирович Руцкой. Здравствуйте, Александр Владимирович.

Александр Руцкой: — Здравствуйте.

С.Ш.: — Александр Владимирович — Герой Советского Союза, в общем-то, человек, которого представлять не нужно. Тем не менее, он исполнял обязанности президента по решению Конституционного суда и Парламента двадцать лет назад в сентябре 93-го. Александр Владимирович, двадцать лет тем событиям, я хотел бы вас спросить как человека, который много прошел, много пережил, много видел, был и Афганистан, была и российская политика во всем ее многообразии. Что для вас было все-таки главным событием в жизни? Можно ли сказать, что тогда в 93-м году было что-то главное и ключевое в жизни Александра Руцкого?

А.Р.: — Вы знаете, значимых событий в жизни у человека, имеющего определенный возраст, много. События — это принятие решения заниматься политической деятельностью, хотя у меня были достаточно хорошие перспективы. Я закончил Академию Генерального штаба с отличием, Герой Советского Союза, молодой, энергичный — перспектива роста в Вооруженных силах была практически не ограничена. Вместе с тем, я принял решение идти в политику, обосновывая его бездарной, бездумной конверсией, когда уничтожался военно-промышленный комплекс и научный потенциал страны. Потому что уникальные научно-исследовательские институты и предприятия переходили на производство пластмассовых тазиков, велосипедов, игрушек и прочего. Я не понимал, что такое перестройка и не хотел понимать, потому что, скорее всего, это была демагогия, которая разваливала и без того нестабильное гражданское общество. Много говорилось о реформе Вооруженных сил, а я служил тогда в Вооруженных силах, планомерно уничтожалась обороноспособность страны. И вот принимая такое решение, став политиком и депутатом, председателем комитета Верховного Совета, членом Президиума Верховного Совета, мало того и членом ЦК.

С.Ш.: — Была еще такая фракция «Коммунисты за демократию».

А.Р.: — Да-да. Это тоже событие, потому что я начал заниматься реальной работой, той работой, которую считал необходимой, а она действительно была необходима, надо было что-то делать реальное. Событие — когда Борис Николаевич пару раз предложил баллотироваться вице-президентом, я отказался, а в конечном итоге он меня убедил, что я буду заниматься именно ВПК, военно-промышленным комплексом, реформой Вооруженных сил, решением социальных проблем военнослужащих и их семей, то есть, по своей специальности. Это тоже событие: избрали его президентом, меня вице-президентом. Меня никто не назначал, меня избирали точно так же, как и его. Если взять соотношение субъектов федерации, где предвыборную кампанию проводил Борис Николаевич и там, где я, то у меня было на 10 -15% больше, чем проголосовавших за избрание президентом Бориса Николаевича. Ну а потом помните, как все складывалось? Понимал я, что такую приватизацию проводить нельзя и она направлена, цельно направлена на разграбление страны и национального достояния, как может нормальный человек с этим согласиться? Я себя считал нормальным человеком, а тем более человек, который принимал присягу на верное служение родине. И когда я вижу, что эта приватизация направлена на разграбление страны и уничтожение ее потенциала, а тем более принимал присягу, какую позицию я должен занимать? Это раз. Второе, когда обещалось одно на счет того, чем я буду заниматься, а тут же дают сельское хозяйство, в котором я абсолютно тогда ничего не соображал.

С.Ш.: — Ну да, это известная история, как вас подсадили на сельское хозяйство, видимо, в надежде, что вы там провалитесь.

А.Р.: — Ну да, да. Не удалось завалить, назначили руководителем межведомственной комиссии по борьбе с преступностью и коррупцией, и тут не получилось завалить.

С.Ш.: — Знаменитый чемодан Руцкого.

А.Р.: — Да, тогда давай вот сейчас быстренько подделаем подписи Руцкого, откроем ему счета…

С.Ш.: — Вот, кстати, я помню лето 93-го в прямом эфире по всем каналам…

А.Р.: — Как убрать Руцкого.

С.Ш.: — Адвокат Макаров, Андрей Караулов рассказывает…

А.Р.: — Он сейчас ваш коллега, он ведет телепередачи.

С.Ш.: — Я в курсе. Они рассказывали о том, что вы — коррупционер.

А.Р.: — Небезызвестный Якубовский, который украл книги в библиотеке Санкт-Петербурга, исполняющий обязанности Генерального прокурора Ильюшенко. Спустя два года, это 95-й год, Скуратов присылает письмо, без «уважаемый», без всего, «Руцкому А.В.»: «Следствие по такому-то делу закончено. Ваши подписи подделаны. Виновные в подделке подписей не обнаружены». Вот и все. Ни извинений… Как это не обнаружить, кто подделал подписи, когда они с экранов телевизоров несли ахинею?

С.Ш.: — Александр Владимирович, ведь это было время, когда, как известно, не было Интернета. У людей не было возможности получить доступ к альтернативному источнику информации. Поэтому, вспоминая кровавую драму Останкино, лично я размышляю, что одна из причин произошедшего — это то, что не было выхода в эфир, не было возможности рассказать о себе.

А.Р.: — Вот давайте, хронику этих событий восстановим. У меня окна кабинета выходили на Калининский проспект, сейчас Новый Арбат. По нему движутся демонстрации в поддержку Верховного Совета.

С.Ш.: — Третье октября, в общем, мы уже об этом говорим.

А.Р.: — И с семнадцатого этажа вот этой «книжки», бывшее здание СФ, открывают пулеметный огонь по демонстрантам, и я это все вижу. Ну вот какие действия? Я даю команду поймать этих уродов любым путем. Поэтому ворвались в здание, но эти снайперы ушли через гостиницу «Мир», которая примыкает к этому зданию. А посмотрите, как подавали: «Руцкой и его приспешники захватили здание мэрии». Минуточку. А зачем его захватывать, если оно не мешает и тем более находится в кольце оцепления? И потом если круглосуточное телевидение включить: «Руцкой — коррупционер», «Собрались бандиты-фашисты». Появилось это РНЕ, которое потом куда-то исчезло бесследно.

С.Ш.: — Боевики, коммуны фашистов, раздают оружие бесконтрольно.

А.Р.: — Российский союз офицеров, Терехов… Провокация за провокацией. А в соответствии с Конституцией и законом вице-президент, народные депутаты имели право выйти в средства массовой информации. И предлагалось же, кстати, если мы хотели развести мосты мирным путем, то надо было дать возможность провести открытую дискуссию перед телекамерами, чтобы население само сделало выводы. Тем более мы однозначно предлагали одновременные выборы и депутатов и президента. Мало того, я написал официальное заявление и отдал его в средства массовой информации, что при этом я впоследствии не буду участвовать в выборах депутатов и в выборах президента России. Ну как после этого можно говорить, что Руцкой стремился захватить власть?

С.Ш.: — С вашего позволения мы еще вернемся к теме октября, а сейчас я хочу спросить о состоянии общества. По вашему ощущению, что сейчас с людьми? У вас нет впечатления, что появилось новое поколение спустя двадцать лет, более активное и граждански отзывчивое? Или может быть, снова люди перестали бояться, или может быть, благодаря уже упомянутому Интернету, у людей стало больше информации, чтобы разобраться?

А.Р.: — Знаете, есть такие понятия «внутренний протест» и «внешний протест». Внешние протесты мы с вами наблюдали на площадях, но сейчас это все затихло. Если математически посмотреть на внутренний и внешний протест, то первый — это где-то 80%, а второй — 20%. Почему-то именно такое соотношение. Остались в сознании людей симптомы инстинкта самосохранения. Вот он дома на кухне или со своими товарищами за рюмкой чая или на каких-то мероприятиях… А публично бояться сказать. Я бы это обосновал следующим образом, да, собственно, это и есть главная беда нашего общества, мы его никогда не сделаем гражданским, демократическим обществом. И это до тех пор, пока будет существовать тотальная юридическая и экономическая безграмотность населения. Давайте посмотрим: в средних школах дети не получают основ права и основ экономики. А эти два предмета должны быть, потому что у молодого человека перспектива жизни открыта до бесконечности, и он руководствуется собственным пониманием необходимости жизни в этом обществе и приложением сил и стараний для решения своих проблем и параллельно, разумеется, проблем общества, а так устроена психика и психология человека: сначала свои проблемы, потом общественные. Поэтому, конечно, надо ввести эти предметы. Посмотришь на сегодняшнюю реформу образования: диву даешься, хотя этим вопросом я занимался, еще будучи губернатором. Подготовил учебники по основам права и основам экономики. Курс был рассчитан на четыре года образования в школе. Почему я это делал? Потому что я был наверху в этой политике и видел, как тяжело общаться с людьми, которые не имеют абсолютно никакого представления о праве, экономических процессах. А если бы тогда на заре приватизации люди имели хотя бы какие-то представления об основах экономики, они бы не позволили проводить эту приватизацию. Ведь сегодня что делают? Спустя двадцать лет средства массовой информации, политики, политологи пытаются перевести в плоскость конституционного кризиса события 93-го. Да не было никакого конституционного кризиса. Было стремление разграбить и уничтожить страну, вот поэтому-то все и восстали. Мы же предлагали альтернативную поэтапную приватизацию. Первый этап — приватизация сферы обслуживания: рестораны, кафе, столовые, парикмахерские, ателье. Ну зачем они государству? Вот давайте откатаем приватизацию на сфере обслуживания. Не просто растащим, а дадим подписать договор, то есть, взять в управление, подписать трастовый договор. Выполнив договор по трасту, в систему оплаты реальной стоимости этого бизнеса или объекта. Та же ипотека: пятнадцать лет человек выплачивает реальную стоимость того, что стало его собственностью. А куда деньги идут? А деньги идут в фонд социального развития страны, и фонд подчинен не исполнительному органу власти, а законодательному органу власти, там решения принимаются коллегиально и не единолично. Давайте хотя бы при первом приближении представим, какие деньги получил бы федеральный фонд социального развития страны, проведя эту тотальную приватизацию. Были бы сегодня проблемы со строительством дорог, школ, поликлиник, детских учреждений, спортивных школ, аэроклубов? Да нет, потому что там были сотни триллионов. И когда я руководил межведомственной комиссией, мне говорили: «Руцкой, а что ты возмущаешься?» Я говорю: «Ну а как порт Находка может уйти за 125 тысяч долларов? Если я ненормальный, то объясните ненормальному, сколько реально стоит такой порт.» А ведь стоимость этого порта могла пойти в казну фонда. Вспомните, с какими лозунгами шли на выборы народные депутаты СССР, народные депутаты РФСФР: борьба с чиновниками, потому что расплодилось их столько. А сегодня их, хотя территория Советского Союза, то есть, России, уменьшилась, больше в три-четыре раза чем в СССР. Ну и что дальше? Все боролись с привилегиями, коррупцией, шли с лозунгами о решении социальных проблем…

С.Ш.: — За народовластие, за сильный парламент, за власть советов… Александр Владимирович, возвращаясь к 93-му году, хочу задать вам несколько конкретных вопросов. Вы были готовы к тому, что Верховный Совет будет распущен президентом Ельциным? Понятно же, что были события предшествующие, включая мартовский ОПУС в 93-м

А.Р.: — Я не сторонник делать какие-либо голословные выводы, я — прагматик по характеру. Когда я вижу документ, на его основании я могу сделать какое-то умозаключение, опять же руководствуясь законом Конституции. Ведь тогда 21 сентября, а до этого содержание этого указа Борис Николаевич Ельцин озвучил еще в марте. Помните, его называли ОПУС: особый порядок управления страной. Сам указ вышел 21 сентября. Ни вы, ни я, ни кто-либо оценки этому указу не давал. Этому указу дал оценку кто?

С.Ш.: — Конституционный суд.

А.Р.: — То есть высший судебный орган страны. Решение Конституционного суда: за нарушение перечисленных статей Конституции президент Ельцин Борис Николаевич подлежит отстранению от занимаемой должности. Кстати, тогда председателем Конституционного суда был Зорькин, и теперь он же председатель. И если Конституционный суд вынес неправильное решение, то почему оно не отменено по сей день? Оно же не отменено.

С.Ш.: — Нет, Александр Владимирович, по поводу правовой ситуации, я здесь и спорить не буду, хотя понятно, что с ельцинской стороны было немало аргументов: парламент не контролируем… Это сложный разговор. Важно, что Конституционный суд принял решение, что это переворот. Вы были готовы к тому, что это произойдет?

А.Р.: — Честно говоря, нет. Я понимаю, иногда бывают безумные поступки, от этого никто не застрахован. Либо они случайно происходят, либо они намеренно происходят. Но чтобы именно глава государства додумался до такого шага, это просто удивительно. Дело в том, что проект этого указа мне приносил на согласование руководитель Администрации президента Филатов. Зашел: «Александр Владимирович, надо резолюцию вашу поставить». Я говорю: «Я не могу на бегу, это серьезный документ, можно прочитать?». Я его прочел и говорю: «Сергей Александрович»…

С.Ш.: — Это март или сентябрь?

А.Р.: — Это был конец марта.

С.Ш.: — То есть, это первая попытка.

А.Р.: — Да-да. Я прочитал и говорю: «Нет».

С.Ш.: — Ну тогда и Скоков не дал.

А.Р.: — «Я такое подписывать не буду». Со Скоковым у меня были очень добрые и хорошие отношения, я ему позвонил: «Вы будете это подписывать?». А он мне: «Александр Владимирович, да вы что?». Поэтому я говорю: «Я это подписывать не буду. Вы хотите страну поставить на дыбы». «Но вы же сами видите, Александр Владимирович, Борису Николаевичу не дают проводить реформы Верховный Совет, съезд». Я говорю: «А чем мешает? Мешает дать разграбить страну? И я мешаю». Чем занималась межведомственная комиссия? Мы же не подглядывали куда-то там в щель, мы не ставили прослушивающих устройств, мы просто анализировали документы, распоряжения, постановления правительства, распоряжения президента, указы президента, касающиеся финансов и материально технических ресурсов. Допустим, вышел указ «5 млн. тонн нефти отправить на закупку куриных окорочков». И когда смотрят, сколько стоят 5 млн. тонн нефти и 100 тысяч тонн куриных окорочков, то получаются квадратные глаза, а куда разница ушла? Или смотрят, что в залог под получаемый кредит отправляется 20 тонн золота, вот накладная погрузка, а прилетает 15 тонн, то естественно возникает вопрос: а где 5 тонн? И это происходило сплошь и рядом. Только заключили в Лефортово, в эту же ночь были взломаны и вскрыты все шкафы и сейфы, вся документация вывезена из помещений, где работала межведомственная комиссия. Кто это сделал? Я? Я в Лефортово был.

С.Ш.: — Бесследно?

А.Р.: — Да. А потом, помните, какую позицию занимал Коржаков, который никогда не отходил от президента. Посмотрите, какую гадость и мерзость он написал о президенте России. Это характеризует окружение Бориса Николаевича, вот такие люди формировали его мировоззрение, подсказывали, какие принимать решения. Вот этим все закончилось. А потом в 93-м расстреляли Верховный Совет, прошло пять лет, 98-й, и что? Дефолт — неспособность страны платить по своим долгам. Что произошло с промышленностью, что с сельским хозяйством. Тут я могу вам сказать как губернатор: такое впечатление, что одни войска ушли после боевых действий, а другие еще не вошли.

С.Ш.: — К губернаторской истории мы еще перейдем, но я хотел спросить еще про 93-й год. В той ситуации, когда Верховный Совет оказался распущен, перед расстрелом, сентябрь, 1 сентября и последующие события. Как вы считаете, у вас как исполняющего обязанности президента, у парламента были ли шансы победить? Была ли возможность как-то переломить ситуацию? Или заведомо это было восстание проигравших?

А.Р.: — Знаете, честно и объективно… Я не люблю лгать…

С.Ш.: — Нет, я очень рассчитываю на откровенный разговор.

А.Р.: — Если я буду говорить правду, это будет справедливо. Смотрите, ведь никто не преследовал цели захвата власти. Ведь этим постоянно бравировали средства массовой информации. Чем это было обосновано? Я отдал официальное заявление средствам массовой информации, где четко и ясно было написано, что после того, как будут обозначены одновременные выборы, я слагаю с себя полномочия и в выборах депутатов и президента Российской Федерации не буду. Я стремился захватить власть, написав такое заявление? Нет. Второе. Все говорят, что это шла борьба за власть. А сегодня переориентировали эту проблему, возникший кризис, в плоскость, я уже говорил об этом, конституционного кризиса. Да не было никакого конституционного кризиса. Я вам назову десятки стран мира, где решение принимается коллегиально парламентом. Даже в тех же США мы видим, что президент намерен обратиться в Конгресс по вопросу нанесения удара по Сирии. Если мы говорим о цивилизованном обществе, то всегда при этом присутствует парламент, коллегиальный орган. Это же не диктатура какая-нибудь. Борису Николаевичу хотелось быть диктатором. Я говорю: «Диктатором можно быть только тогда, когда кристально чистый сам диктатор и его окружение». Да, сложно проводить реформы, принимая коллегиально решения. Надо убедить достаточно большую массу людей, что вы принимаете решение и обосновать это решение. А вот так вот спонтанно раздать металлургическую промышленность налево и направо. Не хочу, чтобы кто-то на меня обижался, откроем журнал Forbes и посмотрим биографию этих людей, и все станет ясно. Вот это создавалось десятками поколений, то, что называлось потенциал страны. Мы — граждане этой страны. Почему то, что принадлежало этой стране принадлежит условно Сидорову, Петрову, Иванову? И получается, что сегодня страна принадлежит этому списку. Так нельзя.

С.Ш.: — Александр Владимирович, и все-таки был ли шанс?

А.Р.: — Шансов победить не было. Был единственный шанс, и мы сразу же заняли эту позицию, я все-таки был исполнительной властью, а съезд и Верховный Совет законодательной властью, проведение одновременных выборов. Если президента Ельцина не устраивал Верховный Совет, а Верховный Совет не устраивал Ельцин. Что в таком случае делают люди? Проводят новые выборы. Я лично был сторонником обновления Верховного Совета и выборов нового президента. Но видите, что произошло. Тогда, я участвовал в этих выборах, это был действительно демократический парламент страны.

С.Ш.: — В 90-м году?

А.Р.: — Да.

С.Ш.: — Многие говорят, что это были первые и последние честные выборы в нашей стране.

А.Р.: — Да. Ну а дальше, как происходили выборы, вы спросите, я вам скажу. Я кстати никогда не проигрывал выборы, меня снимали все время с регистрации.

С.Ш.: — Это не ново, к сожалению, для наших реалий.

А.Р.: — Самое главное, что делают квадратные глаза, тогда Вешняков это делал: «Как это? Что это?»

С.Ш.: — Александр Владимирович, многие говорят о том, что некоторые части были готовы поддержать Верховный Совет. В ближайшее время на сайте «Свободная пресса» выйдет интервью с Дунаевым, который был назначен министром Внутренних дел, он говорит, что было там несколько гранатометов, что обращались к нему некоторые представители МВД, но он принял решение не разжигать огонь гражданской войны. Можно ли говорить, что отказывались от какой-либо поддержки?

А.Р.: — Нет. Вот смотрите. Хасбулатов Руслан Абрамович — чисто гражданский человек. Баранников Виктор Павлович, покойный, — это бывший министр безопасности, он оказался с нами, Дунаев Андрей Федорович, я — мы военные люди. Были такие попытки двинуться на Москву, мы прекрасно понимали, чем это может закончиться. Потому что в Москву были введены Внутренние войска, Вооруженные силы. Представьте себе, в Москву входят такие же, а нас поддерживали соединения и части Внутренних войск, Вооруженных сил, представьте, что произойдет.

С.Ш.: — Столкновения.

А.Р.: — Да.

С.Ш.: — То есть, поддержка была?

А.Р.: — Да. Этого допустить категорически было нельзя. Хасбулатов, сегодня выступая в интервью, как бы укоряет меня, Дунаева, Баранникова, что были люди, которые хотели нас поддержать… Ну и что, Сталинградскую битву устроить в Москве? Во-вторых, когда аргументируют поражение в те годы, я говорю им: «А вы опубликуйте свои протоколы допросов». Я, например, опубликовал. Мне не стыдно. Пожалуйста, читайте, что я говорил на допросах. Но вы все, критикующие меня, никогда не опубликуете, потому что я их читал. Когда я находился под следствием в Лефортово, я всю вину брал на себя. А следователь говорил: «Вы этого не делайте, вы доиграетесь под статью о высшей мере наказания». Он все никак не мог меня убедить, а я давал показания, где всю вину брал на себя. Тогда он принес протоколы допросов Руслана Абрамовича, Макашова и прочих. Я почитал, мне просто стыдно было.

С.Ш.: — Как история с декабристами. Понятно. Александр Владимирович, будем говорить начистоту, почему все-таки началась эскалация в ночь с 3-го на 4-е? Даже раньше. 3-го числа люди прорвались. Почему никто не пришел на подмогу Верховному Совету в тот момент?

А.Р.: — Долго шли дискуссия, споры, а потом притихли. Снайперы Верховного Совета. Я доказывал всем и всея, что не было снайперов в Верховном Совете. Те две винтовки, которые находились по штату в системе охраны Верховного Совета, могут прийти представители СМИ, других организаций — все стоит на месте. Бесполезно. Хотя экспертиза показала, что это оружие не применялось, даже не выносилось, потому что были бы отпечатки пальцев на карабинах. Выходит статья в журнале «Столица», журналист Марк Дейч, уважаемый журналист, достаточно опытный, берет интервью у генерала ФСБ. Генерал рассказывает, что это были за снайперы. Поехал их встречать в аэропорт Коржаков, оттуда они поехали во Фрязинскую бригаду, получили там оружие и дальше действовали. Представьте, мы с вами сотрудники милиции, и кто-то падает друг у друга на глазах, сраженный пулей. Ну какая реакция? А ведь кого убивали? Сотрудников милиции, представителей Вооруженных сил, Внутренних войск, гражданского населения. И средства массовой информации постоянно-постоянно вбивали в сознание людей: «Посмотрите, что сволочи делают». Не помогает. Давайте сделаем провокацию на Ленинградском проспекте у штаба СНГ. У вооруженных сил, некто господин Терехов, так называемый Союз Российских Офицеров. Их там арестовывают, на всем оружии, которое у них было изъято, номера спилены. А может ли быть у Верховного Совета оружие со спиленными номерами? А потом еще вопрос: а куда исчез Терехов? А как убили женщину…

С.Ш.: — Ну с этого началась блокада Белого дома.

А.Р.: — Еще одна провокация. Дело в том, что в процессе следствия нас знакомили с дактилоскопической экспертизой, Трошкин, руководитель следственной бригады, вот кстати пригласите, это будет самое объективное интервью, потому что он, подчеркиваю, исключительно порядочный и независимый следователь, вы поймете, что же на самом деле происходило. Так был вызван к Ельцину еще и Генеральный прокурор Казанник, который, давая интервью, говорил, что Ельцин поставил ему задачу, следствие не затягивать, три-четыре дня, к высшей мере и вперед ногами. Что сделал Генеральный прокурор?

С.Ш.: — Подал в отставку.

А.Р.: — Написал заявление и сложил полномочия. Стрельба по демонстрантам из здания СФ, это что, провокация? Провокация. Спровоцировать нас на какие-то ответные действия, показать всей общественности: «Видите, что они делают? Захватывают здание мэрии». Я не отказываюсь от своих слов и никогда не отказывался, но в порыве эмоций, видя, что происходит, я сказал: «Любым путем выйти на Останкино и добиваться разрешения выйти в эфир». Потому что однобокая информация просто противопоставит Верховному Совету, законодательному органу власти, все население страны. Мы все знаем, что здание Верховного Совета на Набережной. А где Останкино? Минут через двадцать я увидел, что Макашов строит людей для въезда в Останкино. Эти эмоции мои улеглись, я его вызвал: «Ни в коем случае на Останкино не идти», а они самостоятельно принимают решение и идут. Если на захваченных машинах едут скандирующие люди «В Останкино!», а в Москве внутренние войска, милиция, кордоны, патрули, почему их не остановили? Ладно бы там километр был, а это где-то порядка восемнадцати.

С.Ш.: — Мне не кажется, что это была большая провокация, мне кажется, это было восстание, которое вызвало оторопь и растерянность.

А.Р.: — Давайте дальше посмотрим, видео-хроника этих событий сохранилась. Мне предоставилась возможность посмотреть материалы, снятые разными операторами, технология стоп-кадра известна всем. Идет стрельба. Стоп-кадр. Смотрим откуда. Из здания Останкино. И вот когда мы просматриваем всю видеозапись, подчеркиваю, разных операторов, в том числе и погибших, мы видим, что вся стрельба или из здания, или с крыш зданий, или БТРов по людям, у которых в руках оружия нет. Перед входом в само Останкино, когда начали таранить двери, опять же обвинили нас, что применили гранатометы и убили часового на входе. А следствие доказало, что часовой был убит…

С.Ш.: — Из БТРа.

А.Р.: — Нет, изнутри был произведен выстрел. Это точно так же, как и младшему лейтенанту Сергееву из Альфы при входе в Верховный Совет снайпер загнал пулю в шею под бронежилет.

С.Ш.: — Там в Останкино было несколько погибших.

А.Р.: — Видео-инженер в монтажной, там ни одного окна нет. А его кто убил? А что же делать тогда такой власти, совершившей такой государственный по сути дела переворот? Вести следствие и выходить на суд? Понятно, да, что это станет достоянием всех, экспертизу не подделать. Есть другой путь. После того, как нас заключили в Лефортово, Зюганов, Жириновский и другие лидеры партий вписывают в договор в Кремле о взаимопонимании и сотрудничестве с Ельциным. 24-го Зюганов подходит ко мне и говорит: «Знаете, я наверно пойду в массы поднимать народ». И исчез. То же самое сделал и Тулеев. «Еду поднимать шахтеров». После трагических событий Тулеев становится министром, а Зюганов и его партия становятся абсолютным большинством в Госдуме. И все законы 93-го и 94-го годов о приватизации принимаются этим абсолютным большинством.

С.Ш.: — После выхода из Лефортово, вы оказались в ситуации, когда есть новая Госдума и при это вы пользовались большим кредитом доверия, поддержкой людей, стали создавать движение социал-демократическое «Держава». Что не получилось? Почему не удалось по-настоящему взломать политику заново? Уже не дали? Уже все было забетонировано? К губернаторству мы еще перейдем, сейчас хотелось бы поговорить вот об этом.

А.Р.: — В Лефортово надо же было что-то делать, я попытался изложить национальную идею. На основе того изложения, манифеста и было создано движение. Кстати, эту книги «Обретение веры» опубликовали японцы, немцы… Правда, название немного поменяли, содержание не менялось. Вы знаете целью было не отомстить кому-либо или свести счеты, а именно в основу гражданского строительства нового общества заложить патриотическую идею, потому что не любя свою родину, сложно понимать, что же делать в той или иной ситуации. И мы пошли на выборы. Начинают объявлять результаты голосования.

С.Ш.: — 95-й год, выборы в Госдуму.

А.Р.: — Да. Смотрим, Комсомольск-на-Амуре, 16%, хорошо, правда? Хабаровск 18%, Владивосток 14%. Я в первом приближении говорю, точно цифр не помню. Доходим до Еврейской автономной области, и обрывается это все, нет социал-патриотического движения, появляется только с Курской областью 42%. А почему оборвалось? Все партии называют, а социал-патриотическое движение нет. Ответ есть, его еще произнес Иосиф Виссарионович Сталин.

С.Ш.: — Важно не как голосовали, а как считали.

А.Р.: — Да.

С.Ш.: — Скажите, а у вас были подтверждения, например, протоколы о фальсификациях?

А.Р.: — А это бесполезно. Вы помните хотя бы один случай, чтобы кто-либо добился …

С.Ш.: — Сейчас с этим дело обстоят немного иначе: люди выходят, добиваются, возникают судебные процессы, скандалы.

А.Р.: — Сколько времени уже прошло, хотим или не хотим, общество становится более грамотным. Самое страшное, когда внутренний протест становится внешним. Когда начинает один перетекать в другой.

С.Ш.: — Самое опасное для страны.

А.Р.: — Ведь дело в том, что при всем уважении к Навальному, к Удальцову, вы меня извините, хорошие ребята, но это не лидеры. Поэтому внешний протест не получил того движения, которое мог бы получить. А потом попытка выяснить отношения, кто же там у них главный, а потом в эту систему внешнего протеста включилась бывшая демократическая партия, которая-то проводила приватизацию, направившую страну на рельсы нищеты.

С.Ш.: — Бывшие члены правительства из 90-х.

А.Р.: — Поэтому я не сторонник каких-либо протестов.

С.Ш.: — При этом большинство людей искренне выходят и даже ни за какими лидерами… Вы не чувствуете некоторой переклички между теми событиями, что сейчас происходили и тем, что было в 90-х?

А.Р.: — Вы знаете, я так это обосновываю. Есть две политики: внешняя политики и поведение в отношении внешних процессов, и внутренняя, которая охватывает социальную сферу, развитие бизнеса, промышленности, сельское хозяйство. Но если посмотрим, что сегодня происходит с сельским хозяйством: к глубокому сожалению, мы зависим от поставок в нашу страну и критическую планку давно перепрыгнули. Планка зависимости страны от иностранных поставок — 20%, а у нас далеко за 40%, когда в страну поставляет из-за рубежа петрушка и укроп, картофель, мясо! Имея такой потенциал и такую огромную территорию, это, по крайней мере, стыдно. Помните, была национальная внутренняя политика, когда Медведеву поручили заниматься национальными проектами? Давайте теперь посмотрим, сколько денег ушло, сколько было построено и что построено. Что касается, развития бизнеса и предпринимательства. В прошлом году свернули свою деятельность в сфере малого и среднего бизнеса 10 тысяч предпринимателей, а в этом году 350 тысяч. Наверное, надо задаться вопросом, почему. Я — сторонник конструктивного диалога. Огульная критика пытается вывалять в грязи президента страны. Когда он им стал, чтобы вырулить из того состояния, ему и следующих сроков не хватит, потому что практически все было уничтожено.

С.Ш.: — У нас немало вопросов от читателей. По поводу нынешней ситуации. Деньги находятся за границей, что с количеством олигархов? Об этом многие спрашивают.

А.Р.: — Я объясняю упрощенно: вот у нас появились деньги, потому что нас будут слушать рядовые обыватели, у нас есть бюджет, мы этот бюджет потратили, но вместе с тем, торгуя газом и нефтью, у нас есть прирост денежный, вот это называется стабилизационный фонд. Возникает кризисная ситуация, мы берем эти деньги и стабилизируем процессы, происходящие в экономике. Но этими деньгами пользуются другие. А может быть, по-другому поступить? За эти деньги купить золото, они имеют свойство попасть в состояние инфляции, золото так себя не ведет, и под золотой запас привлекать инвестиции и кредиты на развитие того же сельского хозяйства и промышленности. Я бы поступил так. Если золото находится у меня в стране, я знаю, что оно принадлежит народу и стране. Но если стабилизационный фонд находится в США, то где гарантия, что они завтра будут нам принадлежать, как и сегодня? Деньги должны работать, не приносить копеечные дивиденды, а должны работать на развитие страны. Давайте будем вкладывать деньги не в сырьевую экономику, а в переработку сырьевых ресурсов?

С.Ш.: — Другой вопрос, не экономический, а политический. Несколько людей спрашивают: «Почему вы не участвуете в политике? Нет возможности? Что вы думаете о состоянии дел в нынешней российской политике? Не есть ли то, что называют многие деградацией институтов, последствием того, что случилось двадцать лет назад?

А.Р.: — Я и в армии служил и воевать пришлось. Я никогда не проигрывал, я всегда выигрывал. Высшие награды Советского Союза я получил за службу в Вооруженных силах. Я никогда никого не подставлял, боялся одного: как смотреть в глаза матери, детям, жене. Если военнослужащий, подчиненный мне, погибнет, вот это для меня было самое страшное. Руководствуясь этим, я никогда никого и нигде не потерял. Кстати, это единственный штурмовой полк в Афганистане, который отвоевал без потерь. Потому что, если была какая-то сложная задача, я сам ее летел выполнять, понимая, что если туда полетит и там останется старший лейтенант, что я потом буду делать. Что касается участия-неучастия в политике, вы сами назвали, 95-й год — движение «Держава», обрубили, не дали выйти. 96-й год: друзья убеждают меня идти на выборы в губернаторы Курской области. Меня допускают к выборам за двое суток до голосования президиум Верховного суда. То есть, я все суды прошел, и только президиум меня допустил. На предвыборную кампанию времени не было. Чем это обосновывали, мое недопущение к участию в выборах? Что я не местный житель, почетный гражданин города Курска, закончил аэроклуб, моя фамилия высечена на гранитной стеле, но я не местный житель.

С.Ш.: — Но допустили-таки. Сколько вы получили?

А.Р.: — 74% с копейками. То, что был вброс, получить информацию, уже став губернатором, уже не представляло трудности. Я работаю четыре года в условиях тотального экономического кризиса. Получаю область с дефицитом бюджета 45%, заканчиваются мои полномочия, профицит — 12%. Назовите мне еще один субъект федерации, где бы это же произошло в условиях кризиса. Я восстановил все коллективные мероприятия: колхозы, совхозы, запустил в работу заводы, кстати, курский АПЗ 20 шарикоподшипниковый завод даже госпремию получил, а сегодня там рынок. Сегодня, если посмотреть на Курскую область, ни одно предприятие толком не работает. Все машинотракторные станции, которые я создавал, все разграблены, все растащили, а это комбайны, тракторы. Весь семенной фонд, который я по всему миру собирал, потому что селекция у нас никуда не годная, тоже растащили, ничего нет. Губернатор уже губернатор тринадцать лет, потому что он удобный.

С.Ш.: — А что было дальше? Вам не дали избраться губернатором?

А.Р.: — Когда человек имеет собственное мнение, он неудобный. Я принимаю решение участвовать в выборах, работаю проректором. Меня снимают с регистрации, потому что я неправильно указал место работы. Обосновывают тем, что у меня нет трудового договора. А когда КЗоТ был принят? В 2002-м. А я когда стал проректором? В 2000-м. Все равно снимают с регистрации. Увольняюсь из университета, иду в Верховный суд, говорю: «Если я там не работал, как меня могли уволить?». Сняли. Приглашает меня «Народная воля», Бабурин говорит: «Я все согласовал. Можно участвовать». На пустом месте в Курской области около пяти тысяч становятся членами «Народной воли». Перед выборами проводят социологический опрос: Единая Россия — 7%, КПРФ — 11%, ЛДПР — 7%, а все остальное — «Народная воля». Сурков вызывает Бабурина и говорит: «Вы что, с ума сошли? Скажи Руцкому, максимум 5−7%».

С.Ш.: — Мне еще рассказывали, что тогда вы зажгли на дебатах.

А.Р.: — Тогда я Бабурину говорю, что все это дело складываем и что я себя ниже плинтуса опускать не буду. Почему нас опять сняли? Видят, что я опять сопротивляюсь. На конференции по выдвижению кандидатов в депутаты присутствовал представитель прокуратуры Курской области, заместитель председателя избирательной комиссии. И избирательная комиссия снимает партию с регистрации со словами: «У вас не было конференции по выдвижению». Как не было? Вот эти представители присутствовали же. «Да, но у вас конференции не было. У вас протокол неверно составлен». После этого, зачем впустую тратить время, зачем людям морочить голову, если знаешь, что тебя все равно снимут с регистрации. Я вам даю стопроцентную гарантию, что если бы я принял решение участвовать в каких-либо выборах, меня сняли бы с регистрации. При губернаторских выборах ночью собрали суд, сняли с регистрации за то, что я не указал площадь балкона в государственной квартире, которая не была приватизирована, и Волгу 85-го года выпуска, тем самым ввел в заблуждение избирателей. А утром вычеркивают фамилию из бюллетеня и отдают на голосование.