Выбор Молдавии во многом определит судьбу России

30 октября 2016 года в Молдавии пройдут всеобщие президентские выборы. Наибольшей популярностью пользуется лидер социалистической партии Игорь Додон — его рейтинг составляет сейчас 35−38%; прозападный кандидат отстает от него более чем вдвое.

На этих выборах будет решаться не вопрос геополитической ориентации и даже не благосостояния народа Молдавии (ибо нормальные условия жизни требуют перехода из соглашения с ассоциацией с Евросоюзом в Таможенный союз с Россией, являющейся естественным рынком Молдавии), не вопрос о существовании молдавского государства (ибо прозападный курс означает для нее поглощение Румынией).

На этих выборах будет решаться вопрос о свободе или рабстве целого народа.

А с учетом нынешнего состояния Евросоюза и языковой близости с Румынией (депутаты молдавского парламента официально ведут всю переписку и обсуждения на «румынском» языке, хотя в Конституции записан молдавский) — вопрос о самом существовании молдавского народа. Победа прозападных марионеток легко может оказаться для Молдавии точкой невозврата, — и тогда нынешнее поколение молдаван станет последним в истории.

С учетом специфического статуса и крайне тяжелого положения Приднестровья Молдавия может стать точкой разжигания Третьей Мировой войны, так нужной для списания безнадежных долгов США. Ее не удалось разжечь на Украине, в январе этого года Россию и Турцию не удалось стравить в Сирии, сейчас наиболее вероятным кандидатом является Тайвань (в котором патриоты, победив на выборах президента, могут провозгласить его суверенитет, — что вынудит Китай, в соответствии с его законами, на немедленные действия), — однако источником новой катастрофы может оказаться и Молдавия, от которой в случае возобновления резни в Приднестровье, скорее всего, просто ничего не останется.

Между тем победа либералов в Молдавии крайне необходима и США, и евробюрократии, с трудом оправляющейся от шока Brexit’а.

Поглощение Румынией и вхождение в Евросоюз в ее составе, даже если забыть об историческом отношении Румынии к Молдавии (во время оккупации 1918−1940 годов экономика Молдавии разрушалась, отделенную от Румынией таможней страну сотрясали восстания отчаявшихся крестьян, не было построено ни одного общественного каменного здания, а небольшое население сократилось на 600 тыс.чел., из которых 300 тыс. бежало в отнюдь не благополучный тогда Советский Союз, 150 тыс. — в Европу, а 50 тыс. — в Латинскую Америку) лишь усугубит катастрофу Молдавии и сделает ее необратимой.

Ведь молдавская экономика не дополняет европейскую, как российскую, а конкурирует с ней, — и потому традиционный для Восточной Европы процесс ее «закрытия» (чтобы население ничего не производило в своих странах, ездило на заработки в развитую часть Европы и покупало европейские предметы потребления на кредиты, выданные европейскими же банками) будет еще более ускорен.

Недовольство людей потребует окончательно отменить права человека, что является нормой для евроинтеграции — достаточно посмотреть на уровень демократии в подписавших соглашения об ассоциации с Евросоюзом Грузии, Украине и сегодняшней Молдавии (в ней принят в первом чтении закон, запрещающий телевидению транслировать новости и теледебаты на русском языке).

Весьма существенно, что в переходном состоянии находится сейчас не только Молдавия, но и Евросоюз, и Запад в целом. Продавливаемые США секретные и закрытые от нежеланных для них стран соглашения о торговле услугами, транстихоокеанском и трансатлантическом партнерствах предусматривают не только свободу торговли (которая деиндустриализует Европу так же, как Европа деиндустриализовала Восточную Европу), но и надгосударственный арбитраж, рассматривающий претензии глобальных монополий к государствам с позиции первых и тем самым превращающий государства в их простые региональные представительства.

По сути, это отказ от привычной государственной формы организации человечества ради удобства глобальных монополий; для Евросоюза это означает переход от внешнего управления со стороны США к внешнему управлению со стороны глобального бизнеса.

С учетом крайней неэффективности, окостенелости, предельной идеологизации и простой человеческой глупости евробюрократии весьма вероятен переход управления Европой от структур Евросоюза к НАТО, — в том числе и для сохранения влияния на Европу США, которые вряд ли захотят отдавать его глобальному бизнесу, пусть даже и базирующемуся в них.

Ужесточение правил регулирования жизни в Европе подстегивается не только миграционным кризисом, но и окончательным провалом главного мифа евроинтеграции о ней как об инструменте развития и подтягивания слабых стран до уровня сильных. На деле экономическая колонизация разрушает экономики захватываемых Евросоюзом стран, — и отрыв Восточной Европы от Западной (например, по ВВП на душу человека), как и внутренняя дифференциация Евросоюза в целом, по мере евроинтеграции не сокращается, а, напротив, растет.

При этом выйти из Евросоюза после втягивания в него исключительно сложно. Ведь экономический смысл его существования — обеспечение гарантированной прибыли корпорациям Западной Европы (в первую очередь Германии). Поэтому страны не будут выпускаться из него до тех пор, пока налоги, уплачиваемые этими корпорациями своим правительствам на удержание в Евросоюзе этих стран, не начнут превышать прибыли, выкачиваемые ими из них. А ведь не стоит забывать примера Греции, который и вовсе показывает, как экономическая катастрофа члена Евросоюза может баснословно обогатить его кредиторов (которые, создавая временную иллюзию смягчения кризиса, наращивают свою капитализацию и повышают котировки своих ценных бумаг).

Поэтому, войдя в Евросоюз в составе Румынии, Молдавия не просто дважды, с гарантией лишится своей независимости (как страны, входящей в другую страну, и как члена Евросоюза), не просто будет уничтожена в экономическом смысле, но и не сможет из него выйти.

Для России выбор Молдавии имеет принципиальное значение.

Выступление президента Путина в сентябре 2013 года, когда он обосновал отказ от права гомосексуалистов развращать своей пропагандой детей до 18 лет, казался носителям русской культуры чем-то самоочевидным: понятно, что дети в силу своей незрелости просто не могут сделать мало-мальски осмысленный сексуальный выбор, и потому его следует отложить хотя бы до формального совершеннолетия.

Однако для Запада это оказалось декларацией шокирующей ценностной несовместимости: Россия открыто и публично отказалась от свободы развращения детей гомосексуалистами, которая к тому времени стала фундаментальной ценностью Запада. Защита детей показала Западу, что Россия — не Запад и, более того, не хочет и не может им стать.

Именно этот момент стал началом «холодной войны» Запада на уничтожение России, которая, как и крестовые походы, в глубине своей носит ценностный характер.

Именно после этого момента стал неизбежным украинский Евромайдан с последующим нацистским переворотом в Киеве, публично обеспеченным Министрами иностранных дел трех стран Евросоюза — Германии, Франции и Польши.

Мы сознаем, что можем быть уничтожены. И судьба Молдавии, объективно принадлежащей к нашей цивилизации, ее выбор — один из важных индикаторов нашей прочности и жизнестойкости.

Если Молдавия не устоит перед концентрированным давлением Запада, — следующие мы, и после президентских выборов 2018 года мы вряд ли удержимся от срыва в Смуту.

Если же в Молдавии придет к власти промолдавский, а не прозападный президент, — наш мир перестанет сжиматься, как шагреневая кожа, и мы сделаем шаг к восстановлению нормальной человеческой жизни в естественном ареале русской цивилизации, на «постсоветском пространстве».

Поэтому судьба Молдавии во многом определит ближайшую судьбу России.

Автор — директор Института проблем глобализации, д.э.н., издатель журнала «Свободная мысль» (до 1991 — «Коммунист»)