В Варшаве мечтают о Калининграде, Львове и Вильнюсе

Деятельность Владимира Путина негативно оценивают 60% поляков, а позитивно всего лишь 9%. В положительном отношении России как государства уверены лишь 21% респондентов, говорится в докладе Центра польско-российского диалога и согласия по итогам проведенного соцопроса.

Как выяснили исследователи, внешняя политика Москвы ассоциируется у поляков с империализмом, экспансией и агрессией. Кроме того, они говорят об исторической пропаганде, лжи и манипуляциях, направленных на дискредитацию Польши.

А вот в положительном отношении со стороны простых россиян уверены 64% поляков. Правда, обычные жители России проигрывают симпатии всем остальным соседям Польши, включая немцев. Симпатичнее всего для поляков словаки и литовцы.

Политический кризис в Белоруссии, где вновь пересеклись интересы России и Польши, заставил «СП» разобраться в причинах антагонизма двух народов.

По мнению ведущего сотрудника Центра германских исследований института Европы РАН Александра Камкина, в Польше есть силы, жаждущие исторического реванша.

— Были моменты, когда Россия с Польшей конкурировала за лидерство в славянском мире, особенно в 17−18 веках. Сначала Польша чуть не завоевала Россию. Потом сама оказалась поделенной между Германием в лице Пруссии, Австро-Венгрией и Российской империей. Было еще наказание за поддержку армии Наполеона, подавление польских восстаний, был пакт Молотова-Риббентропа.

Поэтому политическая идентичность Польши на данный момент заключается в противопоставлении себя России и Советскому Союзу. Причем, не делая различия между советским и русским. Между странами существует кровавый водораздел. Даже освобождение Польши от нацистов, в котором участвовала Армия Людова, не может перекрывать исторических обид, накопленных за 200−300 лет.

«СП»: — При этом Польша не торопится вернуть соседям земли, приобретенные благодаря СССР. А после прихода к власти партии «Право и справедливость» страна тем более не выглядит бедной жертвой. Антироссийская риторика поляков жестче, чем у большинства других стран-оппонентов…

— Нынешнюю политику Польши по аналогии с неоосманизмом Реджепа Эрдогана можно охарактеризовать как «неополонизм»: «Польска от можа до можа» (от моря до моря — авт.). Эта концепция задевает и Литву, и Украину, и Белоруссию. Не зря Варшава активно раздавала в Белоруссии карту поляка тем ее гражданам, кто имеет польские корни. Американцы подыгрывают амбициям Польши. Часть американских войск выводится из Германии именно в Польшу.

«СП»: — Странно, что сторонники неополонизма не вызывают на Западе такого негатива, как якобы экспансионистская Россия. Не верят, что Львов, Вильнюс или Брест могут стать однажды польскими?..

— Правоконсервативные настроения правящей партии Польши критикуют, но никто не называет их политиков последними диктаторами Европы (как Лукашенко — авт.). Так, антимигрантские инициативы польских политиков, как и венгерских, не подвергаются такому остракизму как, например, риторика немецкой «Альтернативы для Германии» или французского «Национального фронта» Марин Ле Пен.

В этом двойные стандарты со стороны и Брюсселя, и Вашингтона. Есть полезные националисты как в Польше или Украине, а есть опасные, как в Германии и Франции, которые могут раскачать строительство Соединенных Штатов Европы. То есть Польша сейчас — системообразующий фактор в политике американцев в Европе. Как антироссийской политики, так и политики в отношении ЕС.

Интересы Польши, конечно, больше, чем фрондерство. Определенные подспудные надежды на возрождение Речи Посполитой на фоне эрозии государственных структур на Украине и рисков, связанных с ситуацией в Белоруссии, конечно, прослеживаются.

Полоновед Станислав Кувалдин сомневается, что Варшава стремится к новым территориальным приобретениям.

— Судя по опросу, в Польше по-прежнему сохраняется определенная дихотомия: отрицательное отношение к российскому государству и вполне нормальное отношение к русскому народу. Корни этого в 19 веке, когда поэт Адам Мицкевич сформулировал подобный взгляд на Россию и его народ. Это сыграло свою роль в последней президентской кампании в Польше, когда правый популист Павел Кукиз афористично заявил, что каждый русский — наш брат, но когда они собираются вместе получается непонятно что.

«СП»: — То же самое можно сказать и про самих поляков. И про немцев, к которым поляки вдруг воспылали любовью…

— При имеющейся огромной экономической зависимости от Германии, Польше все-таки не хватает взаимодействия в славянском мире, общения, взаимодействия с кем-то более культурно близким. Определенная потребность в этом есть.

«СП»: — На деле мы видим тягу чуть ли не к польскому империализму…

— Я бы не назвал это империализмом. Еще в период холодной войны одно из победивших в эмиграции движений мысли исходило из того, что в будущем Польша должна забыть о границах 1939 года и при этом всячески поддерживать стремление к независимости не русских народов на западе СССР, чтобы создать некий буфер. Пусть даже ценой своих исторических земель, с которыми связаны ностальгические воспоминания. Потому что только это служит гарантией усиления России, которая вновь может включить Польшу в свою орбиту. И от подобного взгляда, по-моему, никто не отказывается. Разговоры о польском Вильно ведут совсем маргинальные силы.

«СП»: — Но есть, например, организация «Фаланга», выступающая среди прочего за польский Львов…

— Это небольшое националистическое движение. Своих представителей в парламенте у него нет. Эта сила представлена на улице, да и то не очень сильно. Ее подозревают в связях с Кремлем, а такие подозрения не способствуют политической популярности в Польше. Не стоит относиться к этой структуре всерьез.

В Литве есть своя польская партия («Избирательная акция поляков Литвы» — авт.). Но она официальными польскими институтами не поддерживается. Она изначально старалась привлекать на свою сторону меньшинства, а самое крупное меньшинство в Литве — русские. В итоге к ней в Польше относятся с подозрением.

«СП»: — Но активность Польши в последнее время в Белоруссии отрицать трудно…

— Да, они поддерживают оппозиционных лидеров, встают на их сторону, но пока не перешли какую-то «красную черту». Не думаю, что Польша сейчас станет полностью самостоятельно лезть в Белоруссию, не согласовав это с Вашингтоном, Брюсселем и Берлином.

Раньше Польша была более заметна на восточном направлении. Но потом отношения Варшавы с Брюсселем оказались подорванными из-за того, что политика польских властей стала отличаться авторитарными тенденциями. В отношении Польши ведется расследование, возможны санкции за отступление от ценностей Евросоюза. Это маргинализирует Польшу. Теперь ее мнением будут интересоваться гораздо меньше.

Тем не менее, Польша очень активна даже на территории России, свидетельствует гражданский активист из Калининграда Михаил Костяев.

— В Калининграде есть несколько центров, где обучают польскому языку. А потом они помогают поступить в польские университеты. Вузы Польши котируются из-за уровня образования и того, что есть возможность интегрироваться в Европу. Поляки выдают очень много виз. Их позиция по визам в отношении калининградцев очень лояльна. В городе есть целая прослойка людей, которые реализуют культурные программы на польские гранты.

Очень много калининградцев регулярно ездят в Польшу на выходные, в праздники. На границе порой огромные очереди из-за этого. Калининградцы в Польше отдыхают, закупаются товарами, которые там дешевле. А поляки это целенаправленно поддерживают. Им выгодно, чтобы калининградцы приезжали, тратили деньги, потому что их восточные земли считаются депрессивными. Поэтому там строится масса отелей, торговых центров.

Но раньше контактов было еще больше. Восточные области Польши калининградцы могли посещать без виз. Но после Крыма поляки все это прикрыли.