«Ползучий» транзит: почему ставка на омоновскую дубинку подведет Кремль

В принципе, еще до всей той катавасии, которую запустил Навальный, вернувшись в Россию, было уже понятно, какой сценарий взят властью за основной: консервация и закручивание гаек в такой притягательно-сладкой для силового блока попытке достичь недостижимого идеала, представленного в Северной Корее, то есть тотального контроля государства, точнее его верхушки, над обществом.

Зачем нужны были все эти принятые в конце прошлого года — в очень спешном порядке! — законы: а) бьющие по гражданским правам и свободе слова и б) расширяющие права силовиков? Чтобы подготовить законодательную базу — ибо, как любит говорить Владимир Владимирович, все должно быть в рамках закона — для цементирования «путинского режима», дабы он мог длиться и дальше, то есть без Самого, когда он решит уйти на заслуженный отдых. Говоря по-другому, вот он — транзит власти (в ползучей своей версии) в действии.

Но тогда, в конце 2020 года, маячила слабенькая надежда, что законы эти принимаются на всякий пожарный, которого может и не возникнуть, а вот события 31-го января и 2 февраля со всей очевидностью продемонстрировали, что нет, не про запас, не в виде подстраховки, приказав этой и без того хиленькой надежде долго жить.

И дело тут не в фигуре Навального, который выступил лишь триггером протеста, но в том, как действовали силовики (разумеется, с отмашки Кремля — а кто-то думает, что может быть иначе?)

А силовики действовали жестко: более четырех тысяч задержанных 31-го и почти полторы — 2 февраля. Причем дубинки пускались в ход не раз и не два и далеко не тогда, когда толпа шла напролом. Но этим, увы, в нашем демократическом государстве уже никого не удивишь, все привыкли к тому, что правоохранителям позволяется очень многое. Вспомним, как бравый росгвардеец на митинге 23-го января ударом ноги в живот отшвырнул пожилую женщину, подошедшую спросить, за что «повязали» молодого человека. И что, его привлекли?

СК даже засекретил информацию о том, возбуждено ли дело на росгвардейца или нет. А про его извинения и цветочки, которые он принес потерпевшей, даже говорить не хочется: во-первых, мы живем — теоретически — в правовом государстве, следовательно, за содеянное нужно нести ответственность, в том числе и уголовную, а во-вторых, из памяти еще не выветрилась история про пластиковый стаканчик.

Но 2-го произошел инцидент, уже выходящий даже за рамки узаконенного беспредела: росгвардеец со спины приложился дубинкой к затылку оператора YouTube-канала Real View Федора Худокормова. Крепко приложился, отметим. Журналист мигом оказался на земле, корчась от боли. А если к этому добавить, что в тот же день были задержаны несколько журналистов, выполняющих свою работу, а 31-го — около 40 (при том, что почти все были в жилетах «Пресса», с бейджиками и редакционными заданиями), то картинка вырисовывается и вовсе тоскливая, если не сказать страшная: сотрудник СМИ приравнивается к протестующим.

А это означает уже давление на прессу. Причем прямое, физическое, как в 1930-х годах, правда, не у нас, а в одной европейской стране, но не будем проводить сопоставление, дабы не упрекнули в пропаганде запрещенной в сегодняшней России идеологии (доказывай потом, что это было исключительно с осуждающих позиций!)

И вот это, можно сказать, тот маркер, который ясно указывает, что власть в стране взяла курс на ужесточение автократического режима, при котором функция гражданского общества должна быть сведена к поддержке существующего строя, который уже во многом — с экономической и политической точек зрения в частности — показал свою несостоятельность. Но вместо того, чтобы форматировать систему, придать ей жизнеспособности, Кремль решил усилить репрессивный аппарат, по всей видимости, надеясь на то, что это послужит основой для «долгого государства Путина». И если в краткосрочной перспективе эта политика — в смысле сохранения власти у тех, кто обладает ей ныне — может даже показаться успешной, то возникает вопрос: а что в долгосрочной?

А в долгосрочной — существует ряд рисков, причем очень серьезных рисков.

Во-первых, это возможная потеря рычагов власти, ибо, как совершенно верно отметил политолог Аббас Галлямов, «отказ от политических методов управления страной и перекос в сторону силового инструментария неизбежно ведут к повышению субъектности силовиков»: «Обычно в подобных ситуациях до них быстро доходит, что это не столько они от хозяина зависят, сколько он от них. История свидетельствует, что чрезмерная ставка на силу нередко заканчивается военными переворотами и свержением правителей, у которых все остальные механизмы управления, кроме силового, атрофировались. Примеров несть числа: от древнеримских императоров, регулярно сменяемых недовольными ими преторианцами, до президента Судана Омара аль-Башира, свергнутого буквально год назад».

Во-вторых, надо учитывать, что протестные настроения в обществе уже созрели. Да, они еще не достигли своей критической точки, но весьма близко подходят к ней. Причем в их набухании виновата сама же власть. И курс на радикализацию, который очень хорошо просматривается в действиях Кремля, — он, скорее всего, вызовет реакцию непринятия со стороны людей, тем самым усугубив конфликт между народом и властью, приведя к росту протестных настроений. Надо полагать, что в Кремле понимают это, но считают, что вполне могут справиться с угрозой. Ресурсы есть. И с этим не поспоришь.

Но только пока — пока на улицы той же Москвы выходят тысячи. А если выйдут несколько сот тысяч и не только в столице? Что тогда? И, вне всякого сомнения, наверху будут и те, кто поддержит протестующих, недовольных-то курсом на консервацию тоже немало. А фактор внешнего давления — это сильный фактор, ведь у многих наших элитариев основные активы и семьи — не здесь, а там.

В-третьих, возвращение Навального в Россию — это же не просто так: во всем этом чувствуется подготовка и сознательность. Какой-то план точно есть. Не зря же за Навального встали и Байден, и Меркель, и Макрон. И этот сценарий с затуханием протеста — он не лопнул, как воздушный шарик. Ему еще предстоит реализоваться. Не надо забывать, что впереди выборы в Госдуму — и вот на фоне этого протест может вспыхнуть с такой силой, что его уже силовиками не затушишь. К тому же транзит: Владимир Владимирович должен будет передать кому-то власть, и этот временной промежуток — он наиболее опасный для системы, которая будет в максимально слабом состоянии (активизация «кремлевских башен» и проч.), неустойчивом — когда откроется большое окно возможностей, в которое попытаются пролезть все те, у кого не получилось занять высокие кабинеты при действующем порядке. И тут бойня будет очень серьезная.

Вообще смесь получится, что называется, термоядерная: внешнее давление (пока еще не знаем, какой силы и интенсивности), внутренние проблемы (прежде все бедность и рост протестных настроений), грозящие власти крупными неприятностями, так и сам Кремль крепко засядет в своих уже «элитных» противоречиях.

Понимают ли в Кремле весь масштаб рисков? Такое чувство, что там его, судя по проводимой политике, явно недооценивают, полагая, что дубинка омоновца все решит. Но нет, она уже ничего не решит, она сможет лишь оттянуть неизбежное: режим либо рухнет, либо будет переформатирован — и не в сторону жесткой автократии. И от этого уже никуда не деться.