«Путин был красавчиком только первые два срока»

В день рождения президента России Владимира Путина представители политических элит и функционеры вертикали власти, естественно, не скупились на высокопарные поздравления в адрес главы государства. В результате на свет появлялись весьма интересные сравнения и эпитеты.

Однако одним из самых эпичных, пожалуй, высказываний в этот день вновь отметился автор уже успевшей стать притчей во языцех фразы «есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России», председатель Государственной Думы Вячеслав Володин.

Утром 7 октября в своем telegram-канале он для начала посчитал необходимым вспомнить, какой путь прошла наша страна с начала президентства Владимира Владимировича. «Война на Кавказе, угроза терроризма, разруха и экономический упадок после развала СССР и безответственных действий политиков в 90-х — не какая‑то далекая история, а реальное положение дел в нашей стране до Владимира Путина», — отметил он, уточнив, что в те времена мы теряли жизни наших граждан и были близки к потере страны", но избрание Путина главой государства кардинально изменило эту печальную ситуацию.

«Сегодня все признают, что Путин — преимущество России», — безапелляционно резюмировал председатель Госдумы.

Памятуя о том, что не далее как в сентябре с.г. сам Владимир Путин говорил о том, что у граждан есть основания критиковать российскую власть, включая его самого, «СП» поинтересовалась у политологов: «Не слишком ли подобострастно прозвучало подобное высказывание, принимая во внимание тот факт, что даже у самого лучшего преимущества априори имеются и свои недостатки?»

— Я бы не стал говорить о «преимуществе"-Путине, как о некоей константе, — поделился с «СП» видением вклада гаранта Конституции в судьбу России политолог Дмитрий Орешкин. — Безусловно, первые свои два срока, в «домедведевском периоде», Владимир Путин был, можно сказать, просто красавчиком. Причем это признавал даже Ходорковский, который большую часть того времени просидел в тюрьме, утверждая, что если бы Путин ушел с поста президента сразу после двух своих первых президентств, то он, без сомнения, вошел бы в историю России как самый эффективный ее руководитель за последние две сотни лет.

Потому что при Путине в это время в России наблюдалась политическая стабильность и довольно мощный, быстрый макроэкономический рост. Правда, при этом важно отметить, что по мнению многих уважаемых политических аналитиков это не совсем уж «чистая» заслуга Путина, как политической фигуры.

Все это, по их мнению, явилось во многом следствием тех самых первых буржуазных реформ «лихих девяностых», когда наконец-то появилась частная собственность, когда валюта стала свободно конвертируемой, когда худо-бедно заработала рыночная экономика, переориентировав производство на платежеспособный спрос, а не на то, что хотелось «партии и правительству». Проще говоря, экономика поступательно росла и при премьер-министре Примакове, и при премьер-министре Касьянове, и при премьер-министре Путине.

Так что Путин-президент получил экономический рост практически в готовом виде. Но поскольку в массе своей люди привыкли мыслить категориями «вот так было при Брежневе, вот так — при Горбачеве, а вот так — при Путине», то успех начала нулевых засчитывается Владимиру Владимировичу.

СП: — А теперь, получается, наш нынешний президент не войдет в исторические анналы с регалиями «лучшего управленца»?

— Думаю, вряд ли. Потому что во всех последующих его президентствах Россия демонстрирует обратные процессы. Да, при нем все еще существует некая стабильность, но, собственно, на этом все и заканчивается, потому что экономический рост остановился, международные позиции России, особенно после 2014 года, сильно и быстро ухудшились. Страна стала погружаться в изоляцию и воспринимается сейчас на мировой арене скорее как токсичное государство чем как равноправный партнер международного сообщества.

Но самое главное, на мой взгляд, то, что за последние несколько лет были дискредитированы практически все основополагающие государственные институты- парламентаризм, независимое судопроизводство, демократические выборы и свобода прессы. Все это провоцирует быстрый рост недоверия среди населения. Насколько мне известно, данные ряда социологических опросов говорят о том, что примерно половина россиян абсолютно не верит или скорее не верит в то, что, например, последние выборы были проведены честно.

Общественное мнение — это, конечно, не некий абсолютный показатель, оно не разделяет действия главы государства по группам — вот это хорошее, вот это плохое. Но россияне видят, что происходит вокруг. Они смотрят на цены в магазинах, они заглядывают в свои кошельки, они смотрят телевизоры, сопоставляют, делают определенные выводы. И на этом фоне рейтинг президента в народе скачкообразно ползет вниз. Если после «Крымской весны» уровень народной любви к Путину составлял по разным данным около 86%, то к настоящему моменту по данным, например, «Левада-Центра"*, которому я доверяю, он колеблется на отметке в 53%. Да, это все еще больше половины, но остальные-то 47%, получается, безоговорочной любви к президенту не испытывают, а это всего лишь немногим меньше половины.

Кроме того, нужно понимать, что, получив из рук президента Ельцина гораздо более действенную политэкономическую машинку, чем при Брежневе или даже при Сталине — с аналитиками-экономистами, с сильным и независимым парламентом, который был, например, способен запретить президенту Ельцину увольнять генпрокурора Скуратова, Путин, в конечном итоге, все свел, по сути, к псевдосоветской однопартийной системе.

При этом Владимир Владимирович практически раздавил весь наш российский федерализм. Пусть он был и откровенно слабоват, но он, тем не менее, работал. А его оптимизация до условной модели «один центр — один начальник» хоть и сильно упростила модель управления государством, но сильно затруднила эффективное развитие территорий, с чем у России, кстати говоря, всегда были проблемы.

Если он останется в президентском кресле после 2024 года, эти тенденции продолжат набирать обороты, что окончательно дискредитирует главный государственный институт — доверие народа к власти через демократические выборы. И в этом смысле Путин уже навряд ли останется в народной памяти как самый эффективный руководитель страны. Скорее, на мой взгляд, у него теперь куда больше шансов остаться в истории неким аналогом «батьки» Лукашенко, создавшего в России, как и в нынешней Белоруссии, режим, который очень хорош исключительно для тех, кто сидит «наверху».

— За 20 лет своего правления президент сам выстроил такую систему, в которой он одновременно и ее главный демиург, и ее первая жертва, — резюмировал доктор политических и кандидат экономических наук, секретарь ЦК КПРФ Сергей Обухов. — Самонастраиваться эта система сможет только в том случае, когда в стране будут обеспечены, например, нормальные выборы и соответствующим образом заработает судебная система. Но ничего из этого у нас не существует, кроме нависающих над этим коллективным чиновничеством остатков былого авторитета самого Владимира Путина, да и те, как мы видим, размываются со всеми его «майскими», «июньскими» и прочими указами.

«СП»: — При таком-то раскладе как может развиваться ситуация дальше? Годика через два весь политический вес президента окончательно растает? И что тогда?

— Опыт прошлого показывает, что сам процесс потери политического авторитета и веса случается практически одномоментно. Например, и у Михаила Горбачева, и у Бориса Ельцина вся их харизма политическая сгорела буквально за 4−5 месяцев. Это же как лампочка — сначала моргает-моргает, а потом — раз, и нить перегорела.

Вопрос, конечно, не в том, что Владимир Путин после этого не сможет и дальше оставаться у власти, скажем, при 25−35% [народного одобрения], у Бориса Ельцина же это как-то получалось. Вопрос в другом — это ведь будут совсем другие технологии, совсем другие отношения. Многие говорят, что не хотят повторения «лихих девяностых», но, как мне кажется, мы рискуем в итоге получить хоть и несколько модифицированные, но как раз те самые «лихие девяностые», никуда не денемся.

---

* АНО «Левада-Центр» внесена Минюстом в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента.