Коронавирус грозит подкосить Кремль

В России ставятся новые рекорды по числу выявленных заболевших COVID-19 с начала пандемии. По данным на 16 октября, в стране поставлен диагноз более 32 тысячам заболевших. Форма графика показывает, что мы находимся только на восхождении к пику так называемой четвертой волны. И невольно встает вопрос, когда же закончится эта напасть и к каким последствиям, прежде всего социальным, это может привести?

Мы все помним, как еще прошлым летом власти убеждали нас, что локдаун и различные беспрецедентные ограничения дали свой результат и коронавирус побежден. «Второй волны не будет», — говорили нам губернаторы. Но вторая волна пришла и стала губительнее первой. Нынешним жарким летом третья волна снова поразила масштабами. И вот сейчас — опять стремительный рост заболеваний и смертей, еще более быстрый, чем все предыдущие.

При этом, можно сказать, общество уже научилось жить в условиях эпидемии. Работают кафе и рестораны, открываются границы. Периодически вводятся ограничения, но они носят уже локальный характер и откровенно вызывают недоумение. Все эти QR-коды, призывы к вакцинации не воспринимаются многими всерьез. Что говорить, люди перестали соблюдать социальную дистанцию и носить маски в общественных местах.

С другой стороны, мировой опыт показывает, что ограничения, маски и вакцинация не столь эффективны, как в этом нас пытаются убедить. Например, в Израиле вакцинировались две трети жителей, а страна вновь закрылась и ввела внутри новые ограничения. В то же время в Белоруссии, где изначально отказались от многих запретов, ситуация не хуже, чем у большинства государств. Как видим, вирус оказался намного коварнее и непонятнее, чем предполагалось.

Всё это невольно наталкивает на мысль, что вся эта история с ковидом будет очень долгой. Но беда и в том, что пандемия на самом деле выгодна очень многим.

Она выгодна крупным корпорациям, которые смогли занять место на рынке, который ранее занимал малый и средний бизнес. Пандемия выгодна самым дорогим фирмам планеты — IT-гигантам. Уход работы и досуга в онлайн приносит им баснословные прибыли. Пандемия выгодна банкам, которые выдают новые кредиты и зарабатывают на прокачивании денег, выделенных на спасение экономики. Пандемия выгодна бизнесменам, так как в новых условиях работники соглашаются на меньшую зарплату.

Конечно, выгодна пандемия и государствам. Во-первых, есть беспрецедентные возможности посмотреть на реакцию граждан на разные принимаемые сверху меры. Во-вторых, под предлогом распространения инфекции можно запретить протестную активность.

И вот как раз эти экономические и политические факторы заставляют думать, что мы еще долго не вернемся к нормальной жизни. Однако и вечно нынешнее положение продолжаться не может.

Историк, эксперт Института инновационного развития Валерий Скурлатов говорит, что помимо негативных последствий любой масштабный катаклизм приводит и к положительным сдвигам в историческом развитии:

— Нельзя сводить все последствия эпидемии или любого кризиса к возвращению к архаике. Нынешняя пандемия коронавируса в России тоже не сведется к установлению незыблемой власти правящего слоя. Нынешний кризис сподвигнет низовые слои начать борьбу за свое место под солнцем.

Конечно, мы видим различные ограничения. Но это побуждает многих быть более активными, особенно тех, кто пытается выживать своими силами. Это прежде всего самозанятые, малый и средний бизнес, люди свободного труда, интеллигенция. Люди осваивают новые формы выживания, которые оказываются сильнее и мощнее, чем навязываемое сверху «неокрепостничество». Путь даже эти попытки низовых субъектных слоев России пока кажутся незначительными и даже порой не видны. Процесс поиска совершенно новых форм социальной организации запущен.

Эпидемии, пожары, наводнения зависят от природы. Верхи пытаются использовать их для консервации порядков. Но люди учатся выживать в новых условиях, и эта энергия намного большая. Она идет как танк на старый дуб, который и олицетворяет всю архаику и попытку установить полный контроль над людьми.

«СП»: — Многие сравнивают нынешнюю эпидемию ковида с эпидемией холеры в XIX веке.

— Действительно, со стороны власти во время эпидемии холеры были попытки завинчивать гайки. Но опосредованно она способствовала появлению разночинства. И в итоге привела к серьезным социальным переменам, которые были инициированы не только сверху, но и снизу. Всё это в конечном итоге привело к нашей русской революции и появлению советского государства. Хотя в царской России тоже были серьезные попытки завинчивать гайки, общество «кошмарили» различными ограничениями.

Можно вспомнить про разрушительную эпидемию чумы 1350−53 годов в Европе. До трети населения Европы погибло. Но в результате выросла потребность в трудоспособных людях. Опустение земель дало возможность заниматься свободным землепашеством. Чума, несмотря на губительные последствия, дала толчок для развития капитализма и сказалась на многих странах.

Главное, что любой катаклизм не приводит однозначно только к усилению диктата власть имущих. Социальные изменения оказываются намного шире и значительнее, чем чьи-то планы. Это вечная борьба между попыткой консервации и ростками нового.

Доктор философских наук, профессор Ибрагим Меликов замечает, что пандемия коронавируса приводит не только к социальным изменениям, но прежде всего к переосмыслению людьми своей роли в обществе:

— Пандемия дала нам понять, кем мы на самом деле являемся. Человек обычно поглощен своей работой, своими связями. Но в этом он теряет себя, он постоянно в процессе. Это как у путника спрашивают, куда он идет, но спрашивают, кто он сам по себе. Так человек ранее ассоциировал себя со структурами, которым не был равен. Сейчас же появилась возможность обратиться к самому себе, понять ценность собственного существования. Люди задумались над тем, не кем работают, а кто они на самом деле. В социальном плане повысилась роль духовной сферы. Раньше человеку пренебрежительно говорили «это ваши эмоции». Но что такое человек без эмоций? И вот этот вопрос тоже стал повесткой дня.

Главный научный сотрудник ИМЭМО РАН Андрей Володин считает, что социальная организация после пандемии станет более прогрессивной:

— Как только удастся установить происхождение вируса и пути его распространения, можно будет создать эффективные средства борьбы с ним. Другое дело, что есть заинтересованность финансового капитала, корпораций и политических структур в продолжении режима ограничений. Однако современное общество невозможно долго держать в состоянии ограничении. Мы видим, как на Западе ширятся протесты против закрытия, против сдерживания развития производительных сил.

Политики тоже должны мыслить не только тактически, но и стратегически. И мы видим на примере американских штатов вроде Техаса или Флориды, которые управляются республиканцами, что власти ищут компромисс между ограничениями и правами граждан.
Сказывается и аспект бытовой культуры граждан. В России она ниже, чем в США. Например, губернатор Калифорнии Гэвин Ньюсом или губернатор Мичигана Гретхен Уитмер публично нарушили масочный режим и тут же подверглись общественному обсуждению. И это очень важный момент — соответствие поведения представителей власти тем распорядкам, которые они навязывают людям.

«СП»: — Можно ли ожидать появления новых форм социальной организации после пандемии?

— Безусловно. Эта тенденция наметилась в Америке еще до ковида. Там сейчас тренд общественной мысли в том, что противостояние капитализма и социализма искусственное, как писал наш выдающийся экономист и востоковед Глерий Кузьмич Широков. Сейчас попытки преодоления навязываемого противостояния капитализма и социализма обретут второе дыхание. Мы будем двигаться к новой социальной организации. Речь должна идти о капитализме с человеческим лицом. Об этом пишет выдающийся британский экономист Анатоль Калецки.