Путин становится объектом преклонения по всему миру

Среди лидеров ряда государств и политиков по всему миру существует «культ» президента России Владимира Путина, пишет британская газета Financial Times.

«Есть значительная группа мировых лидеров и влиятельных политических фигур, которые очень восхищаются Путиным. Его фан-клуб глобален и затрагивает Азию, Ближний Восток, Америку и Европу», — говорится в материале.

Газета называет премьер-министра Венгрии Виктора Орбана, президента Филиппин Родриго Дутерте, экс-премьера Израиля Биньямина Нетаньяху, наследного принца и вице-премьера Саудовской Аравии Мухаммеда бен Салмана, бывшего президента США Дональда Трампа.

Все они в разное время выражали поддержку как внутренней, так и внешней политике президента РФ или имитировали его действия.

При этом автор уверен, что подобное обожание является «угнетающим» и может угрожать демократическим ценностям по всему миру.

Действительно ли это так? Что это, искренняя поддержка или дуля в кармане западному мейнстриму? А главное, готовы ли они подражать Путину в своей политике?

— Во многих странах, действительно, образ Владимира Путина, в том числе, с его жестким подходом к решениям проблем безопасности и наступательной внешней политикой, в плюсе, — считает ведущий аналитик Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков.

— Это нашло отражение и в художественных произведениях. Например, в опубликованном в конце 2000-х романе-антиутопии голландского автора Леона де Винтера «Право на возвращение: Израиль-2024?». Путин (в этой версии ближайшего будущего присоединивший к России целый ряд территорий бывшего СССР) противопоставляется израильским политикам, которых данный автор, по сути, обвинял в излишней склонности к компромиссам.

«СП»: — Многие восхищаются его «безжалостностью, намерением применять насилие, его мужественным нарушением политкорректности и автократическим способом правления», считает автор FT. И означает ли это, что они готовы следовать его примеру?

— Тут стоит учитывать и политическую культуру стран, которые представляют лидеры, с уважением отзывавшиеся о Владимире Путине. Общим здесь будет, вероятно, восприятие российского президента как опытного партнера по переговорам, умеющего добиваться своего. Например, Биньямин Нетаньяху, будучи премьером Израиля, связывал конструктивный диалог с российским президентом, а, по сути, и его политический стиль, с принципом «называть вещи своими именами, в очень прямой, уважительной, но не вызывающей манере».

«СП»: — Не связана ли, по-вашему, популярность Путина с отсутствием ярких харизматичных лидеров на Западе?

— Все-таки сопоставлять действующих политических лидеров с деятелями прошлого стоит с осторожностью.

Во-первых, в подобных случаях с современными главами государств и правительств сравниваются образы именно тех лидеров прошлого, которые сейчас воспринимаются в качестве наиболее успешных руководителей. Условно говоря, республиканец в США скорее будет сравнивать действующих политиков с Рональдом Рейганом, а не с менее удачливым в плане продолжительности собственной президентской карьеры Джорджем Бушем-старшим. При таком сопоставлении в глазах широкой аудитории действительно формируется более упрощенная картина.

Во-вторых, при этом при подобных сопоставлениях заостряется внимание именно на тех аспектах образа лидера прошлого, которые в глазах целевой аудитории воспринимаются, как выигрышные. Например, многие женщины-политики в разных странах мира (иногда даже представляющие левоцентристские партии) сопоставляют себя с Маргарет Тэтчер — имея в виду ее жесткость и упорство, но далеко не все из них готовы ассоциироваться с социальной политикой ее кабинета. В известной мере, в таком контексте пытаться сравнивать действующих политиков и «титанов недавнего прошлого» — все равно, что спорить, кто более красив — живой человек или статуя.

В-третьих, все же нынешние западные деятели действуют в иных политических реалиях и в иной информационной среде, даже по сравнению с их предшественниками из 80-х — начала 90-х. В нынешних условиях во многих западных странах, нередко, возможна более быстрая политическая карьера, без занятия ряда должностей (в какой-то мере, с целым рядом оговорок, тут можно было бы провести параллели с древнеримским понятием cursus honorum), работа на которых считалась важными этапами биографии для государственных деятелей еще недавнего прошлого.

Вспомним Эммануэля Макрона, до прихода в Елисейский дворец не занимавшего ни одной выборной должности, или Дональда Трампа, до избрания президентом в принципе не занимавшего постов в системе власти. Но, с другой стороны, сейчас есть немало факторов, из-за которых и шансов быстрее растерять авторитет и поддержку со стороны сограждан у лидеров многих западных государств сейчас больше. Не исключено, и лидеры прошлого, строй они с теми же волевыми качествами карьеру в современных условиях, завершили бы ее менее удачно.

«СП»: — А кто, по-вашему, из современников мог бы сравниться с Путиным по авторитету? Меркель? Но она ушла, а ее наследники пока не производят впечатление волевых политиков. Макрон? Ну, на фоне Олланда выглядит серьезно, но с Шираком или Миттераном не сравнится. Берлускони? Спорная личность и тоже в прошлом. Борис Джонсон? Вряд ли. Трамп? Байден?

— Опять же, такие параллели стоит проводить осторожно, так как придется сравнивать страны с разными политическими системами и находящиеся в разных «весовых категориях», сопоставлять политиков с разным бэкграундом.

Конечно, у многих будут напрашиваться параллели с лидерами, достаточно длительное время занимающими ключевые посты в своих государствах (иногда, на разных этапах занимавших посты премьера и президента). Например, нередко сопоставляют Владимира Путина с его турецким коллегой Реджепом Эрдоганом (в том числе, с учетом ставки последнего на активную внешнюю политику и развитие ВПК), но это, все же, деятели с разным бэкграундом и политическим стилем.

— Примерно с середины 2010-х годов в западных медийных и экспертных кругах стало складываться мнение, что демократия после бурного роста приходит в упадок, а на её смену даже в демократических странах приходят лидеры-популисты, которые стараются сломить систему сдержек и противовесов и управлять страной напрямую — соотносясь исключительно с «народом», а не с «элитами» (политическими, экспертными, финансовыми), — считает кандидат политических наук, исполнительный директор мониторинговой организации CIS-EMO Станислав Бышок.

— Среди таких лидеров называют и Путина, и Трампа, и Дутерте, и Эрдогана, и Орбана. Речь идёт, конечно, не о культе личности, как, например, в случае с религиозными лидерами или рок-кумирами, а о симпатии к определённому образу политического действия, выходящему за пределы демократических конвенций и либеральных ограничений.

«СП»: — Путин для западных политиков диктатор или пример политика, твёрдо отстаивающего национальные интересы?

— На Западе демократические политические системы и свобода слова, поэтому мнения относительно российского президента, в том числе среди политиков, могут быть самые разные.

Считается, что наиболее популярен Владимир Путин у тех, кто находится на крайне левом и, чаще, крайне правом политическом полюсе. Для россиян это может показаться странным, потому что по отечественным меркам Путин — скорее центрист, чем радикал. В западной оптике Путин — правый традиционалист и антиглобалист.

«СП»: — Симпатии к Путину в большинстве случаев искренни, или это попытка показать фигу Брюссель и Вашингтону?

—Тема России и, в частности, Путина в западных политических дебатах имеет преимущественно инструментальный характер. Евроскептики и прочие «траблмейкеры» грозят заключить с путинской Россией альянс в пику «глобалистским элитам», а мейнстримовые политики, напротив, обвиняют своих оппонентов в «путинизации».

«СП»: — Кто из действующих мировых лидеров мог бы сравниться с Путиным по авторитету и желанию подражать ему?

— Подражание Путину — гиблое дело, поскольку Путин является тем, кем является, исключительно в контексте современной России. Американский лидер может попытаться подражать Путину, но в американском контексте сдержек и противовесов, включая внутрипартийные, удержаться на плаву в таком состоянии не получится. Можно попробовать действовать так в Венгрии, но Венгрия — небольшая центральноевропейская страна, чьё значение в Европе, не говоря уже о мире, несравнимо с Россией. То же относится к Филиппинам или Турции — везде своя специфика.

«СП»: — А если брать в целом новейшую историю мира после холодной войны? Кажется, что со времен Рейгана, Коля и Миттерана и не было таких, кто был бы авторитетом за пределами своих стран…

— Красота в глазах смотрящего, а те политики, которые сегодня являются консервативными иконами, вроде Рейгана или де Голля, при жизни были гораздо более спорными и вызывающими критику, включая внутрипартийную, фигурами, чем их мифологизированный образ, сложившийся через десятилетия после ухода из политической жизни. Кажущееся обмельчание мировых лидеров — вовсе не такая уж и скверная история.

В 1930-е годы каждый второй был дуче или каудильо, но вряд ли тогда люди жили в более комфортном и безопасном мире, чем сегодня. Пока нет оснований считать, что «путинизм», что бы под ним ни подразумевалось, в реальности имеет какое-то общемировое значение и «постпутинские» перспективы.