«Украино-максималисты» по-прежнему доминируют в Штатах. Но как надолго?

С окончанием холодной войны в 1989—1991 годах мы могли бы ожидать глубокого переосмысления американской внешней политики. Советский Союз погиб, в основном, в результате самосожжения. Соединенные Штаты теперь — в период однополярности — были свободны от системного давления, которое привело их во время холодной войны к созданию мощной армии и прикрытию множества союзников.

Но новое мышление так и не возникло. Такие ученые, как Фрэнсис Фукуяма и Сэмюэл Хантингтон, размышляли о конце истории и столкновении цивилизаций. Президент Джордж Буш-отец говорил о новом мировом порядке. Но элиты — как левые, так и правые — предпочли всерьез не задумываться о значении этой смены властных возможностей.

То, что произошло вместо этого, было, скорее, продолжением прошлого, чем отходом от него. Старые предположения и теории о природе мира, которые доминировали во время холодной войны, закрепились в умах внешнеполитического истеблишмента. Вместо того чтобы переосмыслить наш подход времен холодной войны, этот подход подсадили на стероиды. Элиты выдвигали различные обоснования: сначала проблема государств-изгоев, затем глобальный терроризм и ответственность за защиту от него, а теперь конкуренция великих держав.

К несчастью для Америки, по дороге к имперскому превосходству произошло нечто не очень забавное. Мы продолжали испытывать разочарование или что-то похуже того — будь то в Сомали, Ираке, Афганистане, Ливии и многих других местах по всему миру. Мир просто не стал соответствовать нашим желаниям. Это поставило превосходство в затруднительное положение, поскольку все больше и больше людей, включая некоего Дональда Трампа, задавались вопросом, хорошо ли это для Америки. Они задавались вопросом, не мог бы быть лучшим другой, более сдержанный подход. В конце концов они пришли к тому, чтобы выступить за прекращение наших злоключений на Ближнем Востоке, а уход США из войны в Афганистане в 2021 году предполагал новое будущее для американской внешней политики. Но год назад начался российско-украинский конфликт.

Этот конфликт придал новый импульс сторонникам превосходства по обе стороны нашего идеологического водораздела. Сторонники превосходства долго были на задворках, поскольку на Ближнем Востоке их теории проваливались раз за разом в ходе одного испытания за другим, а наши союзники в Европе и Азии сопротивлялись нашим призывам разделить это бремя. До российского вторжения сдержанность была более предпочтительным вариантом и набирала обороты. Что касается «правых», то годы правления Трампа вынудили консервативных сторонников превосходства играть в обороне и пытаться сохранить свой контроль путем противодействия на Капитолийском холме и даже путем противодействия президенту изнутри его собственной администрации. Но если битва за Афганистан была «Звездными войнами» с их (временной) победой альянса повстанцев над силами превосходства, то Украина стала «Империей, наносящей ответный удар».

Как только начался конфликт на Украине, сторонники превосходства «справа» с готовностью отмахнулись от наших неудач на Ближнем Востоке и заняли активную, агрессивно проукраинскую позицию, которая поначалу не вызывала особых проблем. Мы могли бы назвать этих людей «украино-максималистами», поскольку просто назвать их проукраинскими было бы несправедливо по отношению к их критикам, которые сами по себе являются не антиукраинцами, но более всего беспокоятся о последствиях для Америки более агрессивного подхода максималистов.

Сегодня «украино-максималисты» по-прежнему лидируют в политических дебатах. В коалиции с Байденом и демократами (прогрессивная сдержанность, в основном, пропала без вести) они сохраняют большую власть, чтобы влиять на подход США к Украине. Но их позиции подрываются, поскольку многие «правые» устали от конфликта, беспокоятся об угрозе эскалации и задаются вопросом — почему приоритеты внутренней и других направлений внешней политики (читай: Китай), похоже, отходят на второй план. Идея в том, чтобы делать все, что потребуется, столько, сколько потребуется Украине для достижения своих военных целей, или расширения нашего участия.

В Вашингтоне правые «украино-максималисты» доминировали в 2022 году, за некоторыми исключениями. Консервативные элиты в аналитических центрах и кабинетах конгресса энергично размахивали сине-желтым флагом, расходуя долларовую «зелень» без особой осторожности. Эти максималисты настолько определили атмосферу в первой половине года, что было нелегко даже просто поднимать вопросы о нашем подходе к Украине.

Конгресс выделил Украине 113 миллиардов долларов в течение четырех пакетов помощи, принятых в 2022 году. Особенно поддерживали Украину известные на капитолийском холме республиканцы, включая лидера меньшинства в Сенате Митча Макконнелла. Один чистый законопроект, за который проголосовали в мае 2022 года, был поддержан подавляющим большинством республиканцев. Только 11 сенаторов-республиканцев и 57 членов Палаты представителей от Республиканской партии проголосовали против него.

Тем не менее, эта оппозиция содействовала некоторому существенному ослаблению республиканской поддержки Украины по сравнению с началом года. Более того, это показало ключевой раскол в партии и в консервативном движении по вопросам внешней политики, который нарастал в течение многих лет. Как отметил неоконсервативный аналитик Далибор Рогач по поводу голосования, «внешнеполитический раскол внутри Республиканской партии был полностью продемонстрирован».

Несмотря на то, что большинство республиканцев на Капитолийском холме по-прежнему в значительной степени поддерживают Украину, справа наблюдались сдвиги во второй половине года и в 2023 году. Сегодня гораздо больше республиканцев скептически относятся к тому, что максималисты правы. Баланс сил изменился как из-за эрозии, так и из-за притока свежей крови. Что касается первого, представитель Марджори Тейлор Грин (штат Джорджия) объяснила, что «В нашей фракции произошли изменения. Всего несколько человек из нас с самого начала проголосовали „против“, но с каждым поступившим законопроектом о расходах наше число росло». К этому добавились новые члены, такие как сенатор Джей Ди Вэнс, который в течение некоторого времени был сильным и красноречивым сторонником сдержанности во внешней политике, в то время как класс «первокурсников» Палаты представителей также добавил скептиков по Украине, включая Энди Оглза (штат Теннесси), Анну Паулину Луну и Кори Миллса (оба из Флориды), а также Илайя Крейна (Аризона).

Изменения в составе фракции — и в полномочиях спикера — могут оказаться настолько значительными, что протолкнуть новый пакет помощи будет непросто. Также стоит отметить, что растущая поддержка отчета о помощи Украине наводит на мысль, что максималисты тоже испытывают некоторый накал страстей.

Источник оппозиции справа не всегда ясен или одинаков для каждого члена. Для таких, как сенаторы Рэнд Пол, Майк Ли и Вэнс, это кажется скорее философским отношением, чем чисто политическим. Они придерживаются другого, более сдержанного видения Большой стратегии обеспечения безопасности нашей страны. Для других это может быть большей ориентированностью на конституцию и партийность. Опросы общественного мнения и то, что слышат конгрессмены, свидетельствует о том, что избиратели-республиканцы становятся все более скептически настроенными по отношению к подходу США (и Байдена) к Украине.

Как сказала интернет-изданию Axios представитель Келли Армстронг (Северная Каролина): «Когда люди видят рост цен на продукты питания на 13%; удвоение счетов за электроэнергию и коммунальные услуги … если вы живете в приграничном сообществе и вас наводняют мигранты и фентанил, Украина — это самое последнее, о чем вы думаете». Некоторые, такие как сенатор Джош Холи (а также бывший назначенец Трампа Бридж Колби), которых в одном научном анализе окрестили «Определяющими приоритеты», обеспокоены тем, что украинский максимализм отвлекает ресурсы и внимание от более насущных приоритетов, таких как Китай и Тайвань.

Очевидно, что правые не монолитны, и существует значительная база поддержки альтернативного, более реалистичного подхода.

Одним из наиболее интересных аспектов разногласий справа относительно политики в отношении Украины является то, как обстоят дела с объявленными и вероятными кандидатами на выдвижение в президенты в 2024 году от Республиканской партии. Что наиболее примечательно, так это то, что две фигуры, которые лидируют в предварительных опросах (и с большей вероятностью выиграют выдвижение), заняли более сдержанную позицию в дебатах. Бывший президент Дональд Трамп (и его сын Дональд-младший) агрессивно критиковали позицию истеблишмента. Губернатор Флориды Рон Десантис также скептически отнесся к подходу «делать все, что в твоих силах».

Учитывая важность подачи элитой сигналов в формировании общественного мнения по внешней политике, скептицизм Трампа и Десантиса в отношении взглядов республиканского истеблишмента на Украину может дать важное представление о том, как будет выглядеть база партии по мере приближения к 2024 году и чем дольше будут продолжаться боевые действия.

Тем не менее, несмотря на сильный отпор, правая элита по-прежнему поддерживает как превосходство, так и «украино-максималистскую» позицию. Лидер меньшинства в сенате Митч Макконнелл был прав в том, что, как сообщило CNN: «Сообщения о прекращении поддержки республиканцами сильного американского лидерства в мире были весьма преувеличены. Не смотрите на Твиттер, посмотрите на людей, находящихся у власти. Лидеры республиканцев привержены сильному трансатлантическому альянсу. Мы полны решимости помогать Украине».

Тем, кто хочет, чтобы США оказали Украине всестороннюю поддержку, это придаст дополнительную уверенность. Для других порция холодной воды от Макконнелла показывает, что им предстоит проделать гораздо больше работы, чтобы победить в этом конкретном вопросе и в более широкой борьбе за изменение стратегической культуры Америки и нашей Большой стратегии.

---

Автор: Уильям Ругер — William Ruger — президент Американского института экономических исследований. Был назначен послом США в Исламской Республике Афганистан и был видным сторонником прекращения участия Америки в той войне. Получил степень доктора политических наук в университете Брандейса и степень бакалавра в колледже Уильяма и Мэри.

Перевод Сергея Духанова