С. Белановский: Рейтинг Путина растет не от хорошей жизни

Россиян морально готовят к тому, что кандидат в президенты Владимир Путин победит в первом туре. Свою лепту (или мантру) в процесс подготовки внес и экс-глава администрации президента РФ, ныне скромный председатель совета директоров ОАО «Уралкалий» Александр Волошин. В своем Twitter (господин Волошин живет в ногу со временем) он написал в воскресенье вечером: «Чтобы лучше спалось — обновленный прогноз на 4 марта: Путин — 59−61%, Зюганов — 16−18%, Жириновский — 8−10%, Прохоров — 6−8%, Миронов — 4−5%».

Прогноз Волошина — одного из самых влиятельных российских политиков, по мнению Михаила Ходорковского, — логично вписался в череду подобных прогнозов, сделанных ранее. Так, на прошлой неделе фонд «Общественное мнение» опубликовал данные опроса, согласно которым рейтинг Путина повысился на 3% и достиг 50%, чего достаточно для победы в первом туре. А две недели назад ВЦИОМ по своей методике насчитал Путину более 53% голосов.

Сколько реально «весит» господин Путин в глазах сограждан, рассуждает социолог Сергей Белановский.

«СП»: — Сергей Александрович, можно ли верить цифрам рейтингов?

— У нас социология сейчас стала закрытой — может быть, более закрытой, чем в советское время статистика. В СССР социологии не было, но по статистике издавались довольно детальные справочники. А сейчас социология не издает ничего. Есть три организации — ВЦИОМ, ФОМ, «Левада-центр», — которые дают рейтинги без каких-либо пояснений. Мы не знаем, по какой методике они считают.

С одной стороны, опубликованным цифрам, по большому счету, доверять нельзя. Слишком много скрыто, нет общественного контроля над подсчетом рейтингов, — хотя, с моей точки зрения, это не просто неправильно, это противозаконно.

Тем не менее, насколько я могу чувствовать и понимать ситуацию, рейтинг Путина растет. Может быть, он растет не от хорошей жизни: нет других достойных кандидатур, у всех других кандидатов слишком велик антирейтинг, они негативно воспринимаются обществом (каждый по-своему). В общем, люди боятся революции.

«СП»: — Можно ли считать эту боязнь революции успехом пиара, или это результат спонтанных общественных процессов?

— Не все, что думают люди — это результат пиара… Некоторое время назад у меня было иное ощущение, но сейчас я думаю, что Путин действительно победит в первом туре. Наверное, какие-то голоса ему нарисуют, хотя можно было бы обойтись без этого…

Понимаете, в чем дело. Ни одна социологическая служба — хотя бы в качестве эксперимента — не включила в опрос строку «против всех». Думаю, в этом случае результаты рейтинга были бы радикально иные. Кроме того, они были бы радикально иными, если, как в 1990-е, был бы установлен порог явки на выборах. В одном из недавних рейтингов Путина, например, явка была завышена совершенно чудовищно.

«СП»: — Почему вы так считаете?

— Опросы примерно прорисовывают пропорции голосования между кандидатами (хуже или лучше, зависит от методик и качества опроса). А вот явка с помощью опросов прогнозируется из рук вон плохо. Можно даже сказать, совсем не прогнозируется. Не даром не кто-нибудь, а Александр Анатольевич Ослон (выдающийся российский социолог, президент фонда «Общественное мнение» , — «СП») лет десять назад сказал, что явка в прошлом избирательном цикле прогнозирует явку в будущем избирательном цикле точнее, чем любые социологические опросы.

Поэтому в вопросе явке есть, над чем подумать. Наши социологические службы, плюс наши избирательные законы, устроены так, что дают высокие цифры рейтингам Путина. Скорее всего, эти прогнозы подтвердятся 4 марта. Но это не значит, что люди довольны сложившейся ситуацией. Скорее, наоборот.

«СП»: — На ваш взгляд: Путин в данной ситуации — это меньшее из зол?

— Вопрос неоднозначный. С одной стороны, стабильность нужна. Потом, Путин, хотя и раздает сейчас популистские обещания, все же не крайний популист. (Впрочем, Путин способен свое слово не сдержать — в аналогичной ситуации так поступали многие правители, в том числе популярные и демократические).

С другой стороны, Путин в течение 12 лет не вел осмысленной внутренней политики. А главное, я считаю, что человек, отвечающий за страну, должен понимать, что 12 лет — это очень много, что нужна свежая кровь. Именно Путин мог — при желании — впустить эту кровь наиболее адекватным способом. Другими словами, если ты выстроил такую систему — авторитарную, недемократическую — будь добр, сам подготовь себе достойную смену.

Все мы стареем, можно сказать, устареваем. Мы, например, видим на экране ТВ, что Путин не умеет толком обращаться с компьютером. Путин — человек советский. И было бы правильно, если бы он подготовил плавную передачу власти некой обновленной команде — как это сделали в Китае, если на то пошло.

Я считаю, Путин мог и обязан был сделать что-то похожее. А сейчас он загоняет ситуацию в тупик. В стране, безусловно, идут (наряду с негативными) позитивные процессы. Нужно дать им ход, нужно, чтобы государственная власть содействовала этим процессам. Для этого нужна команда, которая способна это сделать.

«СП»: — Такая команда есть?

— Не могу не упомянуть Алексея Кудрина и его безобразную отставку — Кудрина отправил в отставку человек, несопоставимо менее компетентный. Есть и другие фигуры. Во мне вызывает глубокое уважение Герман Греф — его успехи в «Сбербанке» просто фантастические.

То есть, люди есть, и потенциальная команда тоже есть. Но если Путин, вместо того, чтобы дать ход этой команде просто механически, по-пацански, сдержит слово и поставит премьером Медведева… Вот тогда, при всем желании, Путин не обеспечит стабильность. Негативные настроения населения, я считаю, будут нарастать до такой степени, что Путин не удержит ситуацию.

«СП»: — Получается, сейчас решается вопрос: обеспечит Путин стабильность или нет?

— Именно так. Конечно, мировой кризис может подняться до такого масштаба, что рухнет все — и изменить это Путин не в силах. Но он в силах поставить команду — более дееспособную или менее дееспособную. И как результат — отойти самому в сторонку и не мешать, или править в режиме ручного управления. Здесь у Путина выбор есть — между хорошим вариантом и плохим. Но, боюсь, он попытается сделать плохой выбор.

Я знаю, в высоких элитах именно этот вопрос вызывает огромную озабоченность, и даже страх — чем все это кончится.

Фото: Глеб Щелкунов/Коммерсантъ