Игры Евросоюза

Евросоюз намерен пересмотреть политику со странами «Восточного партнерства». Об этом 31 марта заявил глава внешнеполитического ведомства Германии Франк-Вальтер Штайнмайер.

Он отметил, что политика ЕС в отношении стран «Восточного партнерства» в свете украинской ситуации нуждается в корректировке.

— Наше предложение тесного сотрудничества со странами-членами нашей программы «Восточного партнерства» по-прежнему актуально, — заявил глава МИД Германии, который ранее не раз критиковал Брюссель за то, что его позиция подтолкнула Украину под руководством Януковича в «объятья России». - Наша политика должна соответствующим образом реагировать на политические реалии. Мы не будем заставлять наших восточных соседей принимать решения по принципу «или-или».

Это заявление Штайнмайер сделал в преддверии встречи, на которой министры иностранных дел Германии, Франции и Польши обсудили вопрос о том, как гибко сотрудничать с восточными соседями, чтобы не вынуждать их делать выбор между ЕС и Россией.

А между тем, Еврокомиссия собирается упростить получение виз для въезда в 22 государства Шенгенской зоны. Соответствующие предложения комиссар Евросоюза Конни Хедегорд представит 1 апреля в Брюсселе. Однако пока неизвестно, для каких стран планируется либерализовать визовой режим.

Напомним, что в программу ЕС «Восточное партнерство» входят Азербайджан, Армения, Белоруссия, Грузия, Молдавия и Украина. Как сообщалось, в отношении граждан Молдавии, имеющих биометрические паспорта, с мая начнет действовать безвизовый режим въезда в страны Шенгенской зоны на срок, не превышающий 90 дней.

Доктор экономических наук, руководитель Центра европейских исследований Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН Алексей Кузнецов отмечает, что сложно представить смену политического курса в отношении стран «Восточного партнерства», потому что в последние годы Евросоюз занимался агрессивной политикой экспансии и целенаправленно стремился разорвать договоренности с Россией.

— До последнего времени мы видели проявления, не побоюсь этого слова, — неоимперской политики, которая закончилась государственным переворотом на Украине и референдумом в Крыму. Согласитесь, весьма странный результат для конструктивной политики ЕС.

Сейчас большие проблемы назревают в Молдове. Там, по сути, при попустительстве Евросоюза взламываются все хрупкие договоренности, которые существовали между Приднестровьем и центральной властью Молдовы. Грузия, видимо, тоже получила какие-то неправильные сигналы в 2008 году, после чего вторглась на территорию Южной Осетии.

Конечно, хочется надеяться, что ЕС извлек уроки из той агрессивной политики, которую он вел применительно к странам «Восточного партнерства». Ведь для Евросоюза все это — не больше, чем расширение рынка сбыта, а для русофобов, которых в ЕС достаточно, — появление новых буферных зон. Но как показывает мировая история, для того, чтобы жить мирно, нужно не буферные зоны строить, а учиться договариваться с соседями.

Если говорить о российской позиции, то мы всегда критиковали «Восточное партнерство» за его формат, который игнорирует интересы России. Понятно, почему ЕС создал программу: ему нужно было отколоть эти страны от России, ведь участие Москвы предполагало бы более разнонаправленные отношения между странами-участницами формата и странами ЕС.

Евросоюз же все последние годы действовал с позиции силы. В экономической теории интеграции есть такие понятия, как «принцип домино» и «боязнь остаться за бортом». В этом случае крупная интеграционная группировка начинает, по сути, выкручивать оставшимся вне интеграционной группировки странам руки. Например, говорят о том, что Сербия должна будет признать независимость Косово только потому, что без всяких санкций ЕС может задавить сербскую экономику так, что республика (Сербия) просто прекратит свое существование.

С Белоруссией у Евросоюза так не вышло, после чего было сразу объявлено, что там — диктаторский режим. С Украиной вроде бы должно было получиться, но на самом деле для ЕС был шок, что законно избранный, пусть и непопулярный на тот момент президент Янукович, решил еще взять паузу и не подписывать соглашение об ассоциации. После, не без участия Евросоюза, его просто свергли. Кстати, тут насчет соглашения от 21 февраля тоже есть вопросы: это действительно была попытка нормализовать ситуацию на Украине или отвлекающий маневр с участием того же Штайнмайера?

Но факт остается фактом: Евросоюз провалил политику «Восточного партнерства», причем не просто провалил, а из России как своего стратегического партнера, который перед Олимпиадой в Сочи предлагал перейти к безвизовому режиму, а также озвучивал идею строительства свободной торговли между ЕС и Евразийским союзом (что не было какой-то фантастикой), сделал жесткого конкурента. Удастся ли после такого провала Евросоюзу сменить политику, — сказать сложно.

«СП»: — А в какую сторону ее можно поменять? Отказаться от форсирования интеграционных проектов, в частности — от подписания соглашения об ассоциации с Молдавией и Грузией?

— Самое интересное, что Грузию и Молдову никуда не принимают. Им выдвигают условия, по которым за право считать себя европейскими странами они должны открыть рынки, то есть их кормят обещаниями.

В конце концов, давайте посмотрим на текст соглашения о партнерстве и сотрудничестве Россия-ЕС, которое было подписано в 1994 году. Логика примерно такая: Россия открывает рынок страхового бизнеса и т. д., а за это Евросоюз помогает нам строить демократию. Но если говорить честно, европейцы ведь недовольны не тем, что у нас якобы идет откат в области демократии, кстати, это вопрос достаточно спорный, потому что в России в каких-то аспектах свободы слова побольше, чем в некоторых странах ЕС… Проблема-то в другом — Россия стала проводить самостоятельную политику, и в экономике мы уже восьмая по значению держава в мире. И в этом ключе взаимоотношения Россия-ЕС достаточно сложные. Вот мы видим, что наш бизнес стал покупать компании в Евросоюзе, и уже не какие-то мелкие, а вполне заметные на рынке предприятия.

Но все это — не повод для большой конфронтации. Мы видим, что охлаждения в отношениях начались до событий на Украине и в Крыму. Грубо говоря, ЕС искал повод для того, чтобы разорвать раннее принятые договоренности. Ведь нет ни одного здравого объяснения, почему ЕС после десятка лет переговоров так и не ввел безвизовый режим для краткосрочных поездок россиян в страны Европы. Тем более, что внутри ЕС много говорили о том, что вводить такой режим надо и никакой миграционной угрозы от этого не будет.

Сейчас для нас действует довольно-таки унизительная процедура получения виз. Более того, многие визовые центры коррумпированы, хотя европейцы это всячески отрицают. Но если бы в России какое-либо государственное ведомство ограничивало прием граждан по какому-то вопросу, и одновременно появились бы коммерческие структуры, которые за дополнительную плату помогали бы решить эти вопросы, то россияне бы сказали: это — коррупция. Европейцы же говорят, что таким образом они россиянам помогают…

«СП»: — То есть мы видим нежелание ЕС строить взаимовыгодные отношения с Россией?

— Да. Поэтому, если в ЕС поняли и осознали свои ошибки, то у России много предложений, как развивать взаимовыгодное партнерство с Европой. Если же слова Штайнмайера и других европейских политиков — просто слова, то ничего хорошего от этого не будет. Ведь мы видим, что безудержная экспансия во все стороны подрывает в первую очередь сам Евросоюз.

Доцент кафедры европейской интеграции МГИМО МИД России, эксперт Совета по внешней и оборонной политике Александр Тэвдой-Бурмули полагает, что слова Штайнмайера стоит понимать не как сигнал к смягчению политики в отношении «Восточного партнерства», а наоборот — как сигнал к ужесточению.

— Надо понимать, в какую сторону Евросоюз собирается пересматривать политику «Восточного партнерства». Изначально предполагалось, что шесть стран, входящие в него, будут получать доступ к интеграционным программам и адаптироваться к ним — постепенно из сферы постсоветского пространства или близкого к нему переходить в европейскую интеграционную сферу. И тогда действительно действовал известный элемент конкуренции «или-или», который мы видели на примере Украины: рано или поздно перед странами «Восточного партнерства» ставился вопрос, куда они должны обращать свой внешнеэкономический вектор, в сторону Москвы или же в сторону усиливающего Брюсселя?

Если сейчас представители ЕС говорят, что хотят уйти от стратегии «или-или», то непонятно, в какую сторону будет совершенно это движение. Возможно, это означает, что московский вектор для этих стран стал считаться слишком рискованным. А мы прекрасно понимаем, кто сейчас из стран «Восточного партнерства» остается жестко ориентированными на Москву: это Белоруссия, но с известными оговорками, и Армения в силу своего геополитического положения.

Понятно, что Украина, Молдавия и Грузия уходят в сторону Брюсселя и только Азербайджан остается нейтральным в силу своей экономической самодостаточности и обеспеченности такими ресурсами, как нефть.

И кто остается? В отношении кого может быть применена новая доктрина, если все уже определились? Поэтому непонятно, в какую сторону ЕС может пересмотреть свою политику в отношении «Восточного партнерства». Если Евросоюз пересмотрит ее в сторону ослабления, снизив привлекательность программ «Восточного партнерства», что они получат в итоге?

Тем более, когда отношения между Брюсселем и Москвой входят в более конкурентное русло, а сейчас произошло именно это, то нет никакого смысла идти на уступки своему конкуренту и отдавать ему те территории, которые уже наполовину приобретены. Мне кажется, что за словами Штайнмайера стоит понимать следующий смысл: от политики «мягкого» втягивания стран в брюссельский интеграционный проект ЕС перейдет к политике втягивания более однозначного и прямолинейного.

«СП»: — Ближайшие интеграционные проекты ЕС — это подписание соглашения об ассоциации с Грузией и Молдавией, которое намечено, вроде как, на лето 2014 года. Или это опять дипломатические обещания?

— Скажем так: у Грузии и Молдовы есть определенные проблемы с евроинтеграцией: у Молдовы они связаны с Приднестровьем, у Грузии — с ее неопределенным внешнеполитическим курсом после правления Саакашвили. Но если сравнить их промосковский и проевропейский векторы, то, безусловно, брюссельский вариант выглядит гораздо более четким и сформированным. В сторону Москвы Грузия и Молдова не собираются идти по умолчанию, вопрос лишь в том — как быстро они пойдут в сторону Брюсселя.

А вот скорость продвижения этих двух стран в Европу действительно обуславливается кучей препятствий. С Приднестровьем — вообще сложная ситуация. С одной стороны, Россия использует проблему там для того, чтобы затормозить продвижение Молдовы в ЕС, а с другой — мы не можем использовать этот момент, потому что не прибегаем к самому сильному аргументу — к присоединению Приднестровья в состав РФ, о чем периодически говорят в СМИ.

Но такой сценарий категорически отвергается Западом, потому что Крым — это последнее, что они могут потерпеть на этом направлении. Следовательно, мы не можем говорить: если Молдова уйдет в состав ЕС без Приднестровья, то оно достанется нам. Почему не можем говорить? Потому что нам нам не дадут реализовать такой сценарий.

Фото ИТАР-ТАСС/ ЕРА