Июль 1941-го: Литовская измена

К началу июля 1941 года после кровопролитных боев небольшой части корпуса (его 184-й стрелковой дивизии (СД), окруженной в районе Валкининкай) удалось вырваться из окружения во главе со штабом, который и объединил под своим началом 126-ю, 5-ю, 179-ю и 188-ю дивизии, отступающие через Вильнюс на восток.

Герои и предатели

Надо заметить, что на войне хватало как тех, так и других. Достаточно сказать, что за время Великой Отечественной десятки латышей, эстонцев и литовцев стали Героями Советского Союза, не говоря уже о тысячах красноармейцев из прибалтийских республик, удостоившихся орденов и медалей. Всеми вменяемыми людьми в Литве, например, до сих пор почитается Мария (Марите) Мельникайте, а в Латвии — Арнольд Мери. Список можно продолжить. Кстати, Литва — единственная прибалтийская республика, в которой фашисты так и не смогли набрать для войск СС целую дивизию. Правда, и там все же хватало карателей и полицаев из числа местных жителей.

Отчасти это связано, может быть, с тем, что прибалтийские республики присоединили к СССР настолько стремительно, что даже не успели переодеть в форму РККА местные военизированные формирования. Так, 17 августа 1940 года директивой Народного Комиссара Обороны СССР Семена Константиновича Тимошенко было регламентировано формирование из войск национальной армии республики 29-го Литовского стрелкового территориального корпуса, бойцы которого носили лишь знаки различия РККА, оставаясь служить в своей старой форме.

Возможно, такое вот автоматическое присоединение войск Литвы «по умолчанию» к силам Красной Армии и привело к трагедии 1941 года. Потому что в первые же дни войны часть военнослужащих-литовцев, например, 184-й стрелковой дивизии предательски расправилась с русскими командирами и политработниками и ударила в спину бойцам соседних подразделений и частей (других дивизий). А при подходе армии фельдмаршала Гота предатели почти всем составом сдались в плен. И только две тысячи бойцов (из 16−18 тысяч) 29-го корпуса устремились на прорыв для соединения с основными силами РККА.

— Мой отец, Иван Таркин, вспоминал, что его разведподразделение в июне 1941 года стояло недалеко от границы под Гродно, — рассказывает сын ветерана Иван Иванович Таркин. — На правом фланге от них (на севере) и располагались части 29-го корпуса. И с первых же дней войны они вынуждены были отражать огонь своих литовских соседей. Это было настоящей неожиданностью для солдат и офицеров. Когда получили приказ и от места дислокации двинулись вперед навстречу гитлеровцам, то оказались между двух огней: спереди бьют фашисты, сверху бомбят и обстреливают колонну их самолеты, а сзади и справа — литовцы, которые (дословно помню слова отца) стреляли из-за каждого бугра, перелеска, укрытия или куста.

«Троянский конь»

По рассекреченным документам сейчас уже хорошо известно, что за несколько часов до вторжения основных частей границу СССР с Германией скрытно перешли подразделения пресловутого батальона (в дальнейшем из него создали полк) «Бранденбург-800». Солдаты и офицеры этой немецкой части были переодеты в красноармейскую форму, а некоторые — хорошо говорили по-русски. Поэтому «оборотням» удалось произвести в приграничной полосе ряд диверсий, направленных на ускорение продвижения основных сил гитлеровцев: частично дезорганизовать действия пограничников в первые часы немецкого наступления, лишить их связи и вывести из строя некоторые стратегические объекты.

В случае с Прибалтийским военным округом (ПрибВО), в частности, в Литве немцы поручили подрывную деятельность самим местным формированиям. По некоторым сведениям, работа по разложению и деморализации личного состава таких соединений, как 29-й стрелковый корпус (СК), велась еще до войны. И есть основания считать, что делалось это силами Абвера. Фашистам удалось-таки запустить этакого «Троянского коня» в лице территориальных соединений национальных вооруженных сил, числящихся на тот момент уже в составе РККА.

Вождь всех времен и народов, который в июне 1941 года призывал военных «не поддаваться на провокации» немцев, конечно же, быстро нашел козлов отпущения, «виновных» в блицкриге гитлеровцев, — нескольких высших командиров западных военных округов арестовали и расстреляли. Был расстрелян и генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов (реабилитирован в 1957 году), который командовал накануне войны Белорусским особым военным округом. Так вот, отданный под суд трибунала командующий показал на допросе:

«…Национальные литовские территориальные формирования разбежались, и немцы разгромили 5-ю механизированную дивизию, ударив во фланг 21-го стрелкового корпуса (в стык двух военных округов — авт.). Анализируя причины поражения, необходимо пояснить, что на левом фланге Прибалтийского военного округа стояли литовские части, которые не хотели воевать. И после нажима немцев их солдаты перестреляли своих командиров и дезертировали, но это было бы еще полбеды. Большинство военнослужащих 184-й и 179-й СД не собирались разбегаться, а при первой же возможности разворачивали штыки против „красных оккупантов“».

«Ненадежные дивизии»

А вот что докладывал маршалу Тимошенко командующий войсками Северо-Западного фронта (до начала войны — ПрибВО) генерал-полковник Федор Исидорович Кузнецов в половине десятого утра 22 июня: «…184-я СД еще не укомплектована нашим составом полностью и является абсолютно ненадежной. 179-я СД тоже неукомплектована и ненадежна, так же оцениваю и 181-ю… 5-я танковая дивизия будет… прикрывать тыл 11-й армии от литовцев…». И уже вечером того же дня: «…Бывшие пять территориальных дивизий мало боеспособны и самое главное — ненадежны (Опасаюсь измены!)».

Несмотря на содействие литовских военнослужащих, немцам во время захвата аэродрома в Оранах, самолеты так и не достались: пилоты 42-го и еще до конца не сформированного 237-го авиаполков прямо из-под носа у фашистов взлетели и перегнали винтокрылые машины в Даугавпилс. А ведь аэродром не бомбили. Значит, фашисты были уверены, что его им преподнесут на блюдечке, что, собственно, и случилось из-за измены.

Между тем, события развивались стремительным образом. Из Каунаса (столицы Литвы до 1940 года) пришлось срочно эвакуировать членов ЦК ВКП (б) и Верховного Совета Литовской ССР. В спешке не успели уничтожить ни военные склады, ни радиоцентр. Этим воспользовалась оппозиция, захватив радиоцентр и устроив оттуда трансляцию речи руководителя «Фронта литовских активистов» Ляонаса Прапуолениса, который обратился «к народу» с призывом о «восстании». В результате, немцев встречали хлебом-солью.

По воспоминаниям немецкого солдата Фрица Бельке, «литовцы, вооруженные русскими орудиями, с восторгом маршировали рядом с нашими колоннами, а население выносило нам питьевую воду». Кстати, об орудиях и другой технике — все это было отбито литовцами у отступающих частей РККА. А именно — более тридцати орудий, столько же тракторов к ним и масса другого добра.

Остались верны присяге

184-я стрелковая дивизия не вся перешла на сторону врага: 616-й артиллерийский полк, противотанковый и зенитный дивизионы, моторизованные и некоторые другие части все же вырвались из окружения после кровопролитных боев. Но в армии всегда хватало трусов, перестраховщиков и любителей клеймить верных присяге бойцов. А ведь среди тех дивизий, которые командующий записал в ненадежные, были и такие, которые дрались достойно. В частности, 179-я СД, подразделения которой в ночь на 23 июня заняли оборону юго-западнее Пабраде и проявили себя весьма достойно, собственно, как и другие дивизии 29-го СК…

По воспоминаниям фельдмаршала Гота, «…литовский армейский корпус мужественно оборонялся. Отдельные группы, загнанные, казалось бы, в леса, даже нападали на наши походные колонны. Но они были лишены управления». О мужестве и верности присяге вспоминал и особист одного из полков 179-й СД Е. Яцовскис. По его словам, при отступлении образовалась группа солдат под командованием офицера, замышлявшая нападение на штаб. Однако измену ликвидировали сами же литовцы. Командир артполка Антанас Раугайле, будучи раненным, принял самое активное участие в подавлении бунта: его подчиненные уничтожили предателей.