Московское время

Есть миф, что «русский перевес» возник в Крыму только после сталинской депортации татар.

Вот общедоступная статистика на 1917 год, когда в Крыму было 749 800 жителей. Самая большая часть населения — русские: 41,2%.

Крымских татар — 28,7%, украинцев — 8,6%, евреев — 6,4%, немцев — 4,9%, греков — 2,9%…

Часто можно услышать от будто бы интеллектуалов, правозащитников, политологов: «А чего же в Крыму молчали раньше до десанта вежливых человечков?» Я перестал удивляться этому вопросу и этим вопрошающим.

Для них и, разумеется, для номенклатуры Запада русские Крыма — даже не люди второго сорта, а пустое место.

Что толку от ликбеза… Разве хоть один из тех, кто поет о свободе, дарованной перестройкой, вспоминает, что первый референдум на территории СССР прошел не где-нибудь, а в Крыму 20 января 1991 года. Это было голосование о преобразовании Крымской области в Республику Крым — «как субъекта Союза ССР и участника Союзного договора». В референдуме приняли участие 1,441 млн. человек (81,3% жителей Крыма). Положительно ответили 1,343,855 млн человек (93,26%). Но никаким субъектом Крым так и не стал.

5 мая 1992 года на сессии Крымского парламента был принят акт о государственной самостоятельности Республики, который должен был вступить в силу после подтверждения его референдумом, назначенным на 2 августа. Вмешательство Киева не дало крымчанам проголосовать. Однако 30 января 94-го они избрали своего президента Юрия Мешкова. Еще в октябре 91-го он объявил голодовку на площади Симферополя, требуя референдума о статусе полуострова. Пророссийский политик быстро стал популярным. Большинство избирателей проголосовали за возглавляемый им блок с говорящим названием «Россия». На президентских выборах Мешков получил 72,9% голосов — 1,040,888 млн. Сразу после избрания он заявил: «Крымчане сделали свой выбор, проголосовав за единение с Россией». Он объявил о входе Крыма в рублевую зону. Указом № 1 в Крыму устанавливалось московское время.

Можно было бы написать пьесу о борьбе под названием «Московское время»…

Весной 96-го Украина заставила Крым перейти с московского на киевское. В октябре 97-го крымский парламент утвердил закон «Об исчислении времени» и вернул полуостров в третий часовой пояс, то есть московский. Киев отменил это решение.

Борьба за время и пространство… За единство пространства и времени… За русский хронотоп.

Крым добился московского времени только в марте 2014-го и тогда же — Донецк и Луганск. Сколько крови там пролито за изменение пространства и времени…

Что, продолжим ликбез? 17 марта 1995 года решением Верховной Рады и президента Украины Конституция Республики Крым была отменена, пост президента упразднен. Назначенный на 25 июня референдум о крымской Конституции, подразумевавшей по сути независимость, опять не дали провести.

Все-таки «Крым наш!» — это прежде всего лозунг самих крымчан, которые вправе определять судьбу своей Республики.

17 марта 1995 года — за 19 лет до возвращения Крыма в Россию, вот она, мистика истории! — на полуострове произошел государственный переворот. Высадился армейский спецназ. Каждый этаж Верховного Совета, где находилась резиденция президента, был захвачен пулеметчиками. Это и была настоящая аннексия.

В конце концов украинские власти запретили Мешкову въезд в Крым.

22 февраля 2006 Верховный совет Крыма назначил на 26 марта республиканский референдум о статусе русского языка. Украинский Центризбирком запретил участковым избирательным комиссиям в Крыму проводить голосование по этому вопросу.

16 декабря 2006 неофициальное «Всекрымское народное собрание» провело плебисцит о стремлении властей Украины присоединить страну к НАТО. Несмотря на то, что помещения для голосования не были предоставлены, люди вышли голосовать на улицы — 98,7% из почти 900 тыс. выступили против курса Киева.

Есть те, чья картина мира, застыла под тройным слоем лака, и русских на этой картине нет.

Если русские не согласны с Майданом и едут в Киев, они продажные «титушки», их можно стрелять, бить битами и ставить на колени (как было с крымчанами возле города Белая Церковь). Если русские восстали в Севастополе — это сказки московской пропаганды и смута кучки маргиналов. А уж «революция достоинства» про совсем других. Нет, эти русские не способны ни на какую субъектность — дрова, валенки, ватники…

И вдруг случилось так, что у них получилось. Они могут быть не хуже других. Они научились самоорганизации. Сознают свои интересы.

И тогда злоба крепнет, а обвинения тяжелеют. Уж если русский проявил активизм, значит, он бандит и террорист.

Все-таки «Крым наш!» — это прежде всего лозунг самих крымчан, которые вправе определять судьбу своей Республики.

… Древняя смотрительница музея Чехова, за девяносто лет, хорошо знавшая еще Марию Павловну Чехову. Ранним утром она спускалась к участку, поскользнулась, ее сразу подняли — валил народ. Она тихо стонала, перелом руки. В больницу? Сначала требовала голосовать. Ее внесли на участок. Там с необычайной зоркостью и точностью здоровой левой она нарисовала похожую на чайку галочку. Потом, в ожидании «скорой», окруженная юными активистами «ялтинского антимайдана», а на самом деле, ребятами с одного двора, она излагала воркующим голосом: «Мне посчастливилось знать и Ольгу Леонардовну… Да-да, вдову Антона Павловича…» Отвезли в больницу. И сейчас жива-здорова.

Жанровая сценка для соцреалиста-передвижника. Или — сюжет для «красного Голливуда». Или — бело-сине-красного.

Но ведь прямая трансляция из жизни, превосходящей любое кино.

… Донбасс ждал «крымского сценария». Там тоже валили на референдум, выстраивались в очереди, шли, как на праздник, в платьях и отутюженных костюмах. Помню площадь в Донецке, всю в триколорах, со страстным, звенящим, неумолкающим: «Рос-си-я!». Большая боль…

… Вспоминаю лето 14-го, разгар донбасской войны. Вернувшись оттуда, стоял среди молящихся у дверей заполненного храма в Ливадии, где в 1894-м святой Иоанн Кронштадтский отпевал Александра Третьего. Тонкий дым ладана выплывал в солнечный день вместе с протяжным пением. Я смотрел на лица вокруг, и казалось, 19-й год: кто-то истово крестился, кто-то замер в оцепенении, кто-то приглушенно переговаривался о последних сводках с фронта, отступлении… Дети, старухи, белые платочки, траур, бороды, «идейные», приехавшие отдыхать в первое лето российского Крыма (выделялся один поэт-москвич — рыжий шар), встревоженные беженцы, уцелевшие в войне… Стриженый парень сидел на скамье под платаном, отставив вправо стальной костыль, слева лежала пилотка с красной звездой. Его светлые глаза были сужены такой темной мукой, что на миг показалось: 42-й год, крымский затравленный партизан.

… Крым через год. Неумолкающий собеседник — таксист Игорь. Мчим ночью по Ялтинской трассе.

— Я вот годами смотрел: плывут теплоходы, а на них флаг этот… жовто-блакитный… и понимал: бред… Ну бред… Против природы. Другой должен быть флаг… России… А ведь мысли материализуются! Мысли материальны, правильно? Если боишься грозы, начнешь притягивать молнии. Например, одна женщина все время боялась ос, и они ее…

Крымчане вообще любят подобные разговоры.

Мы проносимся под форосской церковью, горящей на высокой скале в черном небе, как крупица звезды, а может, улетающая ракета.

Продолжение следует

Предыдущие части: «Крым крут» и «Восстание крымчан»