«Кабан полтинник» в дебрях замкадья

«Квартет И» — одно из главных (а для многих не искушенных в искусствах так и единственное) открытие художественной жизни России последних полутора десятилетий и одно из весомых оправданий нашего времени перед судом истории.

Собственно, единственная серьезная претензия, которую действительно можно предъявить Министру культуры Мединскому (который первый за долгие годы либерального мракобесия зафиксировал в политике государства, что культура должна создавать народ, а не разрушать его), заключается в том, что этот коллектив до сих пор не получил статуса ни народных, ни заслуженных артистов.

Фильмы «День выборов» и «День радио», пусть и уступая одноименным спектаклям (ставшим благодаря им хитами соцсетей), разобраны на цитаты, как лучшие из комедий Гайдая и книг Стругацких, и до сих пор пересматриваются десятками тысяч восторженных поклонников.

Вывел на орбиту целую плеяду блестящих актеров (чего стоит Нонна Гришаева), напомнил широкому зрителю и о подзабытых звездах недавнего прошлого, и о затираемом эстрадным бизнесом мире «качественной музыки».

Городской «средний класс» увидел в героях «Квартета И» себя, со всеми пороками и недостатками, — и до сих пор с упоением всматривается в это лишь немного льстящее ему своей художественностью зеркало.

С тем большим нетерпением ожидала преданная аудитория «Квартета» широко разрекламированный «День выборов-2».

Тем оглушительнее было разочарование, — и не случайно реклама прекратилась немедленно после выхода фильма на экран: рекламировать оказалось попросту нечего.

И дело даже не в том, что фильм оказался, за исключением считанных моментов, попросту не смешон, состоящим из смеси старых шуток из «Дня выборов» и намеков на них (кстати, отсылки к ним — лучшее, что есть в фильме-продолжении, что уже характеризует его вполне исчерпывающе).

Дело в настрое и мировосприятии создателей фильма, — насколько можно судить, по-прежнему честно выражающих настроение своей социальной группы.

Вот только группа эта, десятилетие назад бывшая если и не сердцем, то одним из моторов России, сейчас — вышла из нее, стала посторонней в собственной стране, потерявшейся было в мечте о «хороших машинах и вкусных ресторанах», лишившей будущего гениально признавшегося в этом Макаревича, но нашедшей в себе силы попытаться создать свое будущее, а не просто мирок потребления. А «креативный класс» в нем остался и, более того, попытался превратить его в смысл жизни, обрекая себя на закономерную трагедию.

«День выборов» был эхом 90-х в стране, становящейся новой и приходящей в себя после чудовищного кровавого забытья. Именно из уникального «чувства страны» возник парад архетипических фигур, по красочности, сочности изображения и витальной силе живо напомнивший «Мертвые души» Гоголя. Именно отсюда и непонятно откуда сверзившийся, как Христос в «Двенадцати» Блока, и столь же парадоксально и потрясающе органичный патриотизм финала, — будь то переворачивающая душу панорама России в фильме, возникающая из угара наркотических плясок, или не менее потрясающий религиозный канон матроса в спектакле.

«День выборов» строился как добрая и горькая надсмешка над «туземцами заМКАДья», над всей «этой» нелепой и наивной, чужой и непонятной городским хипстерам страной, — но, чутко вслушиваясь в ее невнятный хрип, «Квартет И» уловил биение ее сердца, — и честно, с потрясающей художественной точностью и глубиной выразил движение ее души.

Чем там Чехов считал «Чайку» — комедией? Сервантес «Дон Кихота» — пародией? Вот и «Квартет И» выписывал нам свидетельство о смерти, а выписал — поскольку писал честно и с натуры — справку о рождении.

Нового общества и новой страны.

Нелепых, диких, непонятных толком самим себе, — но живых.

Вот только что выписал, сам не заметил, — как не заметил этого рождения весь городской «креативный класс», переживший «от Болотной до Болотной» взрыв надежд и страшное разочарование в них.

И, ощутив огромную и страшную своей глубиной и самодостаточностью страну, «Квартет И» не канул в нее и не растворился в ней, утратив суверенитет своих бесценных личностей, а с облегчением вернулся, как и почти все мы, в уют и понятность привычной частной жизни.

В «День радио» и целый ряд прекрасных, хотя и глубоко частных по своей теме спектаклей, выплеснувшихся в два прекрасных и искренних фильма «О чем говорят мужчины». Которые я пересматриваю наедине с телевизором, ибо смотреть их при свидетелях — значит давать признательные показания в самом отвратительном и бессмысленном, что только есть в моем поколении и, безусловно, и во мне. А художественность признания в мерзости и любовь к ее выразителям лишь подчеркивает и оттеняет, но отнюдь не затушевывает саму эту мерзость.

Уйдя в частную жизнь своей социальной группы, «Квартет И» вместе с ней не заметил, как, желая всего хорошего против всего плохого и привычно негодуя против «свинцовых мерзостей русской жизни», пропустил качественное изменение окружающего мира: превращение милых, культурных и симпатичных людей в зверей, с остервенением истребляющих все человеческое в себе и вокруг себя.

И, пропустив эту трансформацию и по привычке поддерживая своих милых знакомых, вместе с ними выломился из России и пошел против нее.

И немедленно выразил это в своем творчестве.

«День выборов-2» — это 90-е, перенесенные через десятилетие, в реальность, в которой их уже нет.

Все люди те же, и выглядят так же, и нелепы по-прежнему, — да вот живут уже по-другому. И сменой мотоциклов, оперным вокалом и ПМЖ в Италии дело не ограничивается: изменился дух, воздух и мотивации — и линейная экстраполяция реалий полуторадесятилетней давности выглядит нелепой фантазией.

В «Дне выборов» нестыковок с реальностью было лишь две: не продававшийся в реальной жизни ни при каких условиях (и тем более ни за какие деньги) номер «ЕКХ» на машине олигарха и униженность какого-никакого, а избираемого губернатора перед клерком Администрации президента.

А «День выборов-2» состоит из таких нестыковок почти весь — начиная с моста (мосты у нас танцуют, но все же не падают) и кончая сталинскими фанеровками в «коридорах власти» (снесенными аж в самом начале 90-х в ходе ремонта, выполненного в Кремле турецкими рабочими еще до «Пал Палыча» Бородина).

Когда-то Мандельштам признал критерием истины рифму. В прозе таким критерием является юмор: не правда (даже метафизическая, а не буквальная) — не смешна.

В этом причина того, что в «Дне выборов-2» смешны в основном отсылки к первоисточнику.

Его герои постарели, иногда трагически, — как бандит Федор, заделавшийся продюсером, — и вызывают чувство утраты, как в анекдоте, когда взрослый Винни-Пух вскидывается после долгой разлуки на знакомый стук в дверь: «Это ты, Пятачок?» — и слышит раздраженный бас: «Какой еще Пятачок? — кабан Полтинник!»

И страшно, ужасающе режет глаз то, что на всем пространстве фильма нет молодых.

Совсем.

Возможно, это призвано показать трагическое отсутствие в современной России «социальных лифтов», — но это противоречит реальности. Да, «социальных лифтов» нет, да, над головой молодежи «стеклянный потолок» (а кое-где и асфальтовый), — но под каждым кустом в каждом регионе сидят и бьются раздраженные энергичные молодые люди. Далеко не всегда симпатичные, порой пугающие, — но они есть и массово выгрызаются на значимые позиции вплоть до вице-губернаторов.

А в «Дне выборов-2» их нет.

Возможно, это отражает ситуацию в самом «креативном классе», — но главное, что отсутствие молодежи кладет страшную печать на сам фильм.

Молодежь никогда не бывает права — просто ей принадлежит будущее. И фильм, который не видит молодежи (по любым причинам), — снят глазами представителей социального слоя, которые этого будущего не имеют.

И все, что им остается, — это жалеть вслед за критиками о возможности вместе с героями «О чем говорят мужчины» сгонять на выходные через Киев в Одессу и о мелкости проблем того времени.

Так герои «Дюжины ножей в спину революции» Аверченко (изданной в Советской России по личному указанию Ленина), сидя в нищей эмиграции и вспоминая «старую жизнь», все не могли взять в толк: за что ж нас так? Кому ж мы мешали?

Да никому вы не мешали, милые и прекраснодушные люди, — и не помешаете, даже если продолжите избивать на московских бульварах стариков, не желающих кричать «Слава Бандере!»

Вы просто, говоря словами ваших кумиров, «не вписались в рынок» — правда, уже на новом витке истории.

Уклад, к которому вы так прекрасно приспособились и внутри которого вы жили, оказался неконкурентоспособным и рухнул. Дома с квартирами, гаражи с машинами, рестораны с красавицами остались, — а уклад, объединявший все это в живой социальный организм, рухнул и сменяется другим, объединяющий это другим способом и в совершенно другой организм.

Это не вы постарели: это девушки не знают, что такое Rolling Stones.

А вы сами по себе не делали ничего плохого — вы просто жили своей частной жизнью, прекрасной и культурной, не обращая внимания на мир вокруг себя, и не заметили, когда стали ненужными ему, и он, «шествуя путем своим железным», наступил на вас и вас раздавил.

Не имея ничего против вас лично — просто изменились пути, а вы захотели замечать этого и подвернулись под ногу.

«Всем телом, всем сердцем, всем сознанием — слушайте музыку Революции» написал Блок не революционерам, а мещанам, социально близкому ему «городскому креативному классу» Серебряного века: не будете слушать — не услышите, и вас раздавит.

А в начале этого процесса, художественно честно выражая его, вы снимете «День выборов-2».

Автор — директор Института проблем глобализации, д.э.н., издатель журнала «Свободная мысль» (до 1991 — «Коммунист»).