Конституция: от брежневского застоя к ельцинскому «прорыву»

Тридцать девять лет назад — 7 октября 1977 года, Верховный Совет СССР принял последнюю в истории Советского Союза Конституцию. Ту самую — «брежневскую Конституцию развитого социализма», которая просуществовала до распада советской страны. И де-факто перестала действовать в декабре 91-го на основании печально известных Беловежских соглашений.

Напомним, 8 декабря 1991 года в правительственной резиденции «Вискули» (Беловежская Пуща) под Брестом президент РСФСР Борис Ельцин, Украины — Леонид Кравчук и председатель Верховного Совета Республики Беларусь Станислав Шушкевич подписали соглашение о роспуске СССР и образовании Содружества Независимых Государств (СНГ). В документе отмечалось, что Советский Союз прекратил своё существование как субъект международного права и геополитической реальности.

Мнение 70 процентов граждан РСФСР, подтвердивших ранее на референдуме 17 марта свое желание остаться гражданами СССР, при этом учтено не было. Что, кстати, являлось прямым нарушением действующей на тот момент Конституции, где 33-я статья прямо указывала, что каждый гражданин России одновременно являлся гражданином Советского Союза.

Следующий Основной Закон появился в нашей стране лишь спустя два года после этих событий. 12 декабря будет 23 года, как мы живем по Конституции, прозванной в народе «ельцинской».

Понятно, что эти две Конституции — 77-го и 93-го гг. — представляют два совершенно разных государственных образования. Но было бы интересно сегодня их сравнить с точки зрения социальной направленности. А именно, какая из них больше защищает простого человека?

— Конституция 1977 года, действительно, была направлена на защиту прав простого человека, — уверен народный депутат СССР (1989−1991), политик Виктор Алкснис. — Она гарантировала бесплатное образование, бесплатную медицинскую помощь и много еще чего. И это реально выполнялось.

Поэтому, конечно, с точки зрения простого человека тут нет никакого сравнения. Да, в «ельцинской» Конституции тоже декларируются права и свободы. Но — на бумаге. В действительности, эти социальные гарантии или не выполняются, или же идет постепенное их выхолащивание и размывание. Например, говорить сегодня о бесплатной медицине и бесплатном образовании можно лишь с большой натяжкой. В значительной степени все это уже давно платное.

То есть, несмотря на то, что советская Конституция не провозглашала СССР социальным государством, прописанные там гарантии и права позволяли говорить, что Советский Союз является именно социальным государством.

«СП»: — В действующей Конституции этот тезис закреплен. Но вполне ли она отражает этот смысл?

— Нет, конечно. Какое социальное государство? Посмотрите, что у нас творится в здравоохранении, образовании… во всех прочих социальных сферах. Утверждение, что РФ является социальным государством, у меня, например, вызывает лишь грустную улыбку. Особенно, когда речь идет о наших пенсионерах.

Позволю себе заметить, что советские пенсионеры — при небольших, действительно, пенсиях в 60 и 70 рублей — имели возможность хотя бы раз в год слетать или съездить в любой конец страны — от Калининграда, условно, до Владивостока — навестить внуков и детей своих. Потому что хоть пенсии в цифрах были незначительные, это все компенсировалось огромной поддержкой из так называемых фондов общественного потребления.

То есть, государство платило небольшие пенсии и зарплаты, но было огромное количество льгот, было огромное количество механизмов, которые позволяли компенсировать невысокие зарплаты и пенсии. И это не советская пропаганда. Напомню, квартплата у нас была символическая, при том, что жилье давали бесплатно. Это общепризнанный факт.

Или возьмем цены на транспорт. Всего пять копеек стоила поездка в метро, за три можно было проехать в трамвае. И никаких повышений тарифов не было на протяжении тридцати или сорока лет, по-моему. То есть, государство за счет фондов общественного потребления дополнительно поддерживало граждан, и в какой-то мере выравнивало их материальное положение.

Это было справедливо. И мы можем гордиться тем, что тогда у нас было общество социальных гарантий. Общество, которое, действительно, обеспечивало социальную защиту многим миллионам советских людей.

Неспроста советская система социальных гарантий сегодня скопирована целым рядом развитых стран.

Поэтому еще раз повторю: нынешняя Конституция, в моем понимании, это декларативный документ, который, когда речь идет о социальных правах человека, выглядит как издевательство над здравым смыслом.

Совершенно противоположного мнения придерживается главный научный сотрудник ИМЭМО РАН, один из авторов современной Конституции РФ Виктор Шейнис:

— Основной Закон 77-го года фактически не имел отношения к реальному положению дел в стране. И в частности, к защите прав рядовых граждан. Но в нем было немало правильных и хороших слов. Если проследить историю конституционного строительства в СССР, то последняя Конституции была самой лучшей из всех советских конституций, начиная с Конституции 1918 года. Беда ее заключалась в том, что она никакого отношения — я это подчеркиваю — к реальному положению советских граждан не имела.

Но были в Конституции «развитого социализма» разумные и прорывные положения. В частности, положение о том, что СССР — это общенародное социалистическое государство, а не государство диктатуры пролетариата, как было записано в «сталинской» Конституции 1936 года.

Она предоставляла гражданам важнейшие политические права и свободы, но только «в интересах развития социализма». И давала социальные гарантии — «в интересах трудящихся». Однако, что такое «интересы трудящихся», оставалось за кадром. И тот, у кого была власть, в конечном счете, всегда мог эти интересы скорректировать.

И конечно, нельзя тут не упомянуть шестую статью, которая закрепляла руководящую и направляющую роль КПСС в обществе. Потому что этой формулировкой, на мой взгляд, вся демократичность Конституции 77-го года сводилась на «нет».

Ответственный секретарь Комиссии Ассоциации юристов России по конституционному законодательству и государственному строительству, адвокат Дмитрий Кравченко не столь радикален в оценках:

— На самом деле, от текста Конституции, вообще мало что зависит. В этом смысле Конституция 1993 года, естественно, защищает права человека гораздо лучше, чем все предыдущие. Потому что все предыдущие Конституции, как таковые, не существовали, кроме как в виде текста.

И надо понимать, что в Конституции есть, в общем, два главных понятия — это «прямое действие» и «баланс». Конечно, в любой Конституции есть какие-то недостатки. В нынешней они есть тоже. И многие на них обращают внимание. Но важно, как она применяется и как толкуется. То есть, Конституция — это не сам по себе текст. А это некий живой механизм реализации. Есть даже такой термин «живая Конституция» — т.е. это текст, плюс то, как он применяется.

«СП»: — Но если, скажем, сравнить основные социальные статьи. В «брежневской», к примеру, право на труд было гарантировано, причем, на труд по той специальности, которая есть у человека. Сегодня трудовая деятельность перестала быть гарантируемым правом. Еще: граждане СССР имели право на бесплатную медицинскую помощь. Теперь за человеком признается право на охрану здоровья, но не гарантируется. Как и то, что помощь будет бесплатной. А ведь мы называем себя «социальным государством».

— Конечно, в реализации принципов социального государства есть определенные недостатки. Мы с ними сталкиваемся в повседневной жизни. Это и недостатки, связанные, может быть, с недоработками в здравоохранении.

Но есть вещи, которые распространяются на все. Действующая Конституция, например, закрепляет за человеком его права и свободы, не устанавливает уже руководящих ролей каких-то партий. То есть, реально она дает больше возможностей и для самореализации — в виде права на труд, а также свободы экономической и предпринимательской деятельности.

Да, там не фиксирует какими-то прямыми словами, на какие виды медицинской помощи может рассчитывать человек, но, я не знаю, должна ли на это указывать Конституция? Это слишком детализированная для такого важного закона вещь. Тем более что принцип социального государства закрепляется, и само право на медицинскую помощь тоже. В целом, при всех недостатках, все же нельзя сказать, что у нас нет медицинской помощи, наоборот, мне кажется, даже некое развитие в этой области происходит.

«СП»: — А как часто можно что-то менять в Конституции?

— По-моему, самый лучший способ не трогать ее вообще. Конечно, бывают исторические моменты — отмена рабства, смена государственного строя, что-то еще такое же серьезное, — которые предполагают внесение каких-то фундаментальных поправок. Все остальные изменения — мелкие — они, скорей, просто провоцируют Конституцию постоянно дербанить, исходя их конъюнктурных целей. Поэтому, на самом деле, лучше всего ее не трогать, исходя их того, что принципиальным словом в Конституции является «баланс». Дух Конституции, он вне независимости от каких-то конкретных норм, может и так корректировать детали.