Россия — великая наша держава?

Опрос ВЦИОМ, проведенный в первых числах марта, свидетельствует: подавляющее большинство наших соотечественников (86%) считает, что Россия является одной из наиболее влиятельных стран мира. В прошлом году так полагали лишь 75% россиян. Доля скептиков при этом за год снизилась почти вдвое — с 18% до 10%.

Еще один характерный штрих. За последние три года надежда на приобретение Россией статуса великой державы переросла в уверенность в том, что она уже является таковой. Если в 2014 году 54% считали, что в ближайшие 15−20 лет РФ станет одним из ведущих государств мира, то сегодня 57% говорят о том, что она уже входит в их число.

Социологи также отмечают, что ощущение военной угрозы, особенно усилившееся в обществе в начале 2015 года (68%), постепенно снижается (сейчас — 42%). О том, что угрозы военного нападения на Россию со стороны какого-нибудь государства нет, сказали 54% респондентов.

Потенциальным источником агрессии россияне по-прежнему называют США (43%). Еще 21% ощущает опасность со стороны Украины, столько же затруднились назвать конкретную страну или объединение, угрожающее России.

Гордится своей страной, считать её великой, это, конечно, хорошо. Однако возникает вопрос, есть ли у нас экономическая база для подобной внешнеполитической активности и великодержавности? Не повторяем ли мы ошибки СССР, который в поздний период своего существования вёл внешнюю политику явно «не по карману»?

— Великодержавность всегда была присуща народу России, большей его части, — говорит руководитель Центра политических исследований Института экономики РАН, заведующий кафедрой международных отношений Дипломатической академии МИД РФ Борис Шмелёв. — И то, что через СМИ идёт постоянное акцентирование на важности роли России в мировой политике, ласкает слух наших граждан, отвечает их настроениям. На этом фоне вроде как даже отступают на второй план реальные проблемы в социально-экономической сфере. Нас тешит мысль, что мы можем влиять на ход мировой истории.

Между тем, в современном мире как никогда международный статус страны определяется состоянием её экономики, благосостоянием граждан, уровнем развития науки и культуры.

Известно, что на долю экономики России приходится лишь около двух процентов мирового ВВП. Это очень немного. В финансовых отношениях мы вообще маргиналы.

Поэтому, на мой взгляд, говорить о России, как о действительно влиятельной и великой державе — рано. Да, у нас есть ядерное оружие, право вето в Совбезе ООН, но на этом можно «выезжать» лишь до поры до времени. Несоответствие между нашим активным внешнеполитическим курсом и неустойчивой экономикой опасно для страны.

Тем не менее, русскому человеку приятно от мысли, что мы можем в мировой политике позволить себе выступить против линии США и других сильных западных держав. И СМИ вполне отвечают этому национальному запросу.

«СП»: — С другой стороны, не только российские, но и западные СМИ постоянно транслируют мысль о возросшей силе России, нас упрекают даже в том, что мы каким-то образом влияем на президентские выборы в США. Ещё несколько лет назад это сложно было представить. На самом ли деле на Западе боятся возросшего влияния России?

— Что касается обвинений Трампа в связях с Россией, это, на мой взгляд, не более чем пиар-ход его противников во время президентской гонки. В условиях сложных отношений России и США решили придумать такую страшилку для далёкого от политики американского обывателя. Я думаю, что вся антироссийская истерии на Западе нагнетается не от страха перед растущим влиянием нашей страны, а тоже для решения своих внешнеполитических и внутриполитических задач.

Элиты на Западе понимают, что Россия не решится по своей инициативе начинать войну с НАТО. Да, у нас есть ядерное оружие, но мы не бряцаем им, как Северная Корея. К тому же сейчас так называемая «мягкая сила» порой важнее количества ядерных боеголовок. А в этой области возможности России крайне ограничены. И на Западе это тоже прекрасно понимают. Поэтому и раздувают искусственно «страшилку» о России.

«СП»: — Не слишком ли мы увлекаемся внешней политикой, был ли у нас выбор — не вмешиваться, например, в сирийский конфликт?

— Я думаю, как раз в Сирию мы вполне могли бы не «залезать». Никаких конкретных экономических и политических бонусов мы от этого не получили и вряд ли получим. Говорят, что Россия вмешалась в конфликт, чтобы не допустить строительства газопровода из Ирана (в случае если он падёт вслед за Сирией) в Европу и Катар. Мне кажется, это довольно сомнительный довод.

Что касается событий на Украине, то тут иное дело. Выхода у нас не было. Мы реагировали на прозападный переворот в Киеве, и не могли допустить, чтобы Крым оказался в зоне влияния НАТО. Донбасс после начала войны там мы тоже не могли оставить без поддержки. Весь украинский кризис произрастает из распада СССР в начале 90-х.

Надо сказать, есть в том, что в итоге случилось, и доля вины РСФСР, первой из советских республик объявившей о своём суверенитете. Между тем, сразу после распада Советского Союза стало ясно, что Украину будут выстраивать, как антитезу России, что рано или поздно приведёт к конфликту. Вот мы его и получили.

«СП»: — Теперь, когда мы волей или неволей оказались втянуты в ряд международных конфликтов, можем ли мы всё же успешно решать свои внутренние социально-экономические проблемы?

— События разворачиваются так, что мы теперь не можем просто так взять и уйти из Сирии или вообще отказаться от активного участия в международной политике. В условиях, когда против нас выступают наиболее сильные страны Запада, нам крайне сложно будет развивать свою экономику. Поскольку Запад, где мы брали кредиты, где покупали новые технологии, настроен к нам враждебно. И это не может не сказываться на экономике страны. Хоть Россия и пытается приспособиться. Но приспособиться — не значит успешно развиваться.

В любом случае мы должны стараться не допустить новой гонки вооружений или хотя бы свести её к минимуму. Чтобы как можно больше резервов оставалось на развитие своей экономики и социальной сферы. Надо также создать условия для иностранных инвесторов не только с Запада, но и из Юго-Восточной Азии. Деньги есть в Китае, в других странах, политически лояльных к нам. Но они не спешат к нам. Ведь у нас даже собственные предприниматели стремятся вывести деньги из страны при первой возможности. Так почему же мы ждём, что к нам придут иностранные инвесторы и начнут поднимать нашу экономику? Этой проблемой необходимо заниматься, если мы хотим стать действительно сильной, устойчивой державой.

— Я думаю, что как раз для того, чтобы в сознании людей внутренние проблемы отходили на второй план, главные телеканалы в России ориентированы на то, чтобы активно освещать наши внешнеполитические достижения, многие из которых сомнительны, — рассуждает политолог и блогер Анатолий Эль-Мюрид (Несмеян). — Я считаю, что наше влияние на международной арене сильно преувеличивается в СМИ. Вообще, возникает постмодернистская ситуация, когда телевизор влияет на представления людей о статусе страны. А на саму телевизионную повестку влияет буквально несколько человек в стране.

«СП»: — Однако и в западных СМИ о России, как о сильном государстве, стали говорить гораздо больше, чем несколько лет назад. Зачем там это надо?

— Это у нас создают ощущение для «внутреннего пользователя», что на Западе только и говорят о России. В то время как никто не подсчитывал, сколько из общего числа вопросов, которые журналисты задают Дональду Трампу, посвящено России. Сейчас очень много в США говорят, например, о Северной Корее. Однако не думаю, что кто-то заподозрит КНДР в сильном влиянии на мировую политику.

«СП»: — Насколько дорого нам обходится наша международная активность, в частности, участие в сирийском конфликте? Может, логичнее было, скажем, все силы бросить на внутренние проблемы или на решение украинского кризиса?

— Что касается Сирии, я давно уже говорю, что нам туда не стоило вмешиваться, лучше бы активно занимались устранением предпосылок терроризма и радикального исламизма на своём Северном Кавказе. В плане расходов пока операция в Сирии нам обходится не слишком дорого. Строительство только одного стадиона «Зенит-Арена» в Санкт-Петербурге равняется примерно половине тех средств, что мы потратили за всё время войны в Сирии. Это как раз говорит, что у нас нет продуманной программы развития страны. И по ситуации с Донбассом видно, что руководство России мечется из стороны в сторону, не понимает, чего же оно хочет на самом деле, какую страну строить. По ДНР и ЛНР решения следуют одно за другим. И часто они диаметрально противоречат друг другу.