Закон нелеп, но он — закон

Любой опытный юрист — и адвокат, и прокурор — знает: труднее всего доказать очевидное. Особенно, если оно не нравится тем, кто при власти. В суде аргументы типа «да это же общеизвестно» или «но ведь это само собой разумеется» не прокатят, как и призывы к здравому смыслу. Ответ будет один: сошлитесь на закон. Но он не всегда выручает, потому что существует ещё и судебная практика. Хотя в нашей стране официально прецедентного права нет, но та самая практика обобщается вышестоящими судами и рассылается нижестоящим как руководство к действию.

Правда, судебная практика иногда меняется, поворачиваясь на 180 градусов. Вот пример. Прежняя редакция статьи 152 Гражданского кодекса, где говорится о защите чести, достоинства и деловой репутации, содержала оговорку, что правила такой защиты доброго имена гражданина применяются и к защите репутации юридического лица. Формально это означало, что любая фирма могла требовать выплаты компенсации морального вреда. Очевидную глупость законодателей подметил Высший арбитражный суд и разъяснил: порядок защиты деловой репутации предприятий и организаций не распространяется на возмещение морального вреда, поскольку юридические лица, как искусственные образования, существующие только на бумаге да на вывесках, не могут испытывать физических и нравственный страданий. Логично? Да.

Но вскоре Верховный суд (а он главнее!) сказал: нет, закон есть закон, и юридические лица тоже в своём праве. Помнится, тогда же Альфа-банк сумел взыскать с редакции «Коммерсанта» несколько десятков миллионов рублей за причинение «морального» вреда…* Потребовалось больше десяти лет, чтобы законодатели осознали свой нелепый просчет и изменили злополучную статью ГК РФ. Теперь юридические лица, помимо требования о публикации опровержения, могут добиваться только возмещения убытков, но не морального вреда.

Так что судебная практика — штука изменчивая…

Интересные подробности. Закон РФ «О средствах массовой информации» был принят 27 лет назад. За этот немалый срок в него десятки раз вносились изменения и дополнения. И они все (!) лишь ужесточали контроль государства за деятельностью редакций и журналистов. Но что любопытно: сначала сетевые СМИ, распространяемые в интернете, в законе вообще не упоминались. Первые поправки коснулись телевидения, которое всё больше влияло на общественное мнение. И лишь когда газеты и журналы превратились в уходящую натуру, а влияние на умы сограждан всё активнее стал оказывать интернет, вспомнили про сетевые издания и стали закручивать гайки.

Но, как пел Владимир Высоцкий, это только присказка — сказка впереди. Впрочем, читателям, ждущим громких разоблачений, дальше можно не читать. Но тем, кого волнуют не только пикантные скандалы и сплетни шоу-бизнеса, может быть интересно.

В своё время были приняты в целом правильные законы о борьбе с терроризмом и экстремизмом. Внесли и очередные изменения в Закон РФ о СМИ. Одно из них требовало, чтобы упоминание организации, запрещенной в России, непременно сопровождалось сообщением о таком запрете. За нарушение — административный штраф. Многие из таких структур вроде ИГИЛ или «Правого сектора» ** в популярных СМИ упоминаются практически ежедневно, да по многу раз. И каждый раз нужно писать: «запрещена в России». Практический смысл этого требования понятен только разве что авторам этого законотворчества. А в результате названия запрещенных организаций у нас теперь все от мала до велика знают лучше, чем таблицу умножения. Экстремизма стало меньше? Как бы не так!

Однако, как говорили древние, закон суров, но он — закон. И вот в «СП» 28 августа 2017 года была опубликована новость «Эксперт: тот, кто полагает, что США хотят вернуть Крым Украине — заблуждается». В ней есть такая фраза: «По его [эксперта] словам, США хотят развязать против России войну, но не прямую, а диверсионно-террористическую, а действовать они собираются руками всех этих „отморозков“ из Меджлиса, готовых выполнить любую задачу Запада, чтобы показать себя верными бойцами». Есть в заметке и активная ссылка (гиперссылка) на интервью эксперта, а, вот указания на запрет деятельности в России Меджлиса крымско-татарского народа сначала не было — редактор ленты новостей посчитал, что достаточно такого упоминания в самом интервью, и… просчитался. Роскомнадзор счел это нарушением закона и составил соответствующий протокол.

Характерная деталь. Роскомнадзор и судебная практика (опять она!) решили, что если в другой публикации в интернете, на которую есть гиперссылка в вашей, содержится запрещенный контент (экстремизм, нецензурная брань и т. д.), то вы также виновны в его распространении. Суды называют это «прикреплённым для просмотра и скачивания материалом». Не будем спорить. Однако, если быть последовательными и считать «прикрепленное» интервью неотъемлемой частью злополучной заметки, то тогда требование закона об указании на запрет Меджлиса было выполнено. Но нет, оказывается, это правило применяется только когда СМИ нужно наказать, а не освободить от ответственности. Спрашивается, что это — если не откровенный и явный обвинительный уклон в чистом виде?

Но речь о другом. Скажем сразу: к Роскомназору никаких претензий нет, он делает своё дело, как предписано законом и всё той же судебной практикой. В частности, в составленном там протоколе сказано буквально следующее: «время и дата совершения административного правонарушения: 07:07 28.08.2017 (дата публикации материала)». Пожалуйста, запомните дату — 28 августа — это важно.

Затем протокол был направлен мировому судье. Оговоримся: мы специально не называем здесь ни конкретные суды, ни фамилии судей, слушавших наше дело — суть вовсе не в персоналиях, а в существующих тенденциях и, похоже, желаниях федеральной исполнительной власти. Протокол был рассмотрен судьей 11 декабря 2017 года, т.е. спустя три с половиной месяца после публикации той заметки. Редакцию оштрафовали.

Здесь необходимо юридическое пояснение. Согласно Кодексу об административных правонарушениях срок давности привлечения к ответственности по таким делам составляет 3 месяца. То есть по истечении этого срока нарушителя наказать уже нельзя. Заметим, что представители редакции ни на один день не затянули процесс, аккуратно и в срок являясь по всем вызовам.

Понимая, что срок для применения административного взыскания уже истек, мы просили мирового судью прекратить это дело, как предписано законом. Отказ. Судья решил, что здесь имело место длящееся правонарушение. Почему? Об этом в его постановлении нет ни слова. Но, коли «длящееся», то срок не истек и платите штраф.

Разумеется, редакция подала апелляционную жалобу в районный суд. Пояснила, что согласно Закону о СМИ все средства массовой информации, независимо от способа их распространения, несут равные обязанности***. Что любая редакция свою работу по распространению информации заканчивает в тот момент, когда главный редактор разрешил её выпуск в свет (в эфир). В данном случае это было в 07:07 28 августа 2017 года, о чем и сказано в протоколе Роскомнадзора. Пустое — районный суд в своём решении о доводах редакции также написал лишь одну фразу. Мол, несостоятельны они, и всё тут. Почему, на каком основании, где ссылки на законодательство? Об этом молчок. Как в старом анекдоте: «Старшина сказал „люминиевый“ — значит люминиевый».

Ладно, подали кассационную жалобу в вышестоящий суд, где изложили свои аргументы ещё более подробно. Снова отказ. Правда, на этот раз позиции редакции уделили немного внимания. Мол, «в соответствии с разъяснением, содержащемся в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда ФР от 24 марта 2005 г. № 5,. (судебная практика! — авт.) длящимся является такое административное правонарушение (действие или бездействие), которое выражается в длительном непрекращающемся невыполнении или ненадлежащем выполнении предусмотренных законом обязанностей». Согласны, но причем здесь редакция? После публикации заметки она никаких действий не совершала вплоть до вмешательства Роскомнадзора, а бездействием распространить ничего нельзя. Очевидно? Да, но не для суда!

А ещё суд написал, что его решение «не противоречит правовой позиции, отражённой в постановлении Верховного Суда РФ от 10 июня 2014 г. № 5-АД14−9». Снова судебная практика! Желающие могут сами прочитать этот документ. И увидят, что в нём даже нет слов «длящееся правонарушение». Такое, вот, «убедительное» обоснование…

Что ж, и мы обратились в Верховный суд РФ — ведь там должны вершить правосудие самые квалифицированные и не ангажированные служители Фемиды. Увы, ожидания справедливости оказались тщетными. В постановлении на 4-х листах судья Верховного суда подробно описал все обстоятельства совершенного правонарушения, которые редакция и не отрицала. А по существу жалобы отделался одной фразой: «Срок давности и порядок привлечения АНО „ИнПресс“ к административной ответственности соблюдены». И всё, никаких аргументов и юридических обоснований, разбивающих доводы жалобы, снова нет! И чем тогда Верховный суд отличается от суда районного?

Что делать дальше? «Коммерсантъ», например, обращался в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Мы этого делать не будем. И не только потому, что не настолько богаты. Просто, как говорил Верещагин, «за державу обидно». Не хочется лишний раз позорить Россию.

Так и живем…

---

* Осведомленные наблюдатели считают, что иск имел и политическую подоплеку, поскольку владельцем Издательского дома «КоммерсантЪ» тогда являлся Борис Березовский, годом раньше эмигрировавший из РФ и жестко критиковавший российские власти.

** ИГИЛ («Исламское государство Ирака и Леванта») — террористическая группировка, деятельность которой запрещена в России решением Верховного суда РФ от 29.12.2014; «Правый сектор» — украинская экстремистская организация, деятельность которой запрещена в России Решением Верховного суда РФ от 17.11.2014.

*** К примеру, продажу в киосках газет и журналов или хранение их в подшивках библиотек пока (!) никому не приходит в голову вменять их редакциям в вину как «длящееся правонарушение». После их подписания в свет нарушение, если таковое было, считается оконченным.

---

Закон и правосудие: Кокорин недоволен отсутствием бассейна в СИЗО

Власть и закон: Вправление вывиха