Кремлю раскрыли глаза: Из бюджета России воруют миллиардами

Объем воровства из федерального бюджета России составляет 2−3 миллиарда рублей в год. Об этом заявил глава Счетной палаты Алексей Кудрин.

«За 2019 год мы выявили таких нарушений примерно на 804 миллиарда рублей. Но примерно треть из них — нарушения бухгалтерского учета. Их исправляют по ходу проверок, еще треть — это нарушения процедур закупок, которые не являются уголовными преступлениями. По уголовным делам — это от силы до 2−3 млрд руб. в год, как правило, даже меньше», — рассказал Кудрин.

Кроме того, по его словам, в России масштаб коррупции не снижается — ее объемы измеряются триллионами рублей.

Кудрин отметил, что Счетная палата при выявлении финансовых нарушений может только направлять свои материалы в правоохранительные органы, которым предстоит самостоятельно выяснить: считать эти нарушения коррупционными преступлениями или нет?

«Нам были бы нужны некоторые полномочия использовать методы, которые позволили бы доказать или опровергнуть коррупцию или хотя бы подготовить более подробные материалы для правоохранительных органов. Эти методы мы сейчас разрабатываем, у нас есть идеи», — пояснил глава Счетной палаты.

Ранее Кудрин высказывал мнение, что воровство из бюджета распространено из-за отсутствия общественных и государственных институтов контроля, которые бы его ограничивали.

Это действительно так. Бюджет разворовывают по нескольким типовым схемам.

Схема № 1 — незаконная приватизация. Отвечающие за ход сделки чиновники находят или сами создают компанию, которая приобретает имущество с незаконной «скидкой». После осуществления такой приватизации имущество перепродается уже по реальной стоимости, а прибыль делится между заинтересованными лицами.

Схема № 2 — откаты на госзакупках. Ответственные за сделку чиновники или сотрудники госкомпаний вступают в сговор с руководством дружественной фирмы, либо создают такую сами. Та заявляет завышенную стоимость имущества или услуг. Несмотря на обязательный конкурс по всем госзакупкам, чиновники всеми способами стремятся предопределить победу «своей» компании. Например, составляют условия конкурса так, что под них будет подходить только «правильная» фирма. После осуществления сделки компания возвращает оговоренную долю чиновникам.

Схема № 3 — взятки за право доступа к государственному имуществу. Недобросовестный чиновник может использовать это право ради получения взяток: он обеспечивает доступ к этим активам заинтересованным компаниям — на льготных условиях, но с процентом для себя.

Схема № 4 — премии самим себе. Находясь на должностях, которые позволяют устанавливать зарплаты и премии самим себе, чиновники не пренебрегают воспользоваться этой возможностью. При этом формально чиновники остаются в рамках закона.

Схема № 5 — махинации с налогами. Если коммерческая компания закупает за границей товар, в стоимость которого заранее включен НДС, она имеет право на возмещение налога от государства — если товар по каким-то причинам не был продан или был списан как испорченный. Вступая в сговор с чиновниками налоговой службы и силовых ведомств, коммерсанты списывают товар и требуют возмещения НДС от государства.

Кудрин считает, что масштаб воровства можно сократить. «Мы поставим для себя такой KPI — больше влиять на ситуацию в стране через разрешение системных проблем. И к середине этого года построим новую модель управления Счетной палатой», — сказал глава ведомства.

Можно ли в России побороть коррупцию таким способом?

— Воровство и коррупция внутренне присущи нашей псевдо-капиталистической распределительной системе, — считает секретарь ЦК КПРФ, доктор политических наук Сергей Обухов. — К тому же в России, в дополнение к причинам, провоцирующих коррупцию в странах Запада, имеется еще она — и она ключевая. Это несменяемость власти, и отсутствие какого-либо общественного контроля.

Так что говорить, что достаточно добавить два-три полномочия Кудрину, и коррупция пропадет — просто смешно.

Те, кто постарше, помнят совершенно другую роль Счетной палаты — периода первого-второго созыва Госдумы. Тогда ведомство было реальным инструментом борьбы с коррупцией. Депутаты тогда напрямую направляли поручения Счетной палате по проведению расследований, результаты этих расследований докладывались парламенту, и по ним принимались решения.

Это был эффективный механизм, тем более, Счетная палата была органом, который изначально, конституционно был заточен под народное представительство. Но потом этот механизм выхолостили — подчинили Счетную палату напрямую президенту. Мало того, сегодня партия большинства имеет решающее значение при назначении аудиторов. Это значит, все в коррупционных делах шито-крыто.

«СП»: — Изменения, о которых говорит Кудрин, ситуации не изменят?

— При отсутствии институциональных изменений, а также изменений в соотношении политических сил коррупция будет и дальше пронизывать все поры российского общества.

Повторюсь: только конкурентность в политической системе, только сменяемость власти способна привести к решительному подрыву основ для коррупции. Пока все коррупционеры уверены, что их не тронут, и обо всем можно договориться в рамках нынешней системы — никто сор из избы выносить не станет.

Именно поэтому у нас борьба с коррупцией всегда выглядит как элемент разборок с конкурирующим кланом. Раз клан ослаб — мы его зачистим. В эту логику укладываются все громкие антикоррупционные дела. Их фигуранты — те, у кого возникли противоречия с ключевыми финансово-промышленными группами, или же с влиятельными членами Политбюро 2.0 в окружении Владимира Путина.

Поэтому у нас борьба с коррупцией будет и дальше идти в основном, на низовом уровне. Наказывать будут за коробку конфет врачу, либо за взятку в пару тысяч полицейскому. Настоящие же авгиевы конюшни коррупции при нынешней системе в принципе не могут быть зачищены.

Тот же Кудрин, в рамках этой системы, не способен дать новую роль Счетной палате. Это способна сделать только изменение соотношение сил в Думе, и реальная подотчетность кабина депутатам.

«СП»: — Какой шаг мог бы свидетельствовать, что борьба с коррупцией стала реальной?

— Власти могли бы поднять доклад бывшего главы ведомства Сергея Степашина об итогах российской приватизации 1993−2003 годов. В нем говорится, например, что политика в приватизации шла впереди юридического оформления процесса, а правовая база была неполной. Что есть масса случаев, когда Госкомимущество не регистрировало свои акты в Минюсте, а значит, они являлись незаконными. Приводятся примеры, когда ряд оборонных предприятий был приватизирован на явно недостаточном основании решений территориальных органов Госкомимущества.

Именно отсюда — из несправедливой приватизации — растут корни и нынешней системы, и связанной с ней коррупции. Замечу также, что с результатами приватизации российское общество до сих пор не согласилось.

«СП»: — Какой реально ущерб наносят России воровство и коррупция?

— По оценке МВФ, ущерб от коррупции в мире составляет в среднем 2% ВВП. Получается, в нашем случае — ВВП России составляет 103 трлн. рублей — это как минимум 5 трлн. рублей. На самом же деле, думаю, ущерб намного больше.

— В России отсутствует политическая воля для пресечения коррупции, — отмечает независимый эксперт, политик Сергей Нациевский. — Да, какие-то точечные удары наносятся, но они — результат драки бульдогов под ковром. Кого-то съедают — но только тех, кто, грубо говоря, сильно зажрался, или полез куда не следует. Все это выборочная борьба, но никак не системная.

Я, кстати, не понимаю, зачем Кудрину дополнительные полномочия. У нас достаточно полномочий для борьбы с коррупцией у целой правоохранительной системы: для этого есть МВД, Следственный комитет, прокуратура, соответствующие статьи в Уголовном кодексе. По сути, есть все необходимые механизмы — но они не работают.

Приведу в пример Челябинскую область, откуда я родом. У нас один бывший губернатор, Михаил Юревич, сейчас скрывается в Лондоне, а другой, Борис Дубровский — в Швейцарии. Обоим экс-руководителям региона дали спокойно выехать из страны, хотя вопросы у правоохранителей к ним были. То есть «своих», представителей элиты, трогать не стали.

Показательно, я считаю, что российские власти до сих пор не ратифицировали ст. 20 Конвенции ООН против коррупции, предполагающей уголовное наказание за незаконное обогащение. Напомню, Россия подписала Конвенцию в 2003 году, но ратифицировала в 2006 году не полностью. В одном из майских указов 2012 года Владимир Путин предписал, что «общественная инициатива» о ратификации ст. 20, собравшая 100 тыс. подписей, должна рассматриваться в правительстве как основа для законопроекта. Однако инициатива благополучно заглохла.

А вот на Западе ст. 20 прекрасно работает. И там, когда у чиновника появляется вилла стоимостью в несколько миллионов долларов — не задача правоохранительных органов доказывать, что чиновник украл эти деньги. Это обязанность самого чиновника — объяснить происхождение средств. Если он не сможет этого сделать, он сядет в тюрьму.

Примерно так же должно быть в России. Замечу, КПРФ много лет пытается добиться ратификации ст. 20 Конвенции ООН, но «Единая Россия» именно в этом пункте стоит, что называется, намертво. И совершенно понятно — почему.