Сирота против детдома

В одном из детских домов в Кемерове не прекращаются проверки по факту изнасилования подростка, произошедшего в декабре 2009 года. Надругательство над 13-летним Сергеем осталось бы без внимания, если бы не 17-летний воспитанник детдома Артем Комиссаров. Артем, узнав о том, чем несколько старших парней заставили заниматься мальчика, решил рассказать об этом руководству детского дома. Однако администрация не оправдала его ожиданий и попыталась «замять» эту историю.

Артем Комиссаров рассказал «Свободной прессе» о том, как добиваются справедливости воспитанники детских домов.

«СП»: — Как ты узнал об изнасиловании?

— Один мой ровесник, с которым у меня были достаточно ровные отношения, прошлым декабрем проговорился, что он и еще несколько человек изнасиловали ребенка.

«СП»: — Что ты делал дальше?

— Я начал выяснять подробности, поговорил с Сережей, в этот момент Саша (один из предполагаемых насильников — «СП») начал на меня наезжать, мне пришлось защищаться. В итоге его увезли в больницу. Я сообщил обо всем директору детдома и сотруднику ПДН. Директор Владимир Коськин сказал, что на меня не подадут заявление за избиение насильника, если я не буду требовать заводить дело по изнасилованию.

«СП»: — Что было дальше?

— Я приехал к Игорю Владимировичу, которого знаю с 15 лет (этот человек помогает Артему в борьбе с администрацией детского дома). Игорь Владимирович пришел вместе со мной в детдом, и Коськин тут же сказал, что я молодец, что ребята изнасилование подтвердили, а насильник не подаст на меня в суд. После этого все изменилось в худшую сторону. Все — от педагогов до техничек стали хуже относиться, задевать меня, общаться как с 10-летним. А еще меня иногда не кормили.

«СП»: — Как так не кормили?

— Дело в том, что повара в детдоме обслужат только при присутствии воспитателя, это сделано для того, чтобы ребенок не взял лишнюю порцию, так что педагоги просто отказывались ходить со мной в столовую.

«СП»: — Ты рассказываешь о том, как ты пытался обратить внимание на насилие в детдоме руководство. Что подвигло тебя обращаться к президенту, в прокуратуру?

— К активным действиям побудил инцидент, который произошел в феврале прошлого года. «Сотрудник милиции из ПДН (отдел по делам несовершеннолетних — «СП»), меня избил и сказал, что если я еще раз расскажу кому-нибудь об изнасиловании, то меня убьют. После этого я начал писать заявления в прокуратуру. Но мне 17 лет, я детдомовский, мой паспорт лежит у директора в шкафу, кто у такого примет заявление?

«СП»: — Так как же их приняли у тебя?

— Дело в том, что де-факто детдомовский ребенок не может самостоятельно отстоять свои права. Заявления во все инстанции может подать только его законный представитель, а это директор детского дома. Если же права ребенка нарушает администрация учебного учреждения — добиться справедливости будет достаточно сложно.

«СП»: — Как же ты справился?

— Мне удалось направить в прокуратуру свои заявления в форме жалоб. Кроме того я разослал письма Уполномоченному по правам ребенка при президенте РФ Павлу Астахову, президенту Дмитрию Медведеву. В детдом нагрянули проверки, но о них руководство знало заранее. На время проверок насильников отпускали домой и их жертву больше месяца держали в изоляторе, не выпуская никуда, а потом поместили на 26 дней в психиатрическую лечебницу.

«СП»: — А как он туда попал?

— В детдом приезжают психиатры, это делается каждый год. Они осматривают детей. В этом году они приехали в середине апреля. Директор детского дома Плотникова говорила психиатру про меня, что у меня поведение не очень хорошее; поэтому врач должен поставить мне какой-нибудь психиатрический шифр (диагноз), но он отказался.

«СП»: — Еще как-то на тебя давили?

— Да. Говорили, что я бью детей, отбираю у них котлеты и другую еду, что я пытался столкнуть с лестницы женщину-соцпедагога. Еще сказали, что я нецензурно на нее ругался. Новый директор Галина Васильевна Плотникова (в марте Коськин ушел) грозила поставить на учет в КДН, если я откажусь от своего заявления в прокуратуре. Но я хожу постоянно с диктофоном, так что я смог доказать, что ничего подобного не было.

«СП»: — Ты сейчас остаешься в детдоме?

— Нет, я у бабушки. Она на лето забирает меня к себе.

«СП»: — Ты готов продолжать свою борьбу дальше?

— Да, я считаю, что точка невозврата уже пройдена.

«СП»: — А с чего началось твое противостояние с системой детских домов?

— Это было в 2008 году, в декабре. Я тогда жил в интернате номер 2. Температура была в спальне 11 градусов по Цельсию, спали в одежде под 2−3 одеялами, вот я и написал письмо Аману Тулееву с просьбой вместо новогодних конфет подарить нам обогреватели. Это не понравилось кому-то наверху, они наказали педагогов, а педагоги отыгрались на мне и перевели в детский дом № 105.

Мнение руководства детского дома

Из-за прокурорской проверки в детском доме № 105 его директор Галина Плотникова была недоступна для комментариев. Ранее она заявляла журналистам, что Артем Комиссаров развернул широкую информационную кампанию оттого, что у него слишком много свободного времени. «Сейчас он учится в вечерней школе три дня. А четыре дня надо себя чем-то занять, и вот мы пишем в Интернете! А работал бы эти четыре дня — было бы меньше времени для ненужных сочинений», — заявила Плотникова радио «Свобода».

Директор детского дома опровергла обвинения в применении «карательной психиатрии», отметив, что психиатрическое лечение могут назначить лишь после заключения врача-психиатра во время диспансеризации, которая проходит два раза в год. Решения врача никак не зависят от администрации детского дома.

Паспорта воспитанников, уточнила Плотникова, хранятся у социального педагога и выдаются детям по первому требованию. «В случае необходимости паспорта выдаются. Например, если нужно трудоустроить детей. Или если ребенок пошел в поликлинику… Документы никто не удерживает, если они необходимы», — уверяет директор детского дома.

Комментировать сообщение об изнасиловании своего воспитанника Плотникова отказалась. «Данный факт будет обнародован только решением следственного комитета», — сказала она.

Плохие детдома — потенциальные рассадники криминальной субкультуры

Отметим, что по делу Комиссарова в Кемерове сформирована огромная комиссия. В нее входят сотрудники прокуратуры, МВД, органов опеки и министерства образования, рассказал «Свободной прессе» уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ Павел Астахов.

«СП»: — Насколько часто встречаются случаи, о которых рассказывал Комиссаров в детских домах?

— Когда речь идет о школах-интернатах, где дети учатся, общаются, отдыхают, ночуют, то могут возникнуть проблемы, если правильно не организован досуг.

«СП»: — Какого рода проблемы?

— Чаще всего это проблемы, связанные с тем, что в интернате возникает криминальная субкультура, со всеми вытекающими. Дальше дети начинают исповедовать не правопослушность и стремление к этическим нормам, а исповедовать чисто уголовный образ жизни. Так, например, произошло в школе-интернате № 2 города Ижевска, когда воспитанники порезали вены, скопировав уголовную форму протеста. То же произошло в Нижнебурейском интернате. Там мальчики порезали вены, когда их задержала милиция.

«СП»: — А что делать воспитаннику детдома, если он должен пожаловаться на администрацию Детского дома? Паспорта-то у него нет.

— То, что паспорт ребенка находится у его опекуна, еще не значит, что ребенок поражен в правах. А в прокуратуру, органы опеки, может обратиться ребенок любого возраста.

«СП»: — То есть, вы считаете реальной ситуацию, когда воспитанник просит у директора детского дома паспорт, чтобы подать на него жалобу?

— Паспортные данные можно знать и наизусть. Не надо проблему создавать на ровном месте.

«СП»: — В детдоме директор и опекун — одно и то же лицо. Кто защитит ребенка от директора?

— Директоров меняют и снимают, и увольняют, и сажают. Мы говорим о ситуации, когда права ребенка нарушаются, и нам не важно, как он это просигнализирует. Пусть позвонит! В детдомах теперь висят телефоны уполномоченного по правам ребенка. Мы посетили больше трехсот детдомов и там везде вывешены телефоны уполномоченных. Тот же Артем Комиссаров сумел достучаться, записал видео.

За что детей отправляют в психбольницы

Детдом, в котором живет Артем Комиссаров, не является каким-то уникальным местом. Сексуальное насилие и применение карательной психиатрии встречается в сиротских организациях довольно часто. Руководитель общественной организации «Право ребенка» правозащитникк Борис Альтшулер рассказал «Свободной прессе», почему при солидном финансировании детдома не справляются с воспитанием сирот.

«СП»: — Правда, что с воспитанником сотрудник детдома может делать все, что хочет, потому что ребенку некому жаловаться?

— В принципе это ситуация некоего тупика, поскольку законным представителем ребенка является администрация детдома. И он же предоставляет ребенку все необходимые ему услуги и в его же руках находится ребенок. Никто извне не курирует детдома, только прокуратура, когда там что-то случается. Ну, ведомства формально курируют, но они приходят не проверять — чай пить. Внешнего контроля нет, а органы опеки и попечительства не отвечают за осуществлением прав ребенка, после помещения его в специальное учреждение. Органы опеки и попечительства отвечают за ребенка в том случае, если переводят ребенка в семью, поэтому они так не любят отдавать детей в семьи.

«СП»: — Грубо говоря, если ребенка обидел или ударил директор детского дома, то пожаловаться в прокуратуру он сможет только при помощи этого самого директора?

— Без сомнения, так оно и есть. Может и не директор ударил, может воспитатель себя плохо повел, все равно директор должен представить интересы воспитанника, а оно ему не надо.

«СП»: — Применяется ли в современных российских детских домах карательная психиатрия?

— Эта практика существует повсеместно, придраться к ней очень сложно. Детей отправляют в психбольницы. Это делается постоянно и везде в воспитательных целях. Воспитатели не справляются с детьми и им так проще. Выявить это очень сложно. Например, прокурор затребует соответствующие постановления от психиатра… Так они всегда есть.

«СП»: — А как в детских домах обстоят дела с сексуальным насилием?

— Доходят слухи, что в детский дом поступила 14-летняя девочка с третьим абортом. Насилие-ненасилие, там уже разницы немного. Это абсолютно скрытый вид преступления и нет ювенальных технологий, чтобы его эффективно выявлять. Профессиональные психологи могли бы это выявить, но так ведь никаких служб контроля нет.

«СП»: — Какова сейчас ситуация с детскими домами?

— Она плохая. Дети полностью не подготовлены к жизни в большом городе. Дети могут быть плохими, могут быть хорошими, но они не должны постоянно проводить время в детском коллективе. Это необходимо для развития, иначе наступит изоляция от внешнего мира.

Вот в среду я читал в «Новой газете» про выпускников детского дома в Воркуте, они совершенно заброшены. (В материале издания написано, что сироты не получают пособий и жилплощади от государства — «СП»). Я писал недавно генпрокурору про город Югокамск в Пермском крае, где 15-летняя воспитанница попыталась покончить с собой, покончил недавний выпускник, еще один пытался покончить с собой. И все это происходит с рефреном: «Мы никому не нужны».

«СП»: — С чем связана эта ситуация и как ее изменить?

— Предложений по изменению ситуации много, но ничего не меняется, потому что система перефинансирована. Но она не в пользу детей перефинансирована. Если взять бюджет всех сиротских учреждений России, то это 2−3 миллиарда долларов в год. Надо взять 20 тысяч рублей на ребенка в месяц, помножить на 12 месяцев и на количество детей-сирот (170 тысяч) — получится эта цифра, правда к ней надо будет добавить капитальный ремонт и капитальное строительство.

Детские дома очень часто ремонтируют, потому что при ремонте можно много денег в виде откатов положить в карман. Фиктивные тендеры, опять-таки. Поэтому все предложения по модернизации этой системы (а в 2006 году их высказывал президент Владимир Путин) — это ничто. Потому что система очень денежная и она не хочет меняться.

Насилие в учебных заведениях

2 июля 2010 года правоохранительные органы Ульяновской области возбудили уголовное дело на воспитателей ПТУ, которые избивали, грабили и насиловали сирот, «приучая их к порядку».

9 марта 2010 года из детского дома в поселке Емельяново (Красноярский край) уволили двоих воспитателей, которые не смогли оградить 7-летнего ребенка от сексуального насилия.

4 февраля 2010 стало известно, что в детском доме Комсомольска-на-Амуре применяется карательная психиатрия. Детей отправляли в психиатрическую больницу из-за прогулов, побегов и драк.

16 октября 2009 года Следственный комитет при прокуратуре возбудил уголовное дело против руководства детского дома в Тульской области. Администрация детдома поместила троих детей на лечение в психиатрический стационар без оснований.

23 июня 2008 года в Кемеровской области начался судебный процесс над преподавателем интерната. Педагог обвиняется в растлении семи детей в возрасте 9−10 лет.

28 февраля 2006 года в Свердловской области оказались под следствием директор и воспитатель муниципального детского дома «Надежда». Педагоги избивали детей, принуждая к рабскому труду.