Ксения Собчак: Вы посмотрите, какой интересный маньяк!

16 марта 2021 года Виктор Васильевич Мохов, не нарушая установленный для него особый режим, в ресторане своего родного города Скопин встретился с телеведущей Ксенией Собчак и поговорил с ней о жизни и своих планах. Это интервью вызвало массовое негодование наших сограждан, чуть ли не превосходящее по накалу негодование по поводу самого преступника и его преступления. Однако перед тем как присоединиться к хору возмущенных голосов, стоит напомнить некоторые факты.

Первое короткое интервью у Мохова после освобождения взяла вовсе не Собчак, а корреспондент телеканала «Россия-24»: преступник покрасовался сразу после освобождения 3 марта 2021 года в материале Ольги Журенковой.

Также возмущенной публике следует пересмотреть интервью Мохова Эдуарду Петрову в программе «Честный детектив» на том же госканале и объяснить хотя бы себе, почему тогда ни она и никто другой из сограждан не протестовал и не возмущался, хотя программа шла в прайм-тайм по ведущему телеканалу страны.

Не протестовали граждане и тогда, когда на ведущих телеканалах появлялись уже настоящие маньяки — серийные убийцы, после которых осталась буквально гора трупов молодых женщин и девушек. Такое впечатление что наше телевидение не пропустило ни одного такого и дало слово им всем. Кто-либо возмущается этим? Нет.

В материале канала «Россия-24» журналистка назвала персонажа «Зверем, который наводил ужас». Тут, конечно, стоит сделать поправку, что «ужаса» на родной город Мохов не наводил: в парках не находили по утрам трупы девушек, а из прудов не извлекали утопленных им женщин. В общем, все эти годы город жил, ничего не зная. Не подозревая, что происходит в подвале обычного частного дома. Удел переживаний достался лишь семьям пропавших без вести. Позже чувства граждан по этому поводу были смесью недоумения и негодования: как такое вообще могло произойти с внешне благопристойным человеком?

Фактура событий всем известна: 30 сентября 2000 года около десяти вечера он подобрал двух девушек — 14-летнюю Екатерину Мартынову и 17-летнюю Елену Самохину (в старых записях встречаются написание фамилий Морозова и Симахина) после дискотеки в честь праздника Веры, Надежды и Любви, напоил вином со снотворным и привез в заранее построенный бетонный бункер под гаражом. Затем превратил пленниц в секс-обслугу и удерживал их там более трёх с половиной лет вплоть до своего ареста.

Спустя сорок два месяца плена девушкам удалось подбросить записку студентке-квартирантке, которая снимала у Мохова комнату, записка попала в милицию, и они были освобождены. За время заключения старшая из них родила двоих детей, которые были подброшены и затем усыновлены приёмными семьями. Сейчас им около 20 лет, они взрослые люди. Расходы на содержание девушек аккуратный инженер заносил в специальную тетрадь. Из неё мы можем узнать, что на Новый год рабыням полагался лосось, лимонад, спиртное, конфеты, торт, а также чай с лимоном. В другие дни встречаются сигареты, молоко, пельмени, и (наверное, по заказу) семечки и свежие газеты, но большей частью хлеб и крупы, из которых пленницы готовили себе скудную пищу. Также он иногда приносил книги и покупал рабыням альбомы, краски, карандаши, тетради, чтобы писать стихи — эти канцелярские принадлежности Мохов называл подарками — первый из них, как вспоминает пленница, на её 15-летие. Из этого вещдока мы можем почерпнуть уникальную информация — примерную стоимость содержания образованной рабыни в современных условиях.

Вызвавшие возмущение многих слова следователя о том, что Мохов — не маньяк, в том смысле какой мы вкладываем в это слово, то есть человек, который ищет всё новых и новых жертв, оставляя после себя трупы, тем не менее является правдой. Возможно, вы будут удивлены, но количество таких преступлений — когда девушек тем или иным способом лишают свободы и принуждают к сексу — у нас довольно велико. Каждый год правоохранители раскрывают то там, то здесь подпольные банды, которые похищают девушек и на многие годы запирают их в борделях, как правило, за границей. То, что потом рассказывают те, кому удалось оттуда выбраться, наводит ужас: конвейер клиентов, избиения, пытки, безысходность. Но общество совершено индифферентно, а приговоры, с учётом тяжести деяний, довольно лояльны: обычно около десяти лет заключения, а если обошлось без доказанных трупов, то и меньше, с правом после нескольких лет отсидки раскаяться и просить об УДО.

Некоторые банды, например, в Новосибирске или северо-казахстанском Костанае, умудрялись годами совершать подобные преступления прямо под боком у сограждан и правоохранителей, разводя секс-рабынь по баням и саунам и забирая их после «работы» в места содержания. Есть там и «нормы выработки»: при работе плечевой проституткой на трассе — от десяти до пятнадцати клиентов в день. Наказание за невыполнение плана — избиения. Одна из попавших в рабство в Новосибирске девушек была убита после отказа «работать», другую с трудом спасли врачи, и это только то, что было доказано в ходе следствия.

Итог похищения двенадцати девушек на Алтае: женщина, которая под благовидной легендой поставляла жертв бандитам, получила пять лет, другие участники банды — девять и одиннадцать лет заключения. И лишь когда выяснилось, что пропавших девушек около пятидесяти (!), в ходе второго процесса заключенным добавили сроки — до шестнадцати и десяти лет. Предполагаю, что преступники давно на свободе…

В целом закон довольно лоялен к такого рода «коммерсантам», и даже при наличии доказанных трупов, как правило, не отправляет их на пожизненное. Подозреваю, что если бы Виктор Мохов вместо создания уютного частного гарема похищал девушек и снимал бы коммерческое порно с их участием, а также сдавал их в аренду в сауны, или иным способом «монетизировал» пленниц, то он получил бы меньше, а общество осталось бы совершенно равнодушным: ну мало ли у нас сутенёров, вот ещё один. И это не теория — есть множество приговоров, и такова практика применения закона в нашей стране.

Какую мораль мы можем извлечь из всего этого? Тут два больших вопроса. И оба касаются больше не преступников, а нас самих.

Парадокс в том, что в нынешней жизни, когда антирейтинг уже ничем не отличается от просто рейтинга, для небольшого города Скопин на Рязанщине Мохов навсегда останется одним из самых известных горожан. Мемориальной таблички или памятника он вряд ли удостоится, но вот экскурсии по местам его боевой славы можно легко предсказать.

«Тур на родину скопинского маньяка?! Это же бред!" — усомнитесь вы. Но люди же ездят по местам подвигов Дракулы и посещают камеры, где мучали всяческих Людовиков (или они кого-либо) — и никого это не смущает. Масс-культура давно и успешно эксплуатирует кровь, секс, неволю и насилие.

Но прежде чем ругать культуру, давайте подумаем, почему всего этого так много? Ответ тут прост — потому что всё это мы смотрим. Мы сами главные потребители всего того, что нас возмущает. Да не просто главные, а единственные. Возмущение насчет интервью Собчак — ровно такое же потребление культурного продукта, как и его просмотр со слюнями на устах. Единственное, что мы можем противопоставить тому, что неуместно на экране, — это полное равнодушие. Любое возмущение лишь разжигает страсти, и чем больше мы негодуем, тем выше гонорары у «героя дня»: так устроен современный мир, где наша нелюбовь лишь повышает заработки того, кого мы так активно не любим. Но вот равнодушия телевизор не простит — если тема умерла, то и герой для СМИ умер. Его как бы нет, его не существует, он пропал из повестки дня. Он неинтересен, он не приносит доход. Преступление совершил Мохов. Но «героя дня» из него сделали не коварные гении телевидения, а мы сами — своим интересом к этому делу и своими эмоциями.

Это не надо смотреть, но мы смотрим это. Черт возьми, мы тоннами смотрим это! И ведь как кучно пошло! Сразу вам и подлинная история Чикатило в телесериале, и рассказ «телезвезды» Виктора Мохова о своей жизни и творческих планах. И пока мы будем это смотреть, а особенно если мы будем яростно ругать переживать и требовать расправ, — конца этому нет и не будет.

Но есть и другой опыт — американский (не все, что придумано в Америке, плохо). Это «SonofSamLaw» («Закон Сына Сэма»), под которым скрывается целый пакет законодательных актов, которые позволяют изымать гонорары от рассказов преступников о своих преступлениях в пользу жертв этих преступлений. Это могут быть гонорары за изданные книги, фильмы, права на экранизацию истории преступлений, сценарии, сюжеты для них, плата за интервью и другие способы рассказать публике о совершенных злодеяниях.

Без ругани в соцсетях, проклятий и идей, что хорошо бы нам расчленить преступника на кусочки, в рамках скучных судебных процессов адвокаты отнимают у злодеев все, что он нажил непосильным трудом, рассказывая миру о своих преступлениях. И это куда разумнее, чем требовать расправ — судебный путь вместо несудебного, правовой вместо неправового.

Но есть и ещё одно. Честно сказать, толпа которая жаждет сейчас внесудебной расправы над «скопинским маньяком», пугает больше, чем сам маньяк. Негры действительно совершали в США множество преступлений. В том числе преступлений страшных. Достаточно ли это, чтобы одобрить суд Линча и внесудебные расправы — пусть каждый решает сам в рамках диалога адвоката и прокурора в своей совести.