«Хочу в тюрьму, там по 200 тысяч платят»

Заработная плата осужденных к принудительным работам россиян может достигать 224 тысяч рублей (в Белгородской области). Такой пример привела, отвечая на запрос журналистов, начальник пресс-бюро ФСИН РФ Кристина Паньшина. Впору воскликнуть: «Хочу в тюрьму, там по 200 тысяч платят».

По данным тюремного ведомства, есть и другие случаи высокой заработной платы: в Новгородской области — 102 тысячи рублей, в Приморском крае — 94 тысячи рублей, в Волгоградской области — 80 тысяч рублей. Средняя же зарплата этой категории зеков — 20−24 тысячи рублей.

ФСИН подчеркивает, что речь идет об осужденных, отбывающих наказание на объектах бизнес-организаций, заработок в которых превышает зарплату заключенных, приговоренных к лишению свободы. Сейчас на таких объектах создано 715 мест для осужденных к принудительным работам.

Всего же, по данным ФСИН на 1 мая, в пенитенциарных учреждениях содержится около 188 тысяч человек, которых можно привлечь к принудительным работам. Как пояснил глава ведомства Александр Калашников, привлечение к труду поможет социализации заключенных.

Даровый ресурс, видимо, не дает покоя правительству. По словам главы Минюста Константина Чуйченко, сейчас активно обсуждается с бизнесом создание центров исправительных работ. Зачем тратить деньги на содержание заключенных, если можно на них заработать?

Одним из достижений правления Владимира Путина стало резкое снижение заключенных в России с более чем 1 млн. человек в 1999 году до 434 тысяч человек сейчас. Однако если их получится «сдавать в аренду» бизнесу, у государства может возникнуть соблазн судить россиян активнее.

И не сажать, а давать исправительные работы ради эксплуатации дешевого труда. Не этой ли цели служит утвержденная в апреле правительством РФ новая концепция развития уголовно-исправительной системы, предполагающая снижение числа заключенных до 400 тысяч к 2024 году и до 250−300 тысяч к 2030 году?

Вообще, до сих пор заработки заключенных в России были копеечные.

Автор этих строк, работая в 2003 году сверловщиком в цехе металлобработки колонии общего режима в поселке Металлострой Ленинградской области, получал в месяц 70 рублей. Официальные данные об этом до сих пор хранятся в базе ПФР. На эти деньги можно было купить семь пачек сигарет «Петр I» (сейчас цена пачки в 10 раз выше), которые использовались зеками в качестве валюты.

Была еще одна ставка — повышенная — 150 рублей. Столько получал, например, квалифицированный сварщик. Ее хватало на то, чтобы полностью обеспечить себя куревом, в то время как 70 рублей было недостаточно. Эта принципиальная разница порой порождала подковерное соперничество между заключенными за более квалифицированные рабочие места. Их хватало не на всех.

Из двенадцати отрядов колонии лишь два были не рабочими. Во всех остальных преобладали те, кто выходил на промзону ежедневно. Даже «приблатненные» зеки, первоначально отказывавшиеся работать, через пару месяцев безделья и тоски в бараке шли трудиться. Но такая система возможна на «черных» зонах, где зек — хозяин своего времени. На «красных», если была работа, трудились все.

Своим опытом трудовой деятельности в неволе с «СП» поделился экс-заключенный Руслан Хубаев.

— В провинции такие зарплаты, как называет ФСИН, не получают даже на воле. Если и есть такие, то единицы. Вряд ли ФСИН предлагает заключенным работать в руководящем составе компаний или по высокооплачиваемым специальностям. Эта прослойка очень небольшая. Понятно, что принудительные работы и лишение свободы — это совершенно разные виды наказания, но слабо верится, что там будут платить намного больше, чем в заключении.

«СП»: — Сколько зарабатывали заключенные?

— Во второй половине нулевых в мурманской колонии я недолго работал электриком. Зарплата у меня была 660 рублей. Тогда это было в 20−25 раз меньше, чем зарплата электрика на воле. Причем, ее мне так и не заплатили. Первые два месяца — испытательный срок — работаешь бесплатно. А через месяц меня отправили в СУС (барак строгих условий содержания — авт.) и до свидания. Эта ситуация совершенно обычная. Причем, ни спецодеждой, ни инструментом нас не обеспечивали.

Самая большая зарплата в колонии была у кочегаров — тысяча рублей. Им доплачивали за вредность. Плюс у них было большое преимущество для жизни в неволе — возможность ставить на рабочем месте самогон и выпивать.

Многие работают за поблажки разные, за еду. Вообще, на работу в лагерях обычно идут не за деньги, а за возможность получить дополнительные свидания, передачи, условно-досрочное освобождение и т. п.

Низкие зарплаты сотрудники ФСИН объясняют тем, что они, мол, кормят-поят, одевают зека, оплачивают коммунальные услуги. Но это, конечно, отговорки. Качество пищи в колонии, также как качество рабочей одежды очень низкое. Заключенный, если имеет возможность, сам заказывает себе робу на швейке из нормального, «неположнякового» материала. Расходы на коммунальные услуги при жизни в бараке тоже минимальные. Похоже, сотрудники «воруют», как говорил Салтыков-Щедрин.

«СП»: — Вот теперь ФСИН и предлагает условия труда получше. Разве плохо?

— Как я понимаю, сколько бы ни зарабатывал заключенный, «погоны» зарабатывают на порядок больше. Зеки могут выполнить дорогущий заказ буквально за чай и сигареты. А почем их толкают на волю — секрет. Инициатива ФСИН похожа на передел рынка труда. Строительный бизнес зарабатывает на трудовых мигрантах, а пенитенциарная система хочет его подвинуть и пропихнуть свое. Эти россказни про зарплаты в 100 тысяч рублей… Хотел бы я посмотреть на расчетный листок.

«СП»: — Но ведь эти цифры наверняка проходят во ФСИН по документам, раз они ссылаются на них. Как это можно объяснить? Может, начальство с помощью осужденных таким образом обналичивает деньги?

— У меня нет объяснения. Разве что заключенный своими силами с нуля организовал производство. Такие единичные случаи изредка бывают. Но, как правило, по документам это все не проходит.

По мнению активиста Левого фронта Леонида Развозжаева, отсидевшему в т. ч. за «болотное дело», нормальная трудовая деятельность заключенных полезна.

— Если бы зарплаты заключенных были бы такие, как называют во ФСИН, то сейчас сидела бы половина страны — люди сами садились бы в лагеря. Таких зарплат там быть не может. По моему личному опыту в колонии Красноярского края платят максимум 2−3 тысячи рублей. И это тем, кто как-то сотрудничает с администрацией. А тем, кто не сотрудничает, платят буквально копейки, аргументируя это вычетами за питание и одежду.

Но если будут соблюдаться все законы, не будет «палочной системы», когда сажают по разнарядке, сама идея труда заключенных неплохая. Иначе люди в лагере сходят с ума от безделья. Начинают проповедовать криминальные или экстремистские учения. Например, ваххабиты.

Большинство заключенных хотели бы работать, чтобы занять время, приобрести профессию, чтобы быть востребованными на воле. Если еще зарплаты будет хватать на насущное — очень хорошо.

Главное, чтобы там не было беспредела, наживы на заключенных, чтобы соблюдались трудовые права.

Доцент кафедры экономики труда СПбГЭУ Андрей Песоцкий обратил внимание на весьма скромный масштаб нового направления деятельности ФСИН.

— Объявленные цифры — это, конечно, жонглирование фактами. Наверное, есть случаи, когда зарплата заключенного превысила 200 тысяч рублей, однако обнаружить хотя бы один такой эпизод, как я понимаю, не удалось. Предполагаю, речь идет о ситуациях, когда осужденный в прошлом был владельцем компании и после заключения под стражу остался ее директором с соответствующей директорской зарплатой.

Зарплаты большинства заключенных гораздо скромнее. Те, кто работают в хозотрядах, в среднем получают от 3 до 5−7 тысяч рублей в месяц. В редких случаях, когда они трудятся в коммерческих организациях, то могут зарабатывать около 15 тысяч рублей. Но чаще всего их доход не превышает одного МРОТ. Из мест не столь отдаленных люди обычно освобождаются с несколькими тысячами, а то и сотнями рублей и часто просто обречены вновь становиться на путь криминала.

Вообще, разговор про высокие зарплаты зэков надо начинать с разбора их места работы. Пока ФСИН заявила всего лишь о 715 рабочих местах для заключенных на предприятиях. Для огромной России это капля в море. Это, скорее, какие-то пилотные, пробные проекты. Ну а для сотен тысяч обычных зеков все эти фсиновские ноу-хау не доступны.