Распределение после вуза нарушает Конституцию? Так чиновники ее не читали!

Еще не утихли баталии по поводу закона о обязательных отработках для выпускников медицинских вузов и колледжей, а на повестку дня выносится вопрос о трехгодичной отработке для выпускников вузов, готовящих инженерных кадры.

Ректор Петербургского горного университета Владимир Литвиненко считает, что в нынешних вузах такое количество мест, что конкурса уже нет, а высшее образование из престижа превратилось в некую книжку, доказывающую, что ее предъявитель — «легальный потребитель», имеющий право что-то от общества получать.

По его мнению, количество вузов в России надо сократить минимум в 3 раза, начать выдавать по конкурсу государственные образовательные гранты, а по окончании обучения — справку о прохождении образовательной программы высшего инженерного образования.

«После этого — три года работы на производстве, и тогда условия гранта выполнены, и только тогда выдается диплом», — заявил он.

По словам ректора, в США ежегодно выпускается всего 2000 инженеров, каждому из которых выдается специальное удостоверение, и уехать из страны, не снявшись с учета, он не имеет права.

«Это сертифицированные индивидуалы, штучно учитываемые. Инженерный корпус — это мозги и руки экономики», — подчеркнул Литвиненко.

При этом, по его словам, народ в Афганистане, Иране, странах Средней Азии воспитан так, что готов продать последний халат, ночевать в «Запорожце», но сделать все, чтобы ребенок получил высшее образование. В результате дети, которые не могут закончить школу, поступают в медицинские вузы.

«Примерно то же самое и у нас происходит, понимаете? Но мы же своими руками упрощаем поступление в вузы», — подчеркнул ректор Горного университета.

Когда-то в Советском Союзе существовала система распределения выпускников вузов. В прекрасном фильме «Дети Дон Кихота» один из героев в исполнении Льва Прыгунова, получив диплом врача, был страшно расстроен, что получил распределение в Подмосковье, а не в Арктику.

А вот его коллега — героиня Людмилы Касаткиной из «Медового месяца», наоборот, делала все, чтобы остаться в Москве. Сегодня медики уже фактически столкнулись с системой распределения. На очереди инженеры? Учителя? Может тогда ввести распределительную систему для выпускников всех вузов и колледжей?

— Хочу напомнить, что советская система распределения была единством кнута и пряника, а вовсе не только кнутом, как многие думают, — подчеркнул первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы по науке и высшему образованию Олег Смолин.

— Большой недостаток принятого закона об отработке (условное название) для медиков заключается в том, что с кнутом там все хорошо. Что касается пряника, то есть Обращение Государственной Думы к Правительству, которым предлагается правительству установить социальные гарантии для тех медиков, которые будут работать по фактическому распределению. Но поскольку это всегда связано с деньгами, я не уверен, что Правительство хорошо исполнит эту просьбу Государственной Думы. Тем более опыт есть: было несколько замечательных постановлений, которые исполнены, мягко говоря, очень частично.

Что касается инженеров, то подход должен быть тот же. Если мы собираемся накладывать на выпускников инженерных специальностей дополнительные обязательства, то должны дать им дополнительные гарантии.

Напомню, что в советский период студенческая стипендия в обычном вузе составляла примерно 80% от прожиточного минимума; в инженерных вузах, особенно тех, которые готовили выпускников для оборонно-промышленного комплекса, была выше прожиточного минимума.

Сейчас расчетная стипендия составляет примерно чуть более 10% от прожиточного минимума, а стипендия, которую, по данными Минобрнауки, получает большинство студентов (это не тоже, что расчетная) составляет 21% от прожиточного минимума.

Мне кажется, что если мы хотим вводить распределение для инженеров, то надо начинать с двух позиций: увеличить (и очень значительно) стипендии хотя бы в инженерных вузах и обеспечить определенный уровень доходов для инженеров-выпускников.

Сейчас в связи с гособоронзаказом ситуация на оборонных предприятиях изменилась, но еще до 2022 г. преподаватели и руководители Омского государственного технического университета говорили мне, что выпускники, которые приходили на оборонное предприятие, получали порядка 20−25 тысяч рублей. Это недопустимо.

В политике и управлении всегда действует принцип кнута и пряника, но пряник должен иметь приоритет.

«СП»: Такая отработка или распределение — это фактически возврат средств, потраченных государством на образование студента. Так у нас высшее образование платное или бесплатное?

— Такой вопрос надо задавать Конституционному суду. Но если понимать Конституция буквально, как она написана, то в 43-й статье написано, что граждане России имеют право на высшее образование на конкурсной основе. Про то, что они должны его отрабатывать, в Конституции не написано.

Правда, есть п. 3 ст.55, который утверждает, что права человека, предусмотренные соответствующим разделом, могут быть ограничены только в целях (говорю по памяти не совсем точно) обеспечения национальной безопасности, защиты здоровья граждан и т. д. Насколько можно считать отработку интересами обеспечения безопасности государства, думаю, это тоже вопрос для Конституционного суда.

«СП»: Литвиненко считает, что высшее образование стало слишком доступным и теряет престиж. Что надо сделать, чтобы поступали действительно достойные, а выпускники были квалифицированными специалистами?

— Я не согласен, что высшее образование стало слишком доступным. Напомню, что в советское время на 10 тысяч населения у нас было 220 бюджетных мест. Потом оно сократилось до 125, в 20-е годы поднялось до 137, но это не то же, что было в советский период.

Другое дело, что ректор, видимо, судит по ситуации в технических вузах. Многие техвузы с трудом набирают студентов по многим причинам. Одна из них — резкое падение качества естественно-научного и математического образования в российских школах.

Мы справедливо гордимся, что у нас много талантливых олимпиадников, но мы стали страной образовательных контрастов. Наряду с блестящими учениками у нас падает общий уровень образования. И падает он во многом по причине, связанной с ЕГЭ. В старших классах ребята обычно всерьез изучают лишь те предметы, которые собираются сдавать в форме ЕГЭ.

С моей точки зрения, в последнее время несколько увеличилось количество ребят, выбирающих физику и математику, но мы должны понимать, что надо увеличивать массив абитуриентов, из которых можно выбирать.

Я бы также предложил инженерным вузам принимать студентов не только по результатам ЕГЭ, но и внутренним испытаниям. ЕГЭ — это формализованная процедура, совсем не обязательно выявляющая способности будущего инженера.

Простой пример: Виктор Садовничий много раз заявлял, что он бы ЕГЭ не сдал. Он пришел в МГУ после года работы в шахте и одного раздела математики, который попался в билете, не знал, но так здорово отвечал остальные, что преподаватель поставил ему «отлично». И мы имеем ректора первого среди российских университетов.

Второй пример: ЕГЭ по математике может лучший из ЕГЭ, он приближен к классической контрольной, но подготовка к ЕГЭ с репетиторами сводится к тому, что они натаскивают ребят на типовые задания. В этом году Центр под руководством Ивана Ященко вставил в ЕГЭ пару нетиповых заданий, и родители громко возмущались, почему так сделано.

А сделано по тому, что хотели проверить подготовленность не только к решению типовых задач, но и действительное понимание математики. В этом разница между формализованным экзаменом и творческим.

Я бы расширил возможности приема ребят в технические вузы по внутреннему творческому экзамену.