Безопасность не гарантируется

Трагедия на Кубани, в результате которой десятки людей погибли, а тысячи остались без крыши над головой, высветила «тотальное недоверие россиян к власти», — в этом уверен Яков Костюковский, кандидат социологических наук, старший научный сотрудник Социологического института Российской академии наук.

Базируется данный институт в Петербурге. Его специалисты регулярно проводят исследования в разных областях современной жизни нашей страны. Не стали исключением и серьезные события последних месяцев. В этом смысле, страшное наводнение на юге — лишь печальное следствие происходящего в обществе.

— Внимательно, буквально с первых часов, слежу за событиями в Крымске, за тем, как организуется там помощь пострадавшим, — сказал «СП» Яков Викторович. —  В курсе и того, как добровольцы собирают гуманитарную помощь кубанцам, а потом не могут её отправить. Скажем, в Петербурге сотрудники МЧС в первые дни откровенно «кинули» волонтеров — тем, что ничем им не помогли. А ведь волонтеры — это уже некий статус, они не просто рядовые граждане, и не собой обеспокоены. Что ж тогда ждать тем россиянам, кто «без статуса»?.. Были также случаи перепродажи гуманитарной помощи. Вот вам и капля, причем, весомая, недоверия к представителям власти. И таких «капель» набралось в одном только Крымске уже на цунами.

«СП»: — Не обошлось там, говорят, без мародерства…

— Мародёрства, на самом деле, в таких ситуациях практически невозможно избежать. Так во всем мире. Вспомните, к примеру, что было в Новом Орлеане (США) сразу после урагана «Катрин». Мелкая преступность использует любые ЧП, ищет, и, к сожалению, всегда находит слабые места. Вопрос в ином: как реагирует на все это власть? И местная, и федеральная. Исследования нашего Социологического института показывают, что за последние годы именно с попустительства власти, а часто и при её непосредственном участии, разные мелкие нарушения превратились чуть ли не в обыденность, в повседневную практику. Даже в некую данность. Имею в виду откаты чиновникам, продажу ими, чиновниками, рабочих мест, другие коррупционные взаимодействия. Произошла, я бы так сказал, рутинизация процесса. Если в начале 2000-х годов мы говорили о разгуле в стране организованных преступных сообществ, то теперь — о преступной среде. Сама российская преступность видоизменилась. Криминал может теперь кооперироваться для совершения одного определенного преступления. Например, угонщики автомобилей не могут работать в отрыве от властных структур. Понимаете, угнать, а, главное, потом реализовать «крутую» иномарку без своего человека в правоохранительных органах сложно. Особенно если на авто есть спутниковая антенна, а она практически на всех таких машинах ставится. Тем не менее, этот криминальный бизнес сегодня процветает и, боюсь, будет процветать завтра.

«СП»: — Питерский начальник ГУВД генерал Умнов недавно открыто заявил, что в таких бандах есть как минимум один «крышующий» их сотрудник полиции.

— Умнов стал первым, кто во всеуслышание сказал то, что и так давно известно… К этому могу добавить: а когда у нас в городе хозяйничали «казанские» и «тамбовские» — там что, действующих сотрудников милиции не было?..

«СП»: — Есть какие-то данные о численности преступников в стране?

— В России практически нет сведений о реальном уровне преступности. Одна из главных причин в том, что официальная статистика традиционно искажается. Это подтверждается и нашими исследованиями, и исследованиями наших коллег. Данные социологов, криминалистов и те, что исходят от официальных государственных органов, сильно не совпадают. Новый министр МВД РФ Колокольцев взялся сейчас пересмотреть соответствующую отчетность. Что, на мой взгляд, давно назрело. Ведь в нашем МВД долгие годы насаждалась «галочно-палочная» система. Сотрудники в погонах гнались, да и сейчас ещё гонятся, за «чистенькой», правильной отчетностью, «высокими показателями» раскрываемости. Их профессионализм от этого, что, растет?

«СП»: — Я знаю, Яков Викторович, что вы не первый год занимаетесь социологией Интернета. Практически только что принятый закон о ограничениях, касающихся «вредных сайтов», видимо, усугубит ситуацию с недоверием россиян к власти?

— Безусловно. Потому что любые ограничения в сфере Интернета чреваты. Потому что неизбежно связаны с ограничением свободы слова. Наши депутаты пытаются запретить насилие, порнографию, которыми, действительно, изобилует Всемирная паутина. Но если в неком доме поселился нехороший человек, что ж, всех проживающих рядом с ним так же считать нехорошими?

Запреты — не метод. Власть предлагает нам китайский путь. В Поднебесной вообще нельзя вылезать на какие-то другие, «неправильные» домены. Значит, будем «гулять» только по тем, что сама же власть разработает и предложит? Читать только про «Единую Россию», зачем нам больше знать?.. Прежде, чем принимать такой закон, надо было очень-очень хорошо подумать. Всесторонне изучить опыт разных стран, а не только Китая. В США, например, с «болячками» интернета борются точечно: определяют сайт, который распространяет, скажем, детскую порнографию, против его владельца начинают расследование… У меня вообще ощущение, что наши правоохранительные органы не очень-то и хотят всем этим заниматься. Действуют слишком примитивно. Просто «выдергивают» непонравившихся им блогеров и начинают сажать за экстремизм". А требуется большое, подробное, повседневное и технологичное расследование всех сторон работы интернета, его порталов, сообществ, которые там крутятся — вот что надо исследовать!

Время от времени в докладах разных руководящих чиновников проскальзывает идея, очень похожая на ту, что некогда подали мы. Скажем, ещё лет десять, даже больше, мы начали исследования, касающиеся уровня доверия населения к милиции (теперь — полиции). Уже в начале 2000-х годов было очевидно, что доверие это резко падает. Я и мои коллеги по Институту не раз выступали с соответствующими данными на разных «круглых столах». Приводили реальные примеры насилия над людьми в пунктах охраны порядка. И вот, наконец, реформа проведена. Чем она закончилась — другой вопрос.

«СП»: — Трагедия в Крымске продемонстрировала широкий отклик российского человека на беду. Люди со всей страны собирали и отправляли гуманитарную, финансовую помощь. Целые бригады волонтеров отправились на место для оказания помощи. В интернете это уже расценили как «верные признаки становления гражданского общества в России». Вы согласны с данным тезисом?

— Я бы сказал иначе: отклик на чужую трагедию и самоорганизация — только элемент, один из механизмов гражданского общества. Такой отклик абсолютно естественен для любой страны. В нашем случае правильней говорить о низком уровне государственной помощи. Особенно, оперативной. Ведь даже сама информация от ЧП на Кубани была обнародована официальными СМИ далеко не сразу. В интернете об этом уже вовсю писали, кричали, призывая на помощь, а губернатор края Ткачев молчал. А когда, наконец, власть заговорила, возникли большие сомнения в правдивости информации. Всё это не может не подрывать доверие к власти.

«СП»: — Можно ли говорить о том, что «Крымск даст новый толчок массовым митингам и шествиям протеста»?

— Думаю, что да. Крымск, а также рост цен, вызванный, в том числе вступлением России в ВТО, неизбежно приведут к этому.