Как кошка с мышью

В детстве я раза два-три видел, как кошка играет с мышью.

У бабушки в избе жила кошка, ее не то чтобы совсем не кормили, но давали еду по случаю — то кусок хлеба бросят в блюдце под столом, то рыбьи кости, то обрата плеснут… В деревне принято, чтобы кошки искали пропитание сами — достаточно того, что позволяют подремать у печки.

Летом кошка охотилась в стайках, в огороде, а зимой — в подполе, где хранилась картошка, морковка, прочие запасы. Зимой кошку и подкармливали чаще — зима все-таки, никому не сладко.

И вот случалось, что уже поздно вечером, когда люди ложились спать, на кухне раздавался шумок, негромкий — кастрюли не падали, банки не бились, — да, негромкий, но резкий. Такое движение… Взрослые не обращали внимания, а я вскакивал с кровати, бежал посмотреть.

Включал свет, видел — кошка держит в зубах и прижимает лапами к полу мышь. Мы встречаемся с кошкой глазами, и ее огромные зрачки говорят: «Это — моё!» Я не спорю, и тогда она отпускает добычу.

Полузадушенная мышь пытается убежать, но кошка хватает ее снова, и снова отпускает. И так несколько раз. Когда мышь уже не может двигаться, кошка сама ее шевелит, подкидывает, а потом уносит в отдушину в полу — куда-то в дебри подпола… Съедала там сразу или оставляла на потом, не знаю.

Я спрашивал бабушку, зачем кошка так делает — то отпускает, то хватает бедную мышку. Бабушка отвечала: «Скучно ей, поиграть хочется. И чтоб навык не потерять свой охотничий».

Нынешнее отношение правящего режима к оппозиции все сильнее напоминает мне нечто подобное…

Некоторые указывают на то, что вполне может вернуться жесткий диктат. Вот, например, мнение писателя Дениса Гуцко из недавней статьи в «Свободной прессе»: «Сталинизм не только наше прошлое. Он — до сих пор — и наше возможное будущее. Путин с его внятной заявкой на диктаторство вполне сойдёт за сталинский эрзац, сменивший ВКП (б) на РПЦ и классовую борьбу — на защиту от бандерлогов».

Несколько лет назад я думал так же. Что фигура, носящая неофициальный титул нацлидера, по крайней мере, в деле подавления оппозиции идет по этому пути. Подавление, уничтожение, неограниченная единоличная власть. Отец народов, фюрер… Даже рассказ написал (вскоре после разгона Марша несогласных 14 апреля 2007 года в Москве), в котором попытался провести параллели.

Но поведение нацлидера последних лет показывает, что никем он становиться не хочет. В общем-то, каким он был в 2000 году, таким остается и в 2012-м. Власть его (осторожно оговоримся — внешне хотя бы) неограниченная, оппозиция как и 12 лет назад, несмотря на несколько вспышек, находится в таком же жалком и растерянном состоянии.

Нет, вроде бы оппозиция шумная, особенно после выборов в Госдуму в декабре прошлого года. Несколько многолюдных митингов и шествий, несколько новых ярких фигур, некоторая консолидация сил… Но вспомним то, что происходило двадцать лет назад, сколько людей выходило на московские улицы, причем действительно раздраженных и отчаявшихся людей, в 92 — 93 годах. И все равно тот режим, дескать, демократический режим, устоял, в критический момент дав несколько очередей из пулемета по толпе. После периода интенсивного разграбления промышленности, захвата нефтяных и газовых скважин, вождь демократов ушел на покой и передал власть нынешнему нацлидеру.

Прошло 12 лет. Существенных изменений в стране мы не видим. Точнее, самое существенное есть — большинству предоставлена возможность выживать, чего при Ельцине не было. Простой народ до сих пор с содроганием вспоминает 92 — 96 годы, бизнесмены поеживаются от 98-го. И почти все радуются, что такого с тех пор не было.

Чем обеспечена нынешняя стабильность, к чему приведет она, мало кто задумывается. Одни боятся задуматься, хотя потребность есть, другие никак не могут наесться. Конечно, некоторым задуматься приходится поневоле — то одного бизнесмена, служащего, чиновника, рабочего, учителя, то другого выхватывают и сажают: хапнул не свое, или слишком много, или не дал хапнуть, помешал хапнуть одним фактом своего существования.

Реальная, деятельная, убежденная оппозиция малочисленна. Если по статистике революцию делают 3 — 5 решительных процентов населения страны, то у нас таких решительных сегодня намного меньше процента. В ряды оппозиции вливается молодежь, но, слегка повзрослев, эти ребята в большинстве своем пополняют ряды безропотных; случается, поднимаются многие тысячи вроде бы уже смирившихся, благополучных и, выразив свое недовольство, стихают. Так было, скажем, во время монетизации льгот (вторая половина 2004 — начало 2005), после выборов в Государственную Думу (декабрь 2011 — весна 2012).

Оппозиционная деятельность трудна, отнимает много времени и энергии, так или иначе требует денежных трат; к тому же она опасна. И очень трудно из года в год бить в стену вроде бы сокрушительным оружием и видеть, что эта стена цела-целехонька… Сколько лет, например, Юлия Латынина вскрывает факты, которые должны, по идее, приводить к уголовным делам (может и против нее, за клевету), но факты эти уходят в пустоту. Ее статьи и радиовыступления уже и у ее сторонников не вызывают особой реакции… Или Навальный со своим «Роспилом», Немцов с «Итогами», Каспаров, правозащитники, доклады Счетной палаты, в конце концов… Шквал информации превращается в белый шум.

Сейчас трудно поверить, что в первые годы президентства Путина у нас практически не было оппозиции. Даже сатирик Шендерович не находил в достаточном количестве вкусной пищи для своих программ. Акции прямого действия нацболов воспринимались обществом как хулиганство.

В 2000 — 2004 годах общество ждало от нового президента реальных дел по возрождению России. Вместо этого случился Беслан, массовое и демонстративное избиение жителей башкирского Благовещенска (и нескольких других городов), монетизация льгот и так далее, и тому подобное… Если вспомнить события второй половины 2004 — начала 2005 годов, то легко увидеть, что власть усиленно взращивала те силы, которые бы ей противостояли. Пиком можно назвать создание молодежного движения с гениальным названием «Наши».

Тогда, в марте 2005-го молодежная политика была в моде, в дискуссионных клубах кипели споры о будущем страны, политические партии пестовали свои молодежные отделения, и тут явились «Наши», сразу поделившие молодежь на наших и не наших. Да и не только молодежь…

И началось виртуальное противостояние, то и дело перерастающее в локальные физические стычки. Причем спровоцированные, как правило, властью или симпатизирующими ей, но почти всегда — неустановленными лицами. Помните массовое избиение левых активистов в августе 2005 года? А убийства и избиения журналистов, гражданских активистов, происходившие чуть ли не ежедневно в 2005 — 2010 годах? Перманентный разгон и избиение участников Маршей несогласных, Стратегии 31, Дней гнева, на которые граждане собирались мирно и без оружия? На эти акции редко когда приходило больше трехсот человек, но власти стабильно их запрещали (официально — не согласовывали), свозили сотни омоновцев на спецтехнике, тем самым наращивая раздражение в обществе.

Протест декабря 2011 — марта 2012 годов оказался массовым, но мирным. Десятки, а то и сотни тысяч людей проходили согласованным с властями маршрутом, выслушивали речи ораторов на митингах и расходились. С одной стороны, действительно мирный протест, а с другой — стойкий. Люди собирались и собирались… А вдруг в следующий раз соберется не сто тысяч, а пятьсот, и это уже угроза! Может быть, так думала власть, планируя провокацию 6 мая 2012-го в районе Болотной площади. А может просто скучно стало наблюдать за этим мирным движением граждан в относительной близости от Кремля.

И случились так называемые беспорядки 6 мая, когда несколько тысяч людей зажали на пятачке возле Малого Каменного моста. Сзади давила колонна в еще несколько тысяч. И когда зажатые инстинктивно решили куда-то деться, выбраться из давки, их принялись избивать и утаскивать в автозаки. В итоге власть добилась своего — взбешенные граждане стали кидать в полицейских бутылки и куски асфальта… Я не уверен, что это были провокаторы — людям свойственно давать сдачи обидчикам. Это право за ними в свое время признал министр МВД Нургалиев, на две секунды превратившись из мента в человека. Правда, теперь у нас другой министр, который вряд ли такие превращения допустит. На посту главного по Москве он подавлял всё живое безупречно.

С тех пор было еще несколько акций, то мирных и даже благостных вроде Контрольной прогулки писателей, а заодно и нескольких тысяч неписателей, за которой наблюдало от силы десяток полицейских; были и разгоны, задержания, избиения… Власть то отпускала, то прихватывала и душила… Нет ощущения тюрьмы, но есть тень когтистой лапы, которая в любой момент может сцапать любого. В лучшем случае часы несвободы и штраф, в худшем — несколько суток в специзоляторе; если уж совсем не повезет — уголовное дело…

Серьезнее с теми, кто выбивается в первый ряд протестующих или вовсе выбивается из общей колонны. За таких берутся не по-детски. Сажают нечасто, но крутят годами… Практически все лидеры оппозиции ходят у нас под статьями или под угрозой заведения дел.

И в последнее время мы обсуждаем в основном: посадят такого-то или нет, дадут ли реальный срок тем-то или ограничатся условным сроком, заведут на того-то дело или просто припугнули, чтоб вел себя потише; гадаем, арест того-то, это уже начало реальных репрессий или еще все-таки нет… Да, это главные темы разговоров людей, наблюдающих за тем, что происходит в стране.

На днях в одном райсуде Москвы дали два года колонии трем панкухам-феминисткам и тут же подбросили нам новую пищу для переживаний: заведут ли уголовное дело на Гарри Каспарова, который (якобы?) укусил полицейского, что будет с девушкой, оказавшейся на территории посольства Турции, спасаясь от стража порядка? Звенья цепи, которую уже давно плетет правящий режим…

Мы обсуждаем «побочные конфликты» (удачное выражение Эдуарда Лимонова) и почти не обращаем внимания на экономику, на внешнюю политику, приватизацию, коррупцию и так далее. Просто не хватает эмоций и мозгов на всё. Тратишь их вроде бы на главное — физическая свобода или несвобода человека.

Зачем тираны, диктаторы уничтожают конкурентов? Чтобы реализовывать свои порой великие, порой безумные, античеловеческие замыслы. У нас — несколько иначе. Наш нацлидер, решая свои и своего окружения меркантильные задачи, играет с оппозицией как кошка с мышью.

Фото: ИТАР-ТАСС/Интерпресс/Валентина Свистунова