Хлебное море пересыхает

В 1917 и в 1964 годах должность «Хозяина Земли Русской» оказалась вакантна в результате хлебного кризиса.

Команда премьера Медведева, проехавшись по Сибири в июле и нанюхавшись дыма пожаров, родила «основную тему» для сентябрьского саммита глав государств Азиатско-Тихоокеанского региона. Россия намерена взять на себя обязательства «гаранта продовольственной безопасности» крупнейшего региона планеты. По «дальневосточному зерновому коридору» в Азию станут вывозить ежегодно не менее 10 миллионов тонн зерна, не пролезающих через Новороссийский порт.

В переводе на общедоступный язык всё это означает: российские спекулянты зерном воспылали мечтой потеснить на мировом рынке продовольствие США, где погиб весь урожай кукурузы и почти весь урожай пшеницы и сои. Несмотря на то, что наша страна сама пострадала от засухи, только в июле она экспортировала 2 миллиона тонн и достигла «практически рекордных объемов экспорта». В августе Россия имела законтрактованными 2,5 миллиона тонн на экспорт.

Хлебная торговля у нас в стране приносит доход в несколько раз превышающий то, что дают самые успешные банковские операции. Аж до 200 процентов годовых в валюте!

Деньги туда рекой текут. И люди, держащие в руках этот рынок, пойдут на все, чтобы только не позволить ему выйти из «тени».

Уже вошел в историю России скачок цен на хлеб 2003 года. Тогда было выметено подчистую все качественное зерно в Ставрополе и Краснодаре — самых ближних к новороссийскому порту «житниц». Но виновники не получили от «гаранта» даже подзатыльника.

Вывоз не останавливали даже когда официально было объявлено, что внутри страны ощутима нехватка не только пшеницы, но и ячменя.

На совместной пресс-конференции с главой Минсельхоза Гордеевым глава Зернового союза прилюдно поучал министра: мол, правительство должно срочно субсидировать транспортные затраты при перевозке зерна на большие расстояния и прекратить аграрную помощь тем губерниям, которые упорствуют, запрещая вывоз зерна.

На международных продовольственных выставках-ярмарках шеф Минсельхоза Гордеев снова и снова грозил завалить Европу «натуральной и качественной продукцией», рассуждал о росте зернового экспорта как о «важном направлении интеграции России в мировое экономическое сообщество». Он и чиновники министерства были убеждены, что экспортеров нельзя останавливать, ибо с 1913 года Россия впервые снова торгует зерном! Это же престижно!

Цены на хлеб росли, президент перед телекамерами хмурил брови. Главное контрольное управление при Президенте РФ, обнародовав результаты проверки работы Минсельхоза на «хлебном фронте», вынуждено было признать — у правительства нет ресурсов, чтобы сдержать цены на зерно и хлеб. Увы, скачок цен на хлеб уже неизбежен.

А когда растет цена хлеба — резко падают рейтинги политиков.

Лишь после втыка от президента в прямом эфире за неспособность не то что справиться с ценами на хлеб, а даже просто уследить за ними — министр съездил в Питер и узнал, почему блокадники пожаловались «гаранту» на стоимость хлеба.

Всего аппарата Минсельхоза ему не хватило для получения простейшей информации.

По возвращении из Питера он посулил начать выпуск «социального» хлеба с фиксированной ценой для бедных. Пока же велено было брать пример с Калуги, где отцы города уже подписали договора с хлебопеками по этому поводу.

В других странах «социальный» хлеб лежит на прилавках рядом со всем остальным и по качеству практически не отличается от «несоциального». А наш хлеб для бедных может быть тем эрзац-продуктом, которым при советской власти кормили заключенных. Ибо контроль за соблюдением хлебопеками технических условий изготовления хлеба отсутствует даже в Москве.

По сей день никто даже не пытался доказать, что в России действительно есть «излишки зерна».

Откуда зерну взяться, если в Голландии на гектар пашни вносится семьсот килограммов удобрений, а у нас девятнадцать?! На спешно достраиваемые зерновые терминалы в портах Питера, Калининграда и Новороссийска были выделены из бюджета три миллиарда долларов. Злоязычные специалисты-зерновики утверждают, что реально портовые сооружения могут стоить миллионов триста, а все остальное давно украдено.

Никто не хочет объяснить рядовому обывателю, во имя какой такой «индустриализации» нужно вывозить хлеб, которого самим не хватает.

И ни слова о том, что сбор зерна и близко не приближается к урожаю 90-го года (когда собрали 119 миллионов тонн), что уровень рентабельности сельского хозяйства 0,2 процента, что российское животноводство уже почти исчезло, а кредиторская задолженность хозяйств (из которых 52 процента убыточных!) превышает стоимость всех произведенных продуктов. Вывозя в год полтора миллиона тонн семян подсолнечника, мы затем по утроенной цене покупаем жмых этих самых семечек как «комбикорма». А выращивая достаточно ячменя, чтобы обеспечить солодом производство пива на 120 процентов от потребности, продаем свой ячмень, чтобы потом вернуть его в виде солода.

В общем — даем хорошо заработать всем, кроме себя.

По официальной статистике, за минувшие десять лет «теневой сектор» в сельском хозяйстве страны достиг 48 процентов. Удельный вес высокотехнологической переработки сельскохозяйственной продукции в России сегодня не превышает одного процента. Хотя по критериям ООН уровень менее 10−15 процентов уже называется КАТАСТРОФОЙ.

Иначе с чего бы в благополучную пору, предшествующую засухам последних двух лет, когда собирали неведомо какой урожай (но предлагалось на слово поверить, что он о-очень большой!), когда цена на зерно резко упала (хотя никто не мог ответить, с какого уровня по какой!) правительство благополучнейшего в России города Москвы вдруг разрешило ввоз в столицу зерна низкого качества.

Якобы ради того, чтобы у социально-незащищенных слоев населения хватило бы денег на хлеб, наполовину или даже больше чем наполовину содержащий низкосортную пшеницу.

С 1992 года для выпечки хлеба в столице разрешалось использовать зерно не ниже третьего класса. Даже когда из года в год следовали неурожаи… И вдруг когда, казалось бы, пшеницы завались — разрешили ввозить зерно 4-го класса.

Кто, кому и сколько дал за подобную «заботу о нищих горожанах» можно только догадываться.

В дикий зерновой рынок стоит сегодня вглядеться хотя бы потому, что подобный же бардак творится уже не один год и в торговле всеми остальными ресурсами страны. И, не приведя в порядок рынок хлеба, мы не сможем цивилизованно регулировать цены на продукты в России. Мы даже не сможем понять, сколько же их у нас.

Зато после ликвидации министерства торговли (а взамен его ничего не создали!) никто не может ответить, что Россия продает — куда, сколько, по какой цене? А главное — зачем?

Неурожай качественной пшеницы в Северной Америке три года назад уже перевозбуждал наших «стратегов». И они тогда заторопились «завалить Америку русским хлебом». Уже требовали аплодисментов в свой адрес. И бюджетных средств на реконструкцию портов. Но пока они мечтали о бюджетных вливаниях и тщетно пытались усмирить МПС, дерущее три шкуры за подвоз зерна к портам - Евросоюз ввел квоты на ввоз зерна в Европу. России и Украине там было выделено примерно миллион 300 тысяч тонн. Все, что в рамках квоты облагалось пошлиной в 13 евро за тонну, а что сверх нее — уже 95 евро. Экспорт в Европу становился просто бессмысленным.

Весь мир оценивает качество пшеницы по содержанию протеина, а у нас по клейковине — спирторастворимой части белка. Хотя человеку важно знать лишь сколько он всего потребил белка. И плевать ему на соотношение в поглощенном белке спирторастворимого и водорастворимого компонентов. Или в Федеральной лаборатории при Государственной хлебной инспекции просто не умеют мерить уровень протеина? А даже если сделают замеры - показания их приборов никто не признает по другую сторону государственной границы? Вероятно, эти приборы не проходят принятой во всем мире ежегодной проверки.

Так что торговцы, дравшиеся в Новороссийском порту за право быстрей вывезти пшеницу, сплошь и рядом не понимали, что разговаривают с партнерами по сделке о разных качественных характеристиках товара. И даже если партнер окажется снисходительным и согласится взять зерно — предварительно придется заплатить по 20 центов с тонны зерна за бумажку из иностранной лаборатории.

Не получившие даже подзатыльника за фокусы 2003 года, когда цены первый раз рванули вверх из-за безумного экспорта - сотрудники Зернового Союза потребовали «продолжения банкета», скорбя, что спекульнуть на кукурузе у них не получится. Просто из-за отсутствия её в России. А взлёт цен на кукурузу влечёт за собой взлёт цен на мясо-молочную продукцию. Американцы привыкли рогатую скотину и домашнюю птицу потчевать в основном кукурузой, и других тоже к этому приучили. Кроме того, «царица полей» используется в производстве пластыря, алюминия, аспирина, ткани, косметики, лекарства от простуды, конвертов, сухих батареек, чернил, краски, пенициллина, ковров, пудры, обоев, зубной пасты, марок и витаминов.

Но президент пока лишь хмурит брови и даже не пытается ограничить жадность тех, кто кормится спекуляцией электроэнергией и энергоносителями.

Ну какие там «объективные мировые тенденции», если за июль-август тарифы на электроэнергию выросли в среднем на 6%, а на газ — на 15%?! Всего за месяц зерно и мука стали дороже на 15−20%.

Производители мяса и молока прогнозируют резкий взлёт цен к декабрю. Скотину кормить нечем. Придётся пустить под нож. И производство молока в России окончательно станет убыточным.

8 августа вице-премьер Дворкович сказал, что производители зерна не понесли катастрофических потерь, так как снижение урожая на 20% компенсировалось примерно таким же ростом цен. Но для особенно пострадавших регионов правительство все же выделило 14 млрд. рублей из федерального бюджета. При этом оно никак не намерено защищать потребителя. Не будет ограничений на вывоз. Более того. Государство распродало пакет акций «Объединенной зерновой компании».

«Оплатить засуху» предложено рядовым гражданам.

А, как известно, осенью возобновляются митинги и марши протеста. И к сытеньким столичным «протестантам» теперь уж присоединятся миллионы обитателей «глубинки», вдруг обнаружив, что на вкусную еду они могут лишь любоваться.

Путин, не так давно запрещавший экспорт зерна, нужного внутри страны, упорно молчит… А телевидение изо дня в день потчует нас сюжетами о пожарах в Испании, Греции, на Канарских островах. И ни слова о пожарах, выжигающих Россию каждое лето. Мол, ничего страшного, не одни мы горим!

Отвечающий за повестку саммита во Владивостоке глава Делового консультативного Совета АТЭС Зиявудин Магомедов говорит о «сближении экономик через преодоление барьеров на пути свободного движения товаров и услуг».

Но никаких «инноваций» в попытке зерновых спекулянтов России занять место США на Азиатском рынке не узреть и под микроскопом.

То, что делали все минувшие годы Минсельхоз и спекулянты - никакая не торговля, а всего лишь следование славной традиции — дарить загранице русский хлеб.

Нынешний оголтелый экспорт пшеницы начался с утвержденного академиком Евгением Сизенко, влиятельнейшим вице-президентом РАСХН, открытия сотрудников ВНИИ зерна. В «Рекомендациях по рациональному использованию и переработке зерна пшеницы урожая 2000 года» господа ученые рекомендовали подмешивать на мельницах в хорошую пшеницу до семидесяти процентов фуражного зерна… Хотя пшеничный хлеб все же не сосиска, которой по мысли её изобретателя достаточно лишь на одну двенадцатую быть заполненной натуральным мясом. Если он изготавливается всего лишь из тридцати процентов пшеницы (все остальное — фураж!), тогда ему обязаны поменять название… Иначе получается злодейский обман потребителя. Вроде бы не в блокадном Ленинграде обитаем. Но у нас любую дрянь без колебаний скармливают людям.

Каждый процент клейковины в муке ниже нормативного уровня в 28 процентов (как правило не достигаемого при помоле!) означает, что к высокосортному зерну подмешали, по крайней мере, 20 процентов низкосортного.

По сути, вынув растительный белок изо рта покупателя магазинной булки. Переплатив за видимость качественного хлеба, он (если у него есть деньги!) может намазать хлеб маслом и положить сверху колбасы… Компенсировав из своего кармана тот белок, что украли на мельнице.

А если у покупателя булки более ни на что нет денег?

«При Советах» откровенными отбросами кормили разве что заключенных. Это называлось «хлеб третьей выпечки». Но с тех пор, как ликвидировали Министерство хлебопродуктов, даже «Мосхлеб» не ведает, сколько и чего подмешивается в «пшеничные батоны», скармливаемые москвичам.

А «сэкономленное» можно смело вывозить. Вывезли зерно раз — никто не поднимает шума. Вывезли второй раз. Опять тихо. А дальше повезли все, что под руку попадалось…

Игры в «экспорт русского зерна» — и следствие предельного неуважения к народу страны, которая неплохо кормит спекулянтов, и результат махрового невежества, нежелания знать историю России, которую «реформаторы» предпочитают видеть вечно голодной.

В ненавидимой спекулянтами стране, откуда они уже высосали все соки, половина населения, как и триста лет назад, живет в избах, топит печку дровами, бегает «до ветра» в клозет типа «сортир», носит воду из колодца, а бабы, как во времена Владимира Мономаха, полощут белье в реке или в пруду…

Страна-континент, равная по площади Африке или Южной Америке, имеет почти 70 процентов непригодной для земледелия территории.

Во времена Екатерины Великой и Николая I, когда Россия вышла к теплым морям Черному и Азовскому, пригодные для земледелия угодья составляли всего восемь процентов ее территории. После столыпинских переселений крестьян в Сибирь и хрущевского освоения целины прибавка плодоносных земель составила два процента. После распада СССР половина этих жалких десяти процентов оказалась за пределами государственной границы России.

За 4−5 теплых месяцев русский мужик и его семья должны успеть сделать то, на что в теплых странах природа отводит по крайней мере вдвое больше времени. Вспахать, забороновать, посеять, обработать, скосить, отмолотить, опять вспахать…

И хоть расшибись — урожайность всегда в пять раз меньше, чем в США. При общем биологическом типе с западноевропейцами, русский крестьянин для достижения результата всегда тратил в 3−4 раза больше мускульной энергии, чем французский или британский фермер. И сегодня отопление одного квадратного метра жилья в России обходится в 7,6 раза дороже, чем в США.

А баре-«аналитики» всех мастей что ни день изощряются в предсказаниях экономического «конца света» для России, якобы обладающей непрошибаемым иммунитетом к любым реформам, не желая понимать, что в стране с климатом Аляски по меньшей мере глупо пытаться внедрить нормы бытия субтропиков.

Не религия и не общие с Западной Европой культурные корни определили навсегда бытие и сознание россиян, а в первую очередь неласковая природа, в которой нам приходится жить. И когда разбросанных на громадном пространстве людей объединяет только ящик с экраном — просто не может возникнуть сознание общности интересов — основной признак западноевропейской нации.

В Нечерноземье, хоть ты крестьянин-общинник, хоть колхозник, хоть ельцинский фермер, но сенокос летом — максимум 20−25 дней (во Франции или США — до 90 дней!). И никакие фермеры, колхозники или агрогорода природу и климат изменить не в состоянии, какие бы указы Президента РФ ни выпускались.

На всю громадную страну у нас сегодня лишь один здравомыслящий специалист — профессор МГУ академик Леонид Милов, выпустивший в 1998 году в издательстве «Роспэн» фундаментальное исследование «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса». Суть этого трактата — «Природу нельзя отменить, как бы этого не хотели политики!»

Милов и его последователи, именующие созданные в России и СНГ после 1991 года режимы не иначе как «правления мародеров», так формулируют базовые отличия западноевропейской и евразийской моделей цивилизаций:

1.Хозяйство как преимущественно нравственная категория. Ориентация на определенный духовно-нравственный порядок.

2.Тяготение системы в целом к самообеспечению и самодостаточности. Основной поток хозяйственной деятельности направлен внутрь хозяйственной системы.

3.Способность к самоограничению. Направленность не на потребительскую экспансию, а на обеспечение самодостаточности.

4.Взгляд на труд как на добродетель. Отсутствие цели максимизации капитала и прибыли.

5.Собственность — функция труда, а не капитала. Капитал, отдаваемый «в рост», рассматривается как паразитический.

6.Характерная особенность организации труда и производства — рабочее самоуправление общины и артели.

7.Преобладание моральных форм понуждения к труду над материальными.

В рамках этой экономической модели была создана достаточно эффективная система народного хозяйства. И то, что государство Российское на этой модели просуществовало больше тысячи лет — вполне пристойное доказательство ее эффективности. Были освоены огромные территории, выстроены тысячи городов, обеспечены армия и тыл в борьбе с захватчиками.

Понять это и обратить объективные закономерности во благо всему народу мешает сегодняшнее резкое разделение на «бар» и «быдло».

Подобно сытеньким дореволюционным мечтателям сегодняшние «реформаторы» своим образом и уровнем жизни настолько отличаются от уровня жизни рядового обывателя, что их и русскими-то крайне трудно назвать. Говорят по-французски, предпочитают жить в Лондоне или в Майами. А их рассуждения в очередном телевизионном ток-шоу, что мы, дескать, «живем так, как работаем» — наглое враньё.

Фото: Александр Миридонов/Коммерсантъ