Почитать бы Маркса в застенках…

Мы продолжаем серию бесед с молодыми активистами и лидерами российского протеста, пока мало засвеченными в СМИ. Наши собеседники — представители всего политического спектра — левые, националисты, либералы и т. д.

Москва. Ноябрь 2012-го. Неизвестные набросились на вышедших из вагона метро, направлявшихся на митинг в защиту политзаключенных. На опустевшей платформе станции метро «Достоевская» (в окрестностях не оказалось ни одного сотрудника полиции) левых активистов избивали, повалив на пол. Одного из них, «левофронтовца» Василия Кузьмина скинули на рельсы. Несколько человек были срочно госпитализированы. При этом ни один из нападавших не был задержан. Активистка КРИ (Комитет за Рабочий Интернационал) Женя Отто, к счастью, «в замес» не попала — в тот момент она уже была на Суворовской площади, готовясь к выступлению — Женя была ведущей митинга. Тем не менее, она и ее товарищи нападкам подвергаются постоянно. При этом Женя хрупкая, миниатюрная девушка.

Возникает вполне резонный вопрос: «Неужели не страшно»?

-Страха нет… совсем, — уверенно отвечает Женя. — Пока хорошенько не получил, не понимаешь реальной угрозы. То есть умом понимать — понимаешь, а чувства нет. Но и у тех, кто получил, злость явно пересиливает страх.

Не боится Женя и вслед за другими политактивистами оказаться в тюрьме: «Есть мыслишка — вот я очень много работаю — в день остается всего несколько часов, потом по быту нужно что-то сделать, постоянно в напряжении, постоянно ничего не успеваешь, а так хочется на досуге спокойно почитать Маркса, сидишь, кормят бесплатно, „Капитал“ почитываешь, — это именно на уровне ощущений, я понимаю, что с точки зрения тех, кто побывал в застенках, это, наверное, звучит довольно глупо, но у меня тюрьма ассоциируется с каким-то облегчением».

Женя родилась в маленьком наукограде неподалеку от Серпухова. Молодые физики «с горящим взором» съезжались туда, чтобы работать в новом институте с ускорителем элементарных частиц (в народе — «советский коллайдер»). Ее родители: папа — физик-теоретик, мама — «лирик», вела театральную студию. «Сейчас институт распродают частникам, работать там негде, так что сейчас Протвино — город стариков и детей», — рассказывает Женя.

«Я училась в экономическом классе (изучала Адама Смита — невидимая рука рынка, общественный договор и все такое), но очень быстро стало понятно, что свои знания я применить не смогу: денег на то, чтобы открыть собственный бизнес, нет. В итоге поступила на филолога, скорее, от противного».

В подростковые годы Отто была панком, ходила с зелеными волосами. Слушала Летова («Все идет по пла-а-ану», — смеясь, напевает Женя), «Теплую трассу», Янку Дягилеву, «Оргазм Нострадамуса»… «Соседний Серпухов был классическим гопническим городом, а у нас — город физиков и лириков. И молодежь, соответственно, была субкультурная и вроде как «свободомыслящая». Любимая песня местной панкоты — «Протвино — это та же Сибирь».

Трудовую карьеру Отто начинала с работы воспитателем. Прошу ее рассказать об этом.

«О, это самая жесть! — реагирует Женя. — После вуза я вышла на рынок труда — это был кризисный 2008 год — а родилась я в 87-м, это был бэби-бум, голодных и злых, таких же, как я, было много, и вот мы все ринулись на заработки. Я поднакопила немного денег, сняла квартиру в Реутове, — там дешевле, и у меня был ровно месяц, хоть убейся, нужно было найти любую работу — главное, чтобы платили 20 тысяч… Заветная цифра: ровно хватает на квартплату и еду. Но первым делом я загремела в больницу. Не было нормальных условий, и я элементарно замерзла. Но это, кстати, было самым радостным событием — потому что в больнице относительно тепло и кормят.

Я уже совсем впала в отчаяние — обзванивала все вакансии подряд. Очень четко помню эти свои ощущения: холод и вот эта пульсирующая мысль про «двадцатку». Ну а потом, да, удалось устроиться воспитателем в детский сад — я понимала, что преподаватель из меня никакой: я сама как ребенок, дети меня очень любили, но элементарно не слушались, не воспринимали как взрослого. Это было весело, но очень напряжно, я буквально 3 месяца там проработала. Очень показательный момент: все детские дошкольные учреждения недофинансированы, условий нет, но при этом везде висит герб России, а среди детей устраивается конкурс детских рисунков «За что я люблю Путина». Они и знать не знают, кто это!

А потом занялась журналистикой. Работала в прокремлевском издании новостником — у меня никаких публикаций не было, только на Socialistworld.ru, вот я их к резюме приложила — мне повезло, что HR (кадровики) ничего не понимают в политике. Сама Женя в политику пришла в студенческие годы. «Мне мой друг еще в Протвино все пытался объяснить левые идеи: мне казалось, он сошел с ума, был нормальный человек, а теперь нет в голове ничего, кроме классов, — вспоминает Женя. «И потом он как-то попросил нарисовать карикатуру (я художку закончила, на тройки, правда, но для рисования карикатур вполне подхожу) для их газеты «Подъем» — она сейчас выходит с логотипом РСД (Российского Социалистического Движения). Ну а чтобы нарисовать, нужно прочитать. И вот я одну прочитала, потом вторую, и постепенно стала вливаться. Я же тогда не знала, чем левые от правых отличаются, сидела на собраниях раскрыв глаза, ничего не понимала. А вот когда вышла на рынок труда, все встало на свои места, все классовые теории.

Кстати, многие из тех, с кем тусовались во дворах, стали политактивистами, часть стала ультраправыми. У нас там все на поверхности. Вот идешь по своему городу — у нас 45 000 жителей — это 30 минут из конца в конец, знаешь всех в лицо… мне мой товарищ рассказывал: идешь по городу, видишь, как твой друг детства бьет гастарбайтера… И приходится делать выбор.

-На программе «Поединок» ты говорила: я женщина, которая может постоять за себя, не нужно считать меня хрупкой и слабой. Что ты имела ввиду?

-Ну, я не знаю кунг-фу… (Женя хохочет) Я занималась только фехтованием с мечом. То есть когда у меня в руках палка, я чувствую себя гораздо увереннее, чем без нее. Но вообще сама ситуация очень странная: ведь большинство мужчин ни разу со школы не дрались, но при этом предполагается, что если ты мужчина, пусть, может, и слабее меня физически, и не дрался вообще никогда, то ты можешь не считаться с моим мнением, потому что как бы способен отстоять его на кулаках. Но это же бред! Верность твоей идеи и способность ее донести не этим определяется вообще. Поэтому за неимением времени, чтобы объяснять всю концепцию маскулинности, на подобные реплики я просто говорю: ребята, я умею за себя постоять. Давайте уже перейдем к следующему вопросу.

— Насколько в России актуально быть феминисткой? В чем сегодня проявляется ущемленность женщин в правах?

— В России у женщин зарплата меньше на 40%. Коммерциализация образования и вообще бюджетной сферы бьет прежде всего по женщинам (80% работников бюджетной сферы — женщины), не говоря уж о бытовом сексизме, насилии в семьях… Вообще, не нужно меня определять именно как феминистку, я — левая активистка, и феминистка ровно настолько, насколько ей (им) должен быть любой левый активист. Я выступаю против любой дискриминации, которая ведет к разделению рабочих. Например, либеральный феминизм — это прямо противоположные идеи. Это так называемый «феминизм для Богатых». Это лоббисты интересов женщин-буржуа, женщин-менеджеров. Они добиваются того, чтобы женщины становились президентами, чтобы женщины-менеджеры становились женщинами топ-менеджерами. Вот активистки «Яблока» выходили с плакатами с Меркель и подписью: «Женщину — в президенты». Но Меркель — как раз та женщина, которая проводила самую жесткую политику по урезанию бюджета, что сказывалось именно на женщинах-работницах. Хрестоматийный пример: забастовка на заводе «Шанель» — против женщин-начальниц бастовали женщины-работницы, которые требовали элементарных условий труда. На практике выходит, что первичен классовый интерес. И я отстаиваю интересы женщин только из рабочего класса.

— Кто твои сторонники по КРИ? Можно нарисовать их собирательный портрет?

-Прежде всего, эти люди чертовски молоды. И по возрасту тоже, но я не это имею ввиду. Приходят люди, которые требуют четких ответов — вот это отличительная их черта. Если сказать им что-то невнятное, они ответят: «Так, давайте разберемся». Если задать любому «кришнику» вопросы на социальные или политические темы, то получишь примерно одинаковые ответы. Это не потому, что мы ходим маршем, говорим хором, а потому, что, во-первых, мы исходим из единых принципов. Грубо говоря, если есть одинаковое «дано» и единый метод — то последует и одинаковое решение. Во-вторых, мы постоянно на наших еженедельных собраниях все вопросы досконально обсуждаем, чтобы каждый член организации участвовал в формировании единой позиции.

Ну а если говорить о товарищах из других организаций, им мы предлагаем объединяться, создать единый фронт на трех простых принципах: против ксенофобии, неолиберальной политики, за низовую самоорганизацию.

— Мы встречаемся вечером 7 ноября. Неизбежен вопрос о твоем отношении к этому дню в российской истории.

— Сегодня же демонстрация, как я люблю пропускать такие демонстрации! Я не люблю все эти даты, праздники, это попахивает пафосом, но в то же время и могильным тленом. Я думаю, следующая революция будет не под заунывные марши прошлого века — сейчас другое время. Читая Троцкого, «Историю русской революции», поражаешься, как в периоды подъема в людях все само лучшее проявляется — солидарность, решительность, храбрость. А потом все эти события превращаются в официозные торжества, в которых нет ни жизни, ни практического смысла. Традиционные первомай и 7 ноября должны быть не ритуальными шествиями, а стать поводом для подведения итогов — что мы, левые, сделали за полгода и какие у нас планы.

— Недавно ты была в жюри литературной премии «Нацбест». Каковы твои впечатления от современной литературы?

— Конкретно от «Нацбеста» мое впечатление отвратительное. Я прочитала книжки, не все правда, некоторые я передала своим товарищам и потом получила от них рецензии. Современные писатели очень далеки от реальности — разве что «Немцы» Терехова понравились, которые, собственно, и были награждены, книга имеет отношение к жизни — но все равно отстает года на два от политического сознания людей.

Фото: Женя Отто