Вроде не бездельники и могли бы жить

Россияне ощущают себя несчастными. Это следует из рейтинга Better Life Index («индекс лучшей жизни») Организации экономического сотрудничества и развития. Наша страна заняла в нем 32-е место из 36-ти, опередив лишь Бразилию, Чили, Мексику и Турцию. Самой счастливой страной признана Австралия, за ней идут Швеция, Канада, Норвегия, Швейцария.

Надо сказать, индекс Better Life Index — сравнительно новый инструмент, он рассчитывается с 2011 года на основе официальной статистики и опросов Gallup. Смысл в том, чтобы уйти от оценки качества жизни только по показателям экономики, вроде роста ВВП. Индекс определяет счастье, как рефлексивную оценку людьми обстоятельств, которые важны для ощущения благополучия. А в России с положительными рефлексиями — просто беда.

По показателю удовлетворенности жизнью наша страна набрала лишь 3 балла из 10. И это вполне объяснимо — позиции России в рейтинге ниже средних по нескольким ключевым показателям.

Взять, к примеру, уровень дохода граждан. Верхние строчки здесь заняли США, Швейцария, Канада, Люксембург и страны Северной Европы. В России средний доход составляет 15,3 тысячи долларов в год. Вроде бы неплохо, если учесть среднее значение стран-участниц рейтинга — 23 тысячи долларов. Но эти цифры — как средняя температура по больнице. У нас заработок наиболее обеспеченных 20% населения превышает доходы наименее обеспеченной категории в девять (!) раз. Better Life Index этот факт учитывает, в результате общая оценка России по критерию обеспеченности — мизерные 1,3 балла из 10.

Словом, мы — мягко говоря, очень небогатые. Но при этом вкалываем на полную катушку. В количественном выражении россияне работают больше — 1981 час в год против 1776 часов в ОЭСР. Правда, производительность труда на Западе выше.

Примерна такая же картина в сфере высшего образования. У нас вузы заканчивают 91% молодых людей, тогда как у них — только 74%. Однако итоговый уровень знаний наших соотечественников несколько ниже, чем в развитых странах.

Но хуже всего картина с состоянием здоровья населения. По этому показателю Россия заняла позорное предпоследнее место (набрала 0,5 балла из 10), пропустив вперед только Турцию. Даже в Мексике дела со здравоохранением обстоят лучше.

Не хватает россиянам и устойчивых общественных связей (субиндекс «взаимоподдержка») — по этому показателю мы отстали от большинства развитых стран. Кстати, самое активное общество — в Исландии и Ирландии, а гражданскую позицию проявляют чаще всего в Новой Зеландии и Австралии.

Любопытно, что наиболее счастливыми, по мнению разработчиков индекса, являются люди со средним достатком, развитыми социальными связями и наличием большого количества свободного времени. В эту формулу в современной России вписываются разве что чиновники всех уровней. Они и работой не перегружены, и временем свободным располагают. А что до развитых социальных связей — их, надо полагать, обеспечивает «Единая Россия», в которой чиновники поголовно состоят. Раз так, ответ на некрасовский вопрос «кому на Руси жить хорошо» очевиден. Конечно, бюрократии, кому же еще! А для десятков миллионов остальных, не встроенных хоть каким-то боком в путинскую вертикаль и отходящие от нее отростки, понятия «Россия» и «несчастье» стали практически синонимами.

Или все же вражьи социологи наводят тень на плетень?

— Перепроверить данные, положенные в основу Better Life Index — задача нереализуемая, — считает замдиректора «Левада-центра» Алексей Гражданкин. — При международных исследованиях социологи используют различные методики, и распределение результатов может отличаться довольно сильно. Но выводы экспертов Better Life Index в целом правдоподобны. Действительно, счастливы люди, которые имеют свободное время, определенный достаток и не страдают от одиночества.

«СП»: — Что важнее для ощущения счастья — экономика или политика?

— Ни к экономике, ни к политике это прямого отношения не имеет. Но человека прежде всего интересует благополучие собственной семьи и ближайшего окружения. Материальная составляющая очень важна. Бывает, конечно, с милым рай в шалаше, но это предполагает высокий накал чувств. В рядовой ситуации, чтобы чувствовать себя счастливым, человеку требуется стандарт материальных благ. Все остальное — работа, отношения с друзьями — для него менее значимо.

Что касается политической обстановки в стране, она всерьез волнует немногих. Можно не сомневаться, что в 1930-е большинство населения пребывало не в страхе перед репрессиями, а радовалось жизни. Благополучие населения СССР в те годы только росло и политические обстоятельства на этом фоне отступали на второй план.

«СП»: — Кстати о 1930-х. Почему тогда уровень счастья был выше?

— Ни я, ни мои коллеги не проводили таких исследований. Да это и невозможно сделать теми средствами, которыми мы располагаем. Но вполне возможно, что именно в тоталитарных обществах, где люди лишены свободы выбора и не обременены ответственностью, уровень счастья выше. Граждане в тоталитарном государстве как дети — так же безответственны, свободны и более счастливы. В СССР, например, каждый был обеспечен минимумом материальных благ. Советскому человеку не нужно было бороться за выживание, и это создавало предпосылки, чтобы ощущать себя счастливым.

«СП»: — А уровень несчастья — он является двигателем развития общества или тормозом?

— Счастливый человек, не занятый решением внутренних психологических проблем, в большей степени сосредоточен на деле и более продуктивен. Недаром ведущие мировые корпорации уделяют много внимания благополучию сотрудников — это повышает производительность труда. Можно предположить: если в обществе много несчастных людей, оно хуже развивается.

«СП»: — Если Кремль не способен обеспечить массово высокооплачиваемую работу и повысить благосостояние людей, то единственный путь поднять уровень счастья — возврат к тоталитаризму?

— Уровень счастья в обществе — это, слава Богу, не тот параметр, который регулируется нынешней властью. Я не думаю, что нас ждет возвращение под присмотр «Большого Брата»…

— Счастливыми ощущают себя люди, которые не выезжают за пределы России, — убежден политолог Федор Крашенинников. — Они просто не понимают, насколько дорогая у нас страна. Фактически, за товары и услуги мы сильно переплачиваем по сравнению с той же Европой. Взять услуги здравоохранения. Тот уровень медицины, который средний европеец получает, не напрягаясь, у нас достижим только за очень большие деньги. Поэтому в России парадоксальная ситуация: многие зарабатывают не так уж мало по европейским меркам, но не могут жить на приемлемом уровне.

В Европе ипотека — дешевый доступный финансовый инструмент, у нас — долговая яма. У нас безумно дорогое жилье и однокомнатная квартира в Москве стоит как дом в Испании. И такая ситуация со всем — транспортом, коммунальными услугами… Поэтому, чтобы в России жить лучше, людям приходится напрягаться из последних сил. И тратить их не столько на созидательный труд, сколько на преодоление бессмысленных препятствий — той самой коррупционной составляющей экономики. Этот комплекс проблем и делает сограждан несчастными.

Наше политическое руководство только подливает масла в огонь. Кремль до сих пор убежден, что можно при авторитарной политике построить процветающую экономику. На деле, экономика при таком подходе неизбежно обречена на стагнацию. У активных людей, которые занимаются бизнесом, рано или поздно появляются политические интересы. И когда они понимают, что власть ставит им барьер на пути в политику — они уезжают из России. Сегодня это становится массовой проблемой. Утечка пассионариев, на мой взгляд, ставит крест на том, что Россия станет счастливой страной…

— В России люди действительно несчастны, и на 60% это связано с политическими причинами, — убежден депутат Госдумы, секретарь ЦК КПРФ Леонид Калашников. — Остальные 40% - это проблемы достатка. У наших граждан очень высокие расходы. Литр бензина в России стоит дороже, чем в США, хотя мы — нефтедобывающая страна. Сюда же добавляются факторы неустроенности, неуверенности в завтрашнем дне. Все это приводит к тому, что человек говорит: я несчастлив в собственной стране.

В СССР гражданин был куда счастливее. Он знал, что его не выбросят на улицу. Возьмите меня — я бывший детдомовец, у меня не было средств, чтобы учиться. Но государство дало возможность поступить в вуз, предоставило место в общежитии и платило стипендию. После окончания вуза я имел право на работу. Меня, молодого специалиста, направили на машиностроительный завод в Одессу, и в течение трех лет администрация не могла уволить такого работника. Ясно, что молодой специалист никому не нужен — он неопытный, с ним надо возиться. Но в СССР ты имел право овладеть профессией.

Я работал мастером. После первого года работы я с женой поехал отдыхать в Дагестан по бесплатной профсоюзной путевке. Через год мне бесплатно дали малосемейку, через три года — нормальную квартиру.

В Советском Союзе ты чувствовал себя защищенным. В 1983-м я приехал работать на АвтоВАЗ в Тольятти, не имея ни знакомых, ни связей. Но всего через несколько лет сумел продвинуться — стал секретарем комитета комсомола завода и прошел путь от мастера до замначальника управления в научно-исследовательском центре. Тогда казалось, что так и должно быть. Но в зрелом возрасте я осознал, что социальные гарантии, которые мы потеряли, позволяли мне чувствовать себя уютно в своей стране.

Конечно, в той стране были вещи, которые не нравились никому. Это заезженная пластинка со скучными партсобраниями, невозможность поехать за рубеж. Но было и много того, что давало подлинное ощущение счастья…

Фото ИТАР-ТАСС/ Евгений Леонов