Платье голого короля

Розанов писал в письме к Константину Леонтьеву от 14 августа 1891 года (о вреде быстро сменяющихся впечатлений): «Я упадок во всех людях религиозного чувства приписываю этой неустойчивости всех теперешних впечатлений, не дающих ни над чем задуматься».

Прав, как он прав!.. Не успел я понять, кто такая депутат Мизулина, о которой все вокруг так много и остроумно шутят, как упадок религиозного чувства увлёк паруса общественного внимания за дальние горизонты. И остался я один-одинёшенек — размышлять над общественной реакцией на гипотетический запрет «пропаганды орального секса».

Непонятно, почему все принялись вдруг негодовать. Будто кто-то отнял у них саму эту светлую весеннюю радость — оральный секс (ещё бы, кто ж им будет заниматься без пропаганды…).

Впрочем, какой-нибудь левый европейский цивилизатор скажет: «Вот вы смеётесь, а знаете, сколько гуманитарных проблем порождает предвзятое отношение к оральному сексу в социальных и культурных низах? Нереализованность сексуальных фантазий приводит к фрустрации, домашней тирании, побоям и прочим видам гендерного неравенства…»

Согласен. Настолько согласен, что будь я депутат — подготовил бы законопроект, запрещающий пропаганду дефекации. На всякий случай, чтобы под рукой был. А то мало ли. Никогда не знаешь, что завтра окажется на острие борьбы всего хорошего против всего плохого.

Скажете, секс и дефекация не одно и то же, и сравнивать их может только совершенно исковерканный человек? Что ж, давайте посмотрим.

Почти во всех современных фильмах «постельная сцена» является обязательным элементом, хотя на самом деле мало в какую историю она органично вписывается. Как правило, она не нужна ни для раскрытия характеров, ни для развития конфликта, ни для подвижки сюжета. То есть противоречит главному правилу: «В сценарии всё должно быть функционально». Для правды жизни постельная сцена тоже не нужна: ведь не показывают же в фильмах, как герои отправляют естественные надобности? Хотя, как едят, — показывают…

Складывается впечатление, что постельная сцена — это такое обязательное обременение, вроде титров с логотипами спонсоров, только втиснуты они в середину.

Кто же этот спонсор — с такими правами?

Недавно спорили мы с главным редактором одного авторитетного у культурных верхов издания. Он говорит: «Мы обязаны писать про кровь и секс, потому что кровь и секс — это то, чем в первую очередь интересуется человечество». Я спрашиваю: «Оно тебе само об этом сказало? Сам-то ты — чем в первую очередь интересуешься?» — «Я, — говорит, — интересуюсь историей и политикой, но вот человечество…»

Есть у меня подозрение, что всё это одно большое кидалово. Помните, как в «Приключениях Гекльберри Финна» — те жители городка, которые успели стать жертвами жульнического «представления» Короля и Герцога (в афише был обещан Шекспир, а на самом деле просто голый Король пять минут поскакал по сцене), нахваливали это «представление» тем, кто на него ещё не сходил? Чтоб не их одних обманули.

Вот так и мы убеждаем друг друга, что секс — это зашибись как важно, и все им интересуются. Позор тому, кто не интересуется! Наверное, импотент, ха-ха… А мы нет!..

Напоминает ещё одну историю — про другого голого Короля, помните? Интересно, над тем мальчиком, выкрикнувшим «А король-то голый!», тоже посмеялись сперва, перед тем, как посадить в тюрьму за подрыв устоев?

А устои, пожалуй, тут вот какие.

Известно правило: что показывают по телевизору, то исчезает из жизни. Раньше, при СССР, показывали урожай и надои, — закончилось это продовольственным кризисом. Потом стали показывать демократию…

К бабке не ходи — если начнут показывать секс, он тоже уйдёт из жизни.

Обратную зависимость между «свободой нравов» и уровнем рождаемости в обществе давно доказали. Многие считают, что «свобода нравов» — это такой культурный механизм регуляции численности популяции человека (чем культурнее популяция, тем лучше механизм работает).

Саморегуляция нужна вследствие нехватки ресурсов. Однако парадокс в том, что сокращают свою численность одни, а пользуются высвободившимися ресурсами другие. Те, кто не сокращает, у кого есть защитный механизмы от «свободы» — обычно в виде паранджи всякой такой прочей религии. («Religio» на латыни — «совестливость».) Даже у чахлых в демографическом отношении русских среди воцерковлённых семей рождаемость обычно в два-три раза выше.

«Свобода нравов» — это эффективное биологическое оружие. Обычно её экспортируют в те страны, которые желают ослабить. Последний пример — триумфальный вояж среди наших осин супермегазвезды Саши Грей. Кто её раньше знал? Кому она была интересна? Ничего, теперь знают. Теперь интересна всем.

Что же заставляет нас на эту разводку покупаться, почему мы сами приветствуем применение этого оружия против нас?

Думаю, схема приблизительно такова. «Свобода нравов» ослабляет иммунитет общества, делает его слабее. А там, где общество слабо, индивиду «подняться» легче (сколько состояний сделано в девяностые годы — а всё почему?). Опять закон биологии.

В природе есть существа-коллективисты, их называют «ценофилами»; такие существа держатся вместе, питают друг друга. А есть существа-индивидуалисты, их называют «ценофобами», они благоденствуют там, где кроме них никого нет. Подорожник не сможет вырасти на лугу, ему подавай место, где травка вытоптана.

Вот поэтому стремление к индивидуальном успеху подразумевает стремление к ослаблению окружения. Ведь «успех» возникает за счёт неудач других.

Естественно, что тот, кто не верит в будущее поганой рашки, из которой пора валить, не может инстинктивно не одобрять всего, что ей вредит, хоть бы даже и пропаганды секса. Ну не пропаганду же здорового образа жизни ему одобрять! Это, как известно, удел фашистов…