Чаепитие с Иудой

Мало кто знает, что отцом русского чая является человек по имени Иуда Антонович Кошман. А иудиной «Бодрости» — так именуется до сих пор знаменитый краснодарский чай — в эти дни исполняется 100 лет.

Вот она — родина русского краснодарского чая, прямо передо мной — небольшая поляна на склоне одного из отрогов Кавказского хребта — знаменитая чайная плантация Иуды Кошмана. Вокруг — деревянный покосившийся штакетник, а с краю домик, выкрашенный синей масляной краской. По другую сторону хребта — Красная Поляна.

Плантация невелика — от силы 300 квадратных метров, но именно с этого пятачка и берет начало знаменитый советский брэнд.

От центра Сочи сюда около 30 километров по узкому горному серпантину. Тут влажно и очень тихо. Как сразу объяснили хозяева: выращивание чая не терпит суеты.

— Севернее, чем у нас, чай нигде в мире больше не произрастает, — говорит хозяйка плантации Татьяна Рыбальченко. — Да и у нас он не рос, если б не легкая рука Иуды Антоновича.

Татьяна Николаевна заваривает два чайника — чай зеленый и черный — и ставит на стол:

— Попробуйте…

Попробовал. Не стану утверждать, что ничего подобного не пил. Пил… раза два-три. Впрочем, уточняю: ничего подобного я не пробовал из пачек с надписью «Краснодарский чай».

Сообщаю об этом Татьяне Николаевне.

— Вы правы, — соглашается она, видимо, заподозрив во мне знатока, — в советское время, заварку приличного качества невозможно было купить, разве что в кремлевском буфете. А вкусным и ароматным чай становится, если собрать исключительно отборный лист, причем в определенное время года и строго руками.

Я покосился на руки моего экскурсовода, они несли несмываемые следы ручного сбора листа.

— Вспомните, советские чаеводы гнали вал, а качество мало кого волновало, — вступает в разговор Аршак Согоцян, глава администрации Солох-Аульского сельского округа, на территории которого находится плантация и домик Иуды Кошмана, равно как и все основные чайные плантации Краснодарского края. Аршак уроженец этих мест и два с лишним десятилетия руководит «чайным» районом, следовательно, о чае знает все.

— Раньше, — рассказывает Аршак, — урожай собирали машинами — какое тут качество! Кстати, кто из граждан СССР догадывался, что сочинский чай купажировали (смешивали) с цейлонским в пропорции примерно 50 на 50? Получалось очень неплохо — краснодарский лист давал неповторимый цвет, а цейлонский — неповторимый вкус.

Во главе с Татьяной Николаевной мы пробираемся меж чайных кустов. Чай цветет, источая изумительно тонкий аромат. Наверное, в Эдеме пахло так же. Скраю плантации два обелиска — большой и поменьше. На большом — фотография белобородого старца и надпись: «Кошман Иуда Антонович. 1838−1935 г. г.». Рядом могила жены — Матрены Ивановны.

— Он был похоронен своими детьми среди чайных кустов, которые выращивал последние 30 лет жизни, — говорит Татьяна Николаевна.- Никто точно не знает, какие ветра занесли сюда Кошмана сто тридцать лет назад. Но по некоторым сведениям, Иудушка воспитывался в православном храме, где-то на Украине, где и был крещен…

В Солох-Ауле будущий чаевод появился, когда ему перевалило за 60. Начал с нуля. Известно, правда, до того он успел поработать на чайных плантациях Сухуми, где накопил некоторый опыт возделывания чайного куста. Оттуда и семена привез.

Татьяна Рыбальченко рассказывает, что местные жители считали пришельца большим чудаком. А когда тот принялся сажать чайные семена на склоне горы, на него и вовсе смотрели, как на сумасшедшего — никому до него не удались подобные опыты, чай упорно не желал приживаться в этих краях.

— Зимой у нас тут снег до пяти метров, а температура порой до минус 12, — говорит Аршак Согоцян. — Субтропическому растению трудно выжить. Требуется великое упорство и великая вера в результат.

Но Кошман закусил удила. Начав свои эксперименты в 1901 году, первый свой урожай он собрал лишь в 1908-м. Возможно, этот год и следует считать годом рождения русского чая.

Рассказывают, что однажды жена Иуды Антоновича, Матрена Ивановна, пришла к соседям с горстью сухих листочков. Когда их залили кипятком и напиток попробовали, то сразу поняли — эксперимент Иуды Антоновича завершился победой, ему удалось вырастить настоящий чай — вкусный, ароматный и бодрящий.

Рассказывают еще, будто Иуда Антонович пытался первые свои урожаи продавать на сочинском рынке, но безуспешно. Конкуренты из Абхазии жестко тому противились.

Не приняли поначалу новоявленного селекционера и московские ученые-ботаники, уверенные, что севернее Грузии чай расти не может в принципе.

И лишь спустя еще 15 лет после получения первого урожая, Кошмана признали официально — в 1923 году на сельхозвыставке в Москве ему вручили Золотую медаль «за самый северный чай в мире». Сохранился до наших дней и протокол заседания сочинского райисполкома, в котором записано: «Заслуженный чаевод Кошман за высокие трудовые заслуги поощряется благодарностью». Кроме того, члены райисполкома предложили приступить к «промышленному разведению русского чая». Примерно в 1928 году, в Дагомысе был, наконец, создан чаесовхоз и открылась первая фабрика по переработке чайного листа.

Кошман же в скромном своем домике из двух комнат дожил до 97 лет и скончался в 1935 году. Сегодня вокруг его могилы продолжают цвести чайные кусты. А бесподобный вкус иудиной «бодрости» корреспонденту «Свободной прессы» довелось оценить лично.

И еще. До недавнего времени домик и плантация представляли собой плачевное зрелище — там, где жил родоначальник русского чая держали коров и свиней, да и плантация совсем зачахла. Аршак Согоцян тщетно пытался найти человека, который взялся бы за хозяйство, пришедшее в упадок. Несколько лет назад ему удалось уговорить жительницу соседнего поселка Татьяну Рыбальченко. Ее усилиями домик первого русского чаевода отремонтировали, да и плантация вновь ожила.

Иная участь постигла бывшие совхозные плантации, раскинувшихся на сочинском побережье — о них, похоже, забыли, и они потихоньку исчезают с лица кавказских предгорий.