Карл Маркс снова в моде

Большинство россиян больше не воспринимает коммунизм, как систему идей и способ общественного устройства, со знаком «минус» и испытывают ностальгические чувства по советскому прошлому. Об этом свидетельствуют результаты социологического опроса, проведенного Фондом Общественное мнение (ФОМ).

В том, что в коммунизме больше положительных сторон, чем отрицательных уверены 59% респондентов. Противоположного мнения придерживаются лишь 18%. При этом у 14% опрошенных слово «коммунизм» вызывает положительные ассоциации, 12% при его упоминании испытывают ностальгию по прошлому, а для 11% коммунизм означает стабильную, хорошую жизнь.

Лишь 7% россиян это слово наталкивает на грустные и негативные мысли, а у 5% оно связано с несбывшимися надеждами.

Среди положительных сторон коммунизма респонденты выделили социальные гарантии, стабильность, заботу о людях (33%), справедливость, равенство в обществе (14%), законность и дисциплину (9%), гарантированность трудоустройства, взаимопомощь людей (по 7%). Среди отрицательных — ограничение прав и свобод (9%), дефицит товаров и подавление индивидуальности (по 7%), репрессии (5%).

Обращает на себя внимание, что за последние два десятилетия россияне заметно изменили свое мнение о коммунизме: по опросу 1992 года только 30% относились к нему положительно. Сегодня даже среди молодежи в возрасте от 18 до 30 лет больше позитивного в нем видят 47%. А среди старшего поколения этот показатель составляет 69%.

Почему после брежневского застоя, горбачевской перестройки, развала СССР и «лихих девяностых» о коммунизме, чуть было не преданном анафеме, не забыли? И чем он по-прежнему привлекает людей, при том, что никто до сих пор не знает, что это такое в реальности?

Всему есть свое объяснение, уверен заведующий сектором философских проблем политики Института философии РАН Владимир Шевченко:

— Первое и самое главное, что те надежды, которые возлагались в конце 80-х на перестройку, для подавляющей части населения не оправдались. Ведь сегодня около 20%, наверное, удовлетворены своим материальным положением. А остальные, в общем-то, проиграли. Еще тогда философы предупреждали: если вы хотите построить капитализм, то нельзя не учитывать, что западный капитализм строился на протяжении столетий. А в России вы хотите построить капитализм, когда частная собственность создается в результате силового захвата бывшей государственной собственности.

«СП»: — Поэтому и называли его тогда «диким капитализмом»…

— Это не просто дикий, это еще и бандитский капитализм. Если уж строить капитализм, то надо было хоть строить его грамотно. Начинать с укрепления основ правового государства, а не с распила и рейдерского захвата государственной собственности. То есть путь, который был предложен в начале девяностых, заранее оказался бесперспективным, провальным и никуда не ведущим. Потому и сегодня власть не может ничего предложить — никаких перспектив на будущее. Чем хуже становится ситуация, тем больше все поколения — и молодежь, и среднее поколение, и старшее — будут говорить о том, что у нас когда-то была великая держава. Да, не было джинсов, еще чего-то, но мы — это самое главное, чувствовали себя в безопасности. Я тогда еще студентом проехал от Приднестровья до Махачкалы, и могу сказать, что жить в нашей стране, действительно, было не страшно. И потом, она, действительно, гарантировала вам бесплатное образование и медицинскую помощь, не было никакой практически инфляции. Это была стабильная система.

«СП»: — Но почему, в таком случае, эта стабильная система рухнула?

— Она не удержалась по одной причине: все-таки мы были бедней, чем Запад. И Запад нашел ходы, чтобы сказать: делайте, как у нас, и вы будете жить, как мы. Но нас обманули. Для нас очень показательна сегодняшняя ситуация с Китаем. Он начал реформы раньше нас, в конце 70-х гг., и уже через десять лет показывал большие достижения. Многие наши ученые говорили тогда, что надо обратить внимание именно на нашего великого восточного соседа. Но это было отброшено с пренебрежением. А кончилось все тем, что мы сегодня в буквальном смысле продаемся Китаю. Потому что у нас нет ни современной промышленности, ни современных технологий, а после недавнего разгрома Академии наук скоро не будет и своих научных кадров. То есть, нет никакого позитивного момента, который мог бы перевешивать те или иные ностальгические воспоминания о прошлом. Дайте этот позитивный заряд, и они, конечно, уйдут. Но пока тому, что было, противопоставить нечего. Поэтому сколько бы ни ругали Советский Союз, коммунизм, Сталина, эти настроения будут разделять, я глубоко уверен, большинство наших граждан.

«СП»: — Только что такое «коммунизм» они так и не узнали. Хотя вроде бы еще в 1961 году Никита Хрущев на XXII съезде КПСС обещал, что через двадцать лет советские люди будут жить при коммунизме.

— Да, над этой фразой довольно часто посмеиваются. Но надо как-то отделять наших руководителей, вот такую примитивную идеологию, которой тоже тогда было немало, от самого существа строя. Они чего тогда испугались? Испугались одной простой вещи: что не могут найти решения тех трудных задач, которые возникали. Недостаток теоретического образования у нашей элиты погубил страну. Хрущев просто не обладал необходимым уровнем образования, чтобы понять, в каком новом этапе начинает жить советская страна. И огромный энтузиазм, который был в 60-е годы (я это хорошо помню), ушел в застой и потом в латентный кризис. Сегодня власть пока еще имеет возможности для смены курса на более здоровый для страны. Но она тоже не обладает достаточной теоретической подготовленностью. Она берет чужие модели и пытается их привить. Но они не прививаются. А сам коммунизм это, конечно, утопия. Но, как говорил Оскар Уайльд, утопии движут историю вперед.

Директор Информационно-аналитического Центра по изучению постсоветского пространства МГУ-РГГУ, политолог Алексей Власов предполагает, что люди, которых опрашивали, ориентировались на советский опыт:

— Но советскую эпоху нельзя полностью идентифицировать с коммунизмом, хотя бы потому, что коммунизм в нашей стране, несмотря на заверения Хрущева так и не был построен. И это просто воспоминания о более справедливом обществе, нежели то общество, в котором мы живем сейчас. И хоть как его назови, но какие-то моменты, например, связанные с патерналистской моделью экономики и социальной политики, с некими гарантиями для большей части населения -это все вызывает определенную ностальгию. Но ведь это не означает, что у нас подавляющее большинство граждан ностальгируют по коммунизму. Они ностальгируют по поздней советской эпохе, связанной с именем Брежнева. Вряд ли они ностальгируют по сталинским репрессиям или по военному коммунизму. В результате получается: мы — за коммунизм, но каждый в это слово вкладывает какое-то свое ощущение, свою историческую память.

«СП»: — Кстати, 5% заявили, что коммунизм — это утопия и сказка…

— Наверное, я бы присоединился к их числу. Только ответил бы по-другому. Коммунизм — это некий идеал, который существует в произведениях философов-утопистов еще с 16−17 веков… Недостижимый идеал. Может быть, к нему и нужно стремиться, но только в понимании всеобщего равенства не как уравниловки, а как к возможности каждого человека максимально раскрыть свои дарования, свои способности. И ответственности государства за те обязательства, которые оно должно выполнять перед своими гражданами.

Фото ИТАР-ТАСС/ Станислав Красильников