Свободная Пресса в Телеграм Свободная Пресса Вконтакте Свободная Пресса в Одноклассниках Свободная Пресса на Youtube

Первый мирный год Донбасса. Часть 2

12 февраля 2015 года было подписано Второе минское соглашение

3026

Продолжение. Начало по ссылке

Борьба не окончена

— Война — уже вчерашний день, куда ни кинь — всё движется вперёд семимильными шагами, — рассказывает ополченец Владимир с позывным «Майор», с недавних пор — командир сводного отряда военной полиции Луганска. — Переломной точкой стало 70-летие Победы. Это сыграло какую-то символическую роль: мы ощутили, что победили! В Луганске прошёл парад и Бессмертный полк, всех очень впечатливший. Если до — отправной точкой была война: любые дела, планы, всё строилось от войны, главной повесткой была передовая. То теперь — мирная жизнь. Появились своя налоговая служба, собес, гороно, заработали суды. Образовалась государственная структура — пусть пока в форме скелета, но она появилась.

Переходить на мирные рельсы, конечно, непросто, объясняет собеседник — это целая ломка. Многие привыкли к другой реальности. Отсюда конфликты. Как с подчинёнными — «Не нужно излишне усердствовать при выполнении работы!» (сводный отряд участвует в задержании опасных или подозрительных лиц). Так и со вчерашними товарищами по оружию, которые часто перегибают палку, не желая избавляться от самоуправства. Недавно, к примеру, отряду пришлось задерживать в Антраците командира ополчения: не обошлось без перестрелки, раненых…

Что касается бытующей точки зрения о «сливе» Россией Донбасса, то об этом даже речи нет, утверждает Владимир. ЛНР и ДНР живут исключительно благодаря её помощи, и гуманитарный конвой — только вершина айсберга: это знает и ощущает на себе каждый луганчанин и дончанин. Де-факто Новороссия — уже часть большой России.

— Россия делает многое, например, решился важный вопрос границы, — делится мнением по этому же вопросу координатор добровольческого движения «Интербригады», москвич Сергей Фомченков с позывным Фомич. — Если раньше российские перевозчики с коммерческим грузом не могли заключить договора, оформить документы, возникали трудности на границе — республика ведь непризнанная. То теперь этой проблемы нет — передвижение в обоих направлениях идёт свободно! Разрешён выезд в Россию с паспортами ЛНР и ДНР. Очень красиво и аккуратно произошёл переход на рубль — полгода в ходу были рубль и гривна, а с 1 сентября 2015-го — только рубль. Также надо понимать, что Россия не бросит Донбасс только потому, что тогда под ударом окажется Крым. А это недопустимый вариант.

Единственный вопрос, который продолжает беспокоить военных — когда произойдёт освобождение оставшейся части Донбасса, а также остального юго-востока Украины? Борьба не окончена. Цели не достигнуты. Хотя, вероятно, всему своё время.

Редкие жители, редкие гости

Первомайск — «город-призрак», или «луганский Грозный». Он оказался на прямой линии фронта, и полгода украинские ВС утюжили его тяжёлыми снарядами с утра до вечера. Повреждён едва ли не каждый дом, сотни жертв среди мирных жителей. Последние обстрелы производились меньше года назад — в феврале, за день до заключения перемирия!

Город расположен в низине. Спускаясь в него — ледяной и растерзанный, ощущение, что погружаешься в каменный мёртвый колодец.

На въезде — блокпост: проверка документов. Действует режим особого контроля — 12 декабря под Первомайском был расстрелян командир казачьего полка имени Платова Павел Дрёмов

Увиденное в Первомайске потрясает и придавливает.

Дома, сложившиеся гармошкой. Дома с целиком выгоревшими подъездами. Дома с вынесенными тяжёлыми гаубичными снарядами квартирами.

Впрочем, поражают больше даже не разрушения, а жизнь, которая напоминает вспышки солнечного зайчика.

Среди снеговой пустыни нескольких дворов вдруг появляется женщина с ребёнком и бочкой на колёсиках — идут за водой.

У искореженной многоэтажки пенсионер кормит кошку с котятами. Через дом девушка обтягивает тряпками самодельную будку для бездомных дворняг — те клубком вьются у её ног.

Рядом с памятником Ленина стоят два старика. Одному — Фёдору — 89 лет («командир танковой роты во время Великой Отечественной, застал конец войны» — говорит), другому — Петру — 85. Не жалуются, судачат о своём, опираясь на палки.

Проходим по домам. В одном из выгоревших подъездов на первом этаже отворяется дверь, выглядывает человек — единственный житель: кто тут? Гостей обычно на этом пепелище не бывает.

В другом подъезде на верхних этажах встречаем строителей. Трое мужчин ворочают балки. Ни привычного рабочего шума, ни смеха, ни криков — молчание…

Свет в домах есть. Водоснабжение в большую часть районов пустили. Раны город залечил, но что дальше? Может ли идти речь о полноценном восстановлении, когда не ровён час с той стороны снова полетят бомбы и мины: украинцы стоят с трёх сторон.

Кто-то, оценивая происходящее, отмахивается, глядя в землю:

— Просвета никакого, пропали.

Кто-то жёстко выговаривает:

— Будем жить ещё лучше!

Поддерживать кормилицу

О Дебальцевском «котле» в Донбассе упоминают часто — операция задела многих. Правда, громких слов в её оценке избегают. Сил, оружия на всю украинскую армаду не хватало. Да и подготовка хромала — «Пошли на штурм и героически засели в полях!» «Котёл» стоил больших сил и жертв. Поэтому и разговоры больше не о подвигах, а о неразберихе, погибших товарищах.

Командир отряда (расформированного сейчас) Валерий Крюк, вчерашний шахтёр из Коммисаровки, что под Дебальцево, делится эпизодом, как шесть танков ополчения пошли на штурм. Спустились под горку, да там и остались — перещёлкали их хохлы разом. Из всех экипажей выжили два человека. Один выполз к своим. Второй попал в плен (выходил на связь), но там и сгинул.

Во время зачистки окружённого Дебальцево в хате местного жителя — старика, нашли в шкафу раненого танкиста, уже украинского — из Киева: выдала кровь на пороге. Накинулись на деда — «Почему не сказал сразу?» — «Лежит хлопец, плачет. Как я могу его на смерть отдать?» Расстреливать киевлянина не стали — отправили в штаб, на обмен.

Само Дебальцево — некогда типичный малоэтажный украинский город, сегодня — типичный «город войны». Пустые улицы. Редкие прохожие. Окраины — нежилая зона: некоторые кварталы целиком выжжены. В разбитых, пустых домах — все признаки недалёкого прошлого: начиная от рассыпанных гильз на полу и заканчивая консервными банками из-под сухпайков и размотанными портянками. Где-то видны следы машин, слышны голоса — погорельцы возвращаются, примериваются к новым условиям. В аварийных двухэтажках с перекошенными окнами на дверях мелом надписи: «Живут люди!»

Шахта Вергелёвская, что в 10 километрах отсюда (ещё вчера место работы для 1,5 тысячи человек — жителей Дебальцево, Коммисаровки, Чернухино, Стаханова, Брянки) закрыта. До минувшей осени она пусть с перебоями, но работала: Украина закупала уголь, составы грузились ежесуточно, перечислялась зарплата. Теперь поставки прекращены. Во-первых, продавать некому, Киев разорвал контракт. Во-вторых, шахта в аварийном состоянии: повреждены котельная, гараж, ламповая, слесарный цех, контора, разбиты рельсы.

Но жизнь на Виргелёвской теплится! На проходной, пусть больше для вида, сидят, кутаясь в бушлаты, женщины — вахтёрши. В ремонтной мастерской несколько молодых ребят отогревают насос на костре, возле него же греются сами — отопления нет. Другие такие же добровольцы выкачивают воду из скважин. Приезжают по одному, по двое, по трое, из ближних и дальних посёлков, сами, без принуждения, без вознаграждения — поддерживают кормилицу.

Окончание далее

Сергей Прудников, фото автора

Последние новости
Цитаты
Ольга Четверикова

Директор Центра геополитики Института фундаментальных и прикладных исследований

Вячеслав Поставнин

руководитель международного центра аналитических и практических исследований миграционных процессов

Фоторепортаж дня
Новости Жэньминь Жибао
В эфире СП-ТВ
Фото
Цифры дня