Атака дронов: Россия получила «ответку» за предвыборный пиар в Сирии

В атаке на российские военные базы в Сирии участвовал 31 беспилотник, а не 13, как сообщалось ранее. Об этом Интерфаксу со ссылкой на свои источники заявил координатор группы дружбы парламента Сирии и Госдумы Дмитрий Саблин.

По его словам, все дроны были боевыми, которыми обладают «очень ограниченное количество государств, в первую очередь, США». Саблин отметил высокую эффективность российских средств ПВО и пообещал впредь отправлять аналогичные объекты обратно — тем, кто их запускает.

Правда, в Минобороны РФ настаивают на своей версии: 10 беспилотников атаковали базу в Хмейним и еще три — базу в Тартусе. Представитель ведомства пояснил, что у Минобороны нет никаких оснований скрывать или снижать число атакововших базы БПЛА.

Кроме того, военные установили, что атаковавшие российскую авиабазу Хмеймим дроны вылетели из города Муаззара, что на юго-западе зоны деэскалации «Идлиб». Сейчас эта территория контролируется так называемой умеренной оппозицией.

Поскольку Идлиб является зоной ответственности Турции, российские военные направили начальнику генштаба турецких вооруженных сил генералу Акару Хулуси и руководителю Национальной разведывательной организации страны Хакану Фидану письма с призывом впредь пресекать такие атаки.

Еще одно заслуживающее внимания обстоятельство — американский патрульный самолет Boeing P-8 Poseidon, который в момент атаки барражировал в небе между Тартусом и Хмеймимом на высоте 7 километров. В Минобороны этот факт назвали «странным совпадением».

В пользу версии о поддержке атаки американцами говорит тот факт, что для этого требовались точные данные, получить которые возможно только с помощью средств космической разведки, на что не преминули указать в российском военном ведомстве.

Также там уверены, что «для программирования контроллеров управления беспилотников и сброса боеприпасов в системе GPS боевикам нужно было окончить «приличную инженерную школу». Правда, в Пентагоне «ушли в несознанку», сославшись на то, что БПЛА доступны на открытом рынке.

Судя по фотографиям, дроны боевиков представляли собой планер, собранный по классической аэродинамической схеме. Фюзеляж фанерный. Крылья и хвостовое оперение — обтянутый полимерной пленкой алюминиевый каркас — крепятся на фюзляже алюминиевым профилем. Плюс фанерные стойки для запуска с катапульты. Многие элементы закреплены простым скотчем.

Алюминиевая штанга с прорезями для крепления и сброса полезной нагрузки находится в нижней части планера — под крыльями. Каждый дрон мог нести до 10 самодельных взрывных устройств в пластиковой оболочке, начиненных поражающими элементами, закрепленных на штанге с помощью проволочной петли.

— Наведение, доставка и преодоление средств ПВО — это задачи, которые приходится решать в современной войне постоянно, — говорит специалист по БПЛА Игорь Табачук. — Высокоточного оружия без этого не бывает в принципе. Это первая данность.

Вторая данность состоит в том, что средства электронники, навигации, стабилизации и т. д. развиваются сейчас со страшной силой. Например, у многих детей есть маленькие китайские вертолеты, которые управляются с мобильного телефона. То есть, время когда это было привилегией «яйцеговых» специалистов или супердержав уже прошло. И эта тенденция была понятна давно.

Наверное, у Минобороны есть основания утверждать, что на стороне боевиков воюют исключительно недоумки. Правда, они уже столько лет вызывают проблемы, и их пока так и не удается победить окончательно и бесповоротно. Я бы так не считал. Мне кажется, что они способны привлекать профессионалов. Не думаю, что боевики неспособны найти инженеров, ученых, которые разделяют их ценности. Вообще, считать противника дебилами — опасно.

В настоящее время создать подобные средства поражения с технологической точки зрения совершенно не сложно. И насколько я понимаю на сегодняшний день серьезное противодействие такого рода атакам в Сирии пока не организовано. Ведь, если сегодня было 30 дронов, то завтра их может быть 300 или даже 3 тысячи. Они дешевы. Финансовые возможности для этого у боевиков, видимо, есть.

«СП»: — Но Минобороны утверждает, что для атаки использовались данные космической разведки, недоступные боевикам…

— Такие факты, когда данными космической разведки располагают те, у кого их быть не должно, всплывают уже не в первый раз. Более того, терроризм, как явление, находясь в умелых руках, является сейчас средством решения не только военных, но и экономических и политических задач. Наверняка есть люди, которые умеют этим пользоваться. Почему бы им не предоставить соответствующие данные?

«СП»: — Атака все-таки была нейтрализована нашими военными. Сообщалось даже о «перехвате управления» несколькими БПЛА. Как это выглядит с технической точки зрения?

— Управление БПЛА может происходить через тот или иной канал связи с наземным пунктом управления. Это то место, куда мы получаем телеметрию — характеристики полета, состояние агрегата, а также другие данные. Например, видеоизображение. Для этого необходимо иметь на борту и на земле приемник и передатчик. Они могут работать на радиоволнах или использовать видимый свет или, например, акустические сигналы и т. д. То есть нужна среда обмена.

Соответственно, если вмешаться в эту среду, можно поставить таким образом помеху. Бытовой пример: когда рядом орет ребенок, вы не слышите своего собеседника. Это помеха. Это можно использовать и в случае с беспилотниками. Если мы поставим какую-то «шумелку», то данные будут приходить на борт дрона искаженными. То же можно сделать с навигацией. Если нарушить канал GPS, аппарат не будет знать, куда лететь. Этого может быть достаточно, чтобы сорвать выполнение задачи.

«СП»: — А как перехватить управление?

— Для этого надо заместить сигнал БЛПА «супостата» более мощным. Например, дрону командуют «влево», а мы говорим «нет, вправо». Если наш сигнал будет сильнее, дрон полетит вправо. Вероятность этого будет выше.

По мнению бывавшего в Сирии журналиста Александра Коца, российские военные не испытывают иллюзий относительно возможного влияния Турции на обстановку в регионе.

— Наши военные смотрят на военный союз с Турции прагматично. Понятно, что мы с ними взаимодействуем, поскольку есть определенные точки соприкосновения, договоренности по контролю в зонах деэскалации. Правда, мы видим, что этого контроля все-таки недостаточно. Кроме того, мы слишком часто видим кадры, на которых турецкие военные соседствуют с пикапами, на которых развиваются флаги той же «Ан-Нусры» *. И вообще, после сбитого нашего самолета никакой ура-дружбы, обниманий-лобзаний нет.

«СП»: — На политическом уровне такие объятия как раз заметны…

— Внешне так и должно выглядеть. Политика и дипломатия в этом и состоит. Но в военной сфере чистый прагматизм. Поэтому наши военные и обратились в Анкару по поводу поддержания порядка в Идлибе.

В свою очередь, замдиректора Института политического и военного анализа Александр Храмчихин обращает внимание на политический аспект произошедшего.

— Видимо, мы отвечаем за этот «дебильный» пиар о том, что мы всех в Сирии победили и выводим большую часть войск. Понятно, что это абсурднейшее заявление было приурочено к выборам. И теперь к выборам же мы ответ и получаем. Надо было понимать, что такое случится обязательно.

«СП»: — Кто, по-вашему, мог организовать такую атаку?

— Скорее всего, атаку организовали отнюдь не сирийские боевики. Они могли быть в роли исполнителей, но даже это не факт. Потому что атака множества беспилотников — это давно обсуждавшийся прием атаки на ПВО с целью ее истощения. ПВО захлебывается большим количеством целей, при том, что цели сами по себе дешевы и ничего не значат.

С этим, уже столкнулся Израиль, который выпускает многомиллионные ракеты по квадрокоптеру, который стоит сто долларов. Там, правда, был пока поменьше масштаб. А в Сирии он уже побольше, хотя С-400 еще не задействовали. Но организаторам атаки этого, видимо, очень хочется. Так, что происхождение этих атак, скорее всего, внешнее.

* Группировка «Джебхат ан-Нусра» решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года была признана террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.