Выстрел в канадской тишине

Прогремел теракт в Оттаве, одном из самых зеленых, спокойных и благополучных мегаполисов Северной Америки. Мегаполисов — скорее в местном смысле слова, поскольку по российским меркам канадскую столицу трудно назвать большим городом. Ее население составляет миллион человек, включая жителей одноэтажных пригородов, раскинувшихся среди лесов полей и рек. Немалую часть жителей столицы Канады составляют мусульмане. Прожив в Оттаве долгие годы, я не могу представить ее без женщин в хиджабах, в любом более-менее крупном городе Канады это такая же деталь ландшафта, как канадский клен, и иллюстрация второго национального символа, которым является multiculturalism. Он у канадцев в крови. Причем, даже в буквальном смысле, т.к. у доброй трети жителей канадских городов отыщутся эмигрантские корни.

В Оттаве так много ресторанов, кафе и закусочных, что кажется: люди здесь рождаются и живут главным образом для того чтобы питаться. Летом здесь такая жара, что можно обуглиться, весна очень короткая, а осень долгая и теплая. Главный цвет канадской осени — красный. Не просто красный, а пурпурный, с синим отливом. Это цвет кленовых листьев, они настолько яркие, что в ранних сумерках кажется: светятся сами листья, и от них малиновым светом мягко зажегся вечерний воздух. Кленовый лист по праву является государственным символом этой тихой лесной страны, на деньгах которой изображены звери и птицы.

Здесь никогда не было рабства, дикого капитализма, масштабных гражданских войн. Несмотря на полную внешнеполитическую зависимость от южного соседа, Канада бережно хранит статус уютного постиндустриального хутора, мирно зеленеющего в далеком тридевятом царстве, в ином пространстве и времени. Здесь очень спокойная, размеренная жизнь. В этой стране время тянется, как густой кленовый сироп, а мир и покой можно черпать ложками.

Люди здесь вежливые, приветливые, предельно раскованные и энергичные. Их лица светятся уверенностью в себе и оптимизмом. Вид Оттавы абсолютно не соответствует зрительному образу североамериканского города — огромного, с широкими улицами и небоскребами. Улицы и в центре Оттавы, и на окраинах узкие, двухрядные, небоскребы есть в Торонто и в Монреале, но их и там не много, а здесь нет вообще. За пределами центра, где на холме высится готический парламент, все высотные дома собраны в комплексы из нескольких башен, они разбросаны по всей зеленой клумбе города, в основном застроенного одно- и двухэтажными домами, крыши которых растворяются в плотной зелени.

Зимы в Оттаве холодные. Благодаря географической близости Великих Озер здесь высокая влажность воздуха, из-за которой мороз ощущается почти как арктический. Но и он не в состоянии остановить полноводную реку мигрантов из государств, где зимой не холодно. В частности, из стран Ближнего Востока.

За годы эмиграции я неплохо изучил арабов. Со многими из них работал, соседствовал, приятельствовал. Арабы хорошо вписываются в здешнюю людскую среду, они, как и подавляющее большинство канадцев, дружелюбны, приветливы, отзывчивы, настроены на трудовые, а не боевые подвиги. Если честно, то я с трудом представляю себе араба-воина, настолько это мирные люди. Мне кажется, я понял, что такое «арабская мечта». Это когда у тебя есть «лавка» — как правило, небольшая пиццерия или магазинчик, где работает глава семьи, супруга, кто-то из детей и иногда родственники. При этом другие дети должны учиться в западных университетах. Помимо работы и учебы, большое количество времени отведено общению с многочисленными родственниками, равномерно «размазанными» по всему миру. И все. В этой схеме жизни нет места для войны.

Арабов и вообще мусульман в Канаде никогда не станет меньше, как не станет меньше — будем реалистами — узбеков в Москве. При этом канадские мусульмане, как бы много их не было, остаются здесь меньшинством, и терять этот драгоценный статус они не намерены. Драгоценный — потому что любые меньшинства в Канаде положено любить и защищать, даже если на них никто не нападает. Я помню, как сразу после терактов 11 сентября 2001 года — над Нью-Йорком еще дым не развеялся — премьер-министр Жан Кретьен поспешил выступить в оттавской мечети с эмоциональной речью, смысл которой сводился к тезису «мы не дадим вас в обиду» (газеты писали: выступление главы Канады несколько раз прерывалось возгласами собравшихся «Аллах акбар!»).

Еще я помню, как проведенный вскоре после американских терактов опрос показал, что 44% канадцев выступает за то, чтобы для выходцев из мусульманских государств въезд в страну был ограничен, новоприбывшие содержались под охраной до выяснения всех деталей биографии и моментально выдворялись, если подлинность въездных документов вызывает сомнения. Тогда же в американской прессе прогремела кампания, в результате которой Канада приобрела славу бастиона и рассадника исламского терроризма в Новом Свете. К голосам средств массовой информации прибавились голоса американских политиков, обвинивших Канаду в попустительстве терроризму. «Мы должны внимательно смотреть в направлении наших северных друзей, для того чтобы покончить с фальшивыми документами и нелегальным попаданием в страну», — заявила Хиллари Клинтон. «После того, что случилось 11 сентября, американцы чувствуют себя уязвимыми, — комментировала американские нападки канадская газета The Globe and Mail. — Они задаются вопросом — кто с ними, кто против них. Некоторые ищут козлов отпущения. И находят нас».

Символично, что «канадский стрелок», убивший 22 октября капрала почетного караула и напавший на парламент, был и не иммигрант, и не мусульманин по рождению. Безумец (кто он такой, чтобы называть здесь его имя?) принял Ислам несколько лет назад, придерживался радикальных взглядов, планировал ехать воевать в Сирию. Упомянутая выше газета The Globe and Mail пишет, что отец стрелка, предприниматель из Квебека, мог участвовать в гражданской войне в Ливии в 2011 году. В этом нет ничего удивительного — шизофрения передается в генах. А принявшие Ислам не-мусульмане по рождению представляют собой самую опасную категорию исламистов, потому что они нездоровы. Мы в России это «проходили» — вспомните чеченского боевика Саида-Сашу Бурятского, вспомните безумного мальчика из подмосковного города Долгопрудный и прочую психиатрическую нежить.

Однако безумцев много, но далеко не все они пополняют собой ряды террористов. Поэтому принципиальным фактом является то, что данный псих взял на вооружение именно Ислам.

Ну а для вашего корреспондента мрачным совпадением является другой факт. Буквально за сутки до теракта в Оттаве я прочитал и даже перевел опубликованную в The Globe and Mail статью Роберта Р. Фаулера — старшего сотрудника факультета общественных и международных исследований Университета Оттавы, в прошлом работавшего советником по международным делам трех канадских премьер-министров и послом Канады в ООН.

Вот что он пишет: «Мне кажется, мы утратили способность вести долгую игру. Мы отказываемся признать, что если наши противники представляют угрозу нашему образу жизни, мы должны предпринять любые действия для того, чтобы их нейтрализовать. Ни избиратели, ни власть, ни в Канаде, ни где-либо на Западе — не в состоянии осознать необходимость активных действий где-то вдалеке от своих стран, цель которых — победа над глубоко враждебной нам идеологией».

И далее: «Для того чтобы положить конец джихадизму, остановить тех, кто представляет угрозу для нашей цивилизации, нам потребуется совершить намного больше усилий, чем представляется. Придется убедить наших так называемых союзников в Саудовской Аравии и государствах Персидского Залива прекратить — реально прекратить! — финансирование мировой джихадистской сети проповедников и террористов. Дома, в западных странах, мы должны четко заявить, что больше не потерпим джихадистских учителей, джихадистских вербовщиков и любых распространителей джихадистской пропаганды».

Сказано неплохо. Вопрос в том, насколько это осуществимо в стране, где толерантность в отношении меньшинств является одним из главных писаных и неписаных законов.

На снимке: полиция безопасность на месте перестрелки в Оттаве / PA Photos/ ТАСС