От «Черного Сталина» — под колпак США

Последнее время не проходит и недели, чтобы из Эфиопии не поступили сообщения о массовых волнениях и гибели людей. С ноября прошлого года сотни человек стали жертвами жестких силовых акций властей, заявляющих о необходимости предотвратить «сомализацию» древней африканской страны. Оппозиция сообщает более чем о тысяче погибших, похожую статистику приводят «Международная амнистия» и другие правозащитные организации. Десятки тысяч участников антиправительственных акций оказались в тюрьмах по обвинениям в участии в беспорядках, антигосударственной деятельности и даже в терроризме.

А началось все с земельного передела и пересмотра административных границ, после чего социальный конфликт стал превращаться в этнополитическое противостояние.

Алчная столица

На примере собственной страны мы знаем, как чиновники могут без особого шума и дискуссий увеличить территорию столицы. Но, в отличие от родного отечества, в Эфиопии не стали придумывать «Новую Аддис-Абебу». Просто стали прирезать к столице все новые земли окружающего ее штата Оромия. Этот штат получил свое название по проживающему на его землях этносу оромо, который составляет по разным источникам от 40 до более 50% населения страны (цифры разнятся, так как оромо селились не только в «своем» регионе; возможно, что реальная численность этого народа еще больше).

В общей сложности крестьяне-оромо лишились 1,5 млн гектаров земли, присоединенной к столичному округу. Эти территории стали быстро превращаться в инвестиционные зоны с привлечением иностранного (американского, китайского, голландского, саудовского, индийского капитала). Никто, конечно, не спорит с необходимостью создания индустриальных парков. Здесь опять-таки можно сослаться на российские реалии: региональные экономики остро нуждаются во внешних финансовых вливаниях. Но только если все это не накладывается на застарелые межэтнические распри. Иначе как раз и возникает эфиопский вариант.

«Нас слишком много»

Премьер-министр Эфиопии Хайлемариам Десалень, выступая по телевидению, предупредил, что «стране угрожает участь Сомали», но власти этого не допустят. В роли смутьянов, подрывающих национальную безопасность, выступили общественные активисты, принадлежащие к этническим группам оромо и амхара. Амхара — второй по численности народ Эфиопии (10−20% населения, по разным оценкам), и его тоже затронул нынешний передел плодородных фермерских земель, только в отдаленных от столицы районах.

Нынешнее противостояние уходит корнями в далекий уже 1991 год, когда был свергнут «красный негус» («Красный царь») Менгисту. Тот самый Менгисту Хайле Мариам, хорошо знакомый нашим телезрителям по программе «Время» советской эпохи. Его также называли «Мясником из Эфиопии», «Ветром революции», «Черным Сталиным» и т. д. Кому как нравилось, в зависимости от степени поклонения или, наоборот, ненависти. Менгисту был обречен, когда Горбачев взял да и прекратил оказание и военной, и экономической помощи режиму, строившему социализм по советским лекалам. Далее для повстанцев все стало делом техники. Революционно-демократический фронт эфиопских народов, объединивший разные этнические группировки (сам Менгисту оставался адептом интернационализма в классическом марксистско-ленинском варианте) в мае 1991-го взял Аддис-Абебу без труда. Но разрушить памятник Ленину, стоявший в центре эфиопской столицы, и проклясть «советских империалистов» оказалось куда как проще, чем построить реальную многонациональную федерацию. Хотя по конституции 1994 года Эфиопия была провозглашена Федеративной Демократической Республикой. Но, как и во времена императоров, да и в «красный» период эфиопской истории, самый многочисленный этнос страны — оромо — фактически оказался на обочине политической жизни.

— Для наших правителей нас слишком много, более половины из почти стомиллионного населения страны, — рассказал «СП» основатель Федералистского демократического движения оромо, экс-депутат парламента Гетачеу Джиги Демексса. — В прошлом я не раз слышал от политиков, представляющих правящие круги, реплики о том, что оромо неплохо бы «укоротить». Впрочем, что тут укорачивать: в органах власти наших представителей раз-два и обчелся.

То, что оромо (в дореволюционной России их называли галла, галласами) большой народ не только по численности, но и нередко по внешнему виду, заметил еще Николай Гумилев в своих путешествиях по Эфиопии.

«Все, к чему приближался навстречу я тут,/Было больше, чем видел я раньше./Я смотрел, как огромных верблюдов пасут/У широких прудов великанши».

И далее:

«Как саженного роста галласы, скача/В леопардовых шкурах и львиных,/Убегающих страусов рубят сплеча/На горячих конях-исполинах»

— Как русские отреагировали бы в советское время на то, что Советским Союзом правили бы, например, литовцы? — продолжил Гетачеу. — А вот нами уже четверть века руководят представители маленького народа — тигре, составляющего порядка 5% населения. И в сохранении такого положения вещей заинтересован прежде всего их внешний покровитель — CША. Представители малых этносов гораздо более управляемы, чем государствообразующие народы.

На вопрос о том, что говорят по этому поводу сами американцы, эфиопский оппозиционер ответил так:

— Некоторое время назад я беседовал с заместителем директора Бюро госдепартамента США по делам Африки Дэвидом Реймером. И он не единожды повторил, что наша страна при ее нынешнем правительстве заслуживает всемерной поддержки со стороны Америки, что ее можно назвать правой рукой американцев в Африке. Судите сами. Эфиопские военные несут службу в Сомали, Южном Судане, суданском Дарфуре, Руанде, Бурунди, Сьерра-Леоне. Между тем американцы, ожегшись в Сомали в 1993-м, предпочитают избегать слишком опасных «миротворческих» командировок в Африку. Как будто у нас самих мало опыта участия в кровавых заварушках, и дома, и за границей.

«Странности истории»

Приход к власти в 1991 году повстанцев-тигре был предопределен разными факторами. Но в первую очередь, наверное, тем, что созданный их активистами Народный фронт освобождения Тыграй (Тыграй — небольшой штат на севере Эфиопии, рядом с этнически близкой Эритреей) вместе с эритрейскими сепаратистами получали обильную военную помощь США, ряда других стран Запада, исламских государств. Все шло в соответствии с логикой глобальной холодной войны. Если СССР — за центральные власти, то Штаты — за повстанцев, кем бы они ни были. При том, что (вот эфиопские реалии!) официально тигре, как и правящий режим, как, кстати, и Народный фронт освобождения Эритреи, придерживались марксистской идеологии. Только если Менгисту ориентировался на политику Кремля, то его противникам в те времена был ближе более радикальный, маоистско-албанский вариант развития. Что не мешало тигре наладить контакты с партизанами из эноса амхара, господствовавшего при императорах. Оромо же, при всем своем «великанстве», оказались гораздо менее искушенными в тонкостях партизанской политики. В 1992 году их представители даже вышли из переходного коалиционного правительства, о чем, вероятно, впоследствии жалели. А все эти марксисты-маоисты, добившись реальной власти, предпочли запрятать подальше стремительно устаревавший идеологический багаж, провозгласив приверженность рыночной экономике и политическому плюрализму.

Словом, не зря уже Лев Гумилев как-то назвал Эфиопию «страной совершенно сумасшедшей», а Арнольд Тойнби — «одной из удивительных странностей истории».

Своих не бросаем?

— Мы получили у вас образование, в годы социализма нам постоянно шла советская помощь, мы сами строили социализм, как вы нас научили. Но что дальше? При Горбачеве все было обрублено. Но разве не в интересах России воспользоваться услугами множества специалистов в самых разных областях — от геологии до госупроавления и так далее, тех самых, которых она всему и научила. Почему вы о них (о нас) забываете? Зачем бросать своих детей? А в это время власти заменяют спецов, вернувшихся из России, кадрами, обучавшимися в США и других странах Запада, — рассказал Гетачеу Джиги Демексса, который в свое время сам окончил РУДН, а затем защитил в МГУ кандидатскую диссертацию по теме «Этнополитические конфликты». В августе он приезжал в Москву, которую, подобно многим африканским выпускникам российских Вузов, давно уже не воспринимает как заграницу.

По словам представителей эфиопской оппозиции, важнейшим показателям реальной готовности или неготовности официальной Аддис-Абебы к экономическому сотрудничеству с Москвой является практическое отсутствие российских инвестиций в эфиопскую экономику. Даже туризм, набиравший обороты в начале 2000-х, из-за нестабильной ситуации в стране, не получил дальнейшего развития. О действенной кооперации можно говорить главным образом в военно-технической сфере. На прошлой неделе после переговоров главы МИД РФ Сергея Лаврова с эфиопским коллегой Тедросом Адахномом стороны «подтвердили взаимный настрой на дальнейшее углубление взаимодействия». Особенно в свете того, что Эфиопию на 2017−2018 годы избрали непостоянным членом Совбеза ООН. Формулировки, как видим, традиционные.

В то же время даже Соединенные Штаты, берущие на себя роль внешнеполитического патрона эфиопского правительства, уже призвали Аддис-Абебу «отказаться от чрезмерного применения силы». Европарламент также выразил озабоченность по поводу убийств протестующих. О необходимости расследования происходящего в Эфиопии говорят и в Комиссии ООН по правам человека.

Большое впечатление в мире произвел поступок эфиопского бегуна, серебряного призера Олимпиады в Рио-де-Жанейро Фейиса Лилесы, который в конце своего марафона скрестил руки над головой. Это символический жест эфиопской оппозиции — демонстранты таким образом показывали, что у них в руках нет оружия. По словам атлета, этот жест может стоить ему жизни. Тем не менее, Лилеса, находящийся в эти дни в США, заявил, что не намерен просить политического убежища. В его планах — получить образование на Западе и не более того.
А Москва же по-прежнему воздерживается от какой-либо внятной реакции на события в некогда братской стране. Обращения эфиопских оппозиционеров к МИД РФ, к российскому руководству остаются пока без ответа.