Немцы замерли в ожидании войны между Россией и Украиной

Живя в Германии и находясь под влиянием немецких медиа, не слишком-то отличающихся разнообразием в отображении новостей из-за рубежа, легко представить, что мир действительно находится на пороге Третьей мировой войны. Последний месяц с передовиц немецких средств массовой информации не сходят сводки с ещё не открытого русско-украинского фронта. Танки и реактивные установки залпового огня пока молчат, однако журналисты уже сейчас не жалеют красок, дабы описать якобы творящееся на границе двух государств предвоенное безумие.

Простые немцы за последние две недели четыре раза спросили автора, как эксперта по Восточной Европе и русско-немецким отношениям, начнется ли война. Однако, получив исчерпывающие объяснения, почему войны между Россией и Украиной не будет, ибо она никому не нужна, добропорядочные бюргеры лишь с недоверием качают головой и отравляются искать ответы в неоднозначных комментариях германских политиков, политологов и журналистов, изложенных в популярных СМИ. Увы, эти размышления людей, которые имеют о России весьма смутные представления, зачастую далеки от компетентности и здравого смысла, зато отлично играют на страхах и стереотипах среднего обывателя. Почему же так происходит?

Главным образом, подобная ситуация складывается из-за чересчур однообразного медиаландшафта. Немецкое журналистское сообщество ревниво оберегает национальное медийное пространство от чужаков, не позволяя расцветать мнениям, сколько-нибудь отличным от генеральной линии государства — трансатлантическое единство и приверженность демократии англо-американского образца любой ценой. Любая попытка донести альтернативную точку зрения до по-настоящему широкой аудитории обычно заканчивается печально для смельчаков — пример тому история с RT Deutschland. Конечно, говорить о тотальной цензуре в стране пока ещё нельзя: существуют информационные порталы второго-третьего эшелона, не связанные жесткими обязательствами по редакционной политике, всё ещё работает сервис Telegram с обилием новостных каналов на любой вкус. Однако сравнивать их с общедоступными телеканалами или главными общественно-политическими газетами будет всё же некорректно. Повестка, задаваемая в Вашингтоне и с незначительными изменениями ретранслируемая главными немецкими медиа, звучит вполне однозначно: Россия — идеологический, политический, экономический, а потенциально — и военный противник, которого необходимо любой ценой сдерживать во имя демократии и мира, установившегося по итогам холодной войны. И да, Россия вполне способна начать новую войну, ведь в новейшей истории тому есть масса доказательств. «Вторжение» в Грузию в 2008-м, аннексия Крыма и гибридная интервенция на Донбассе в 2014-м, вмешательство в гражданскую войну в Сирии на стороне диктатора против «демократических» сил в Сирии в 2015-м… Все эти события активно освещались в немецких СМИ отнюдь не комплиментарно по отношению к России, что не могло не сформировать в обществе определенный бэкграунд.

Попробуем взглянуть на события на Донбассе глазами среднего немца. Что он знает о сложившейся ситуации? Во-первых, медиа достаточно хорошо постарались представить конфликт не как внутрииукраинскую проблему, вызванную объективным культурным и ментальным расколом страны на Восток и Запад, но как результат российского гибридного вторжения. Войну на Донбассе, по мнению обывателя, ведут в лучшем случае «поддерживаемые Россией сепаратисты», а в худшем — непосредственно «российские войска». Во-вторых, в западных медиа в целом и в германских в частности практически никак не освещается точка зрения на события со стороны жителей неподконтрольных территорий. В-третьих, нелицеприятная правда об украинской «революции достоинства» и развитии конфликта на Востоке — в первую очередь о роли правых радикалов и экстремистов в их организации — рядовому бюргеру практически неизвестна.

Хотя в Германии и на законодательном уровне, и на уровне общественного консенсуса наблюдается нулевая толерантность к идеям неонацизма, применительно к событиям на Украине делается исключение. Неонацисты с символами СС стояли на Майдане в Киеве бок о бок с простыми гражданами, недовольными коррупцией и отсутствием курса на сближение с ЕС? Так честные украинцы не несут никакой ответственности за то, что какие-то маргиналы пришли и решили постоять рядом! Правые радикалы убивали сотрудников правоохранительных органов? Так ведь те начали первыми, и вряд ли можно осуждать простых граждан, вынужденных защищаться от цепных псов авторитарного режима! Неонацисты устраивают факельные шествия на улицах Киева? Это абсолютно несущественно, в них участвуют жалкие несколько сотен человек — это ничто для трехмиллионного Киева и сорокамиллионной Украины! В рядах формирований украинской национальной гвардии полно бойцов, покрытых татуировками со свастикой и эсэсовскими рунами? Это отдельные случаи, никак не влияющие на общую картину! К тому же, должен же кто-то в конце концов защищать страну от российской агрессии!

Стереотипная реакция жителя ФРГ на сообщения о том, что в украинском движении к европейской свободе и демократии не всё идеально, как правило, будет именно такой. При этом, подчеркиваю, малейший намёк на симпатии к неонацистам в самой Германии неизбежно ведет к остракизму и маргинализации тех, кто их попытается высказать. Хотя Германия наполовину католическая, а наполовину протестантская страна, в данном случае мы можем смело говорить о хрестоматийном примере применения протестантской этики: нормы права и морали действуют лишь внутри общества и исключительно для его членов.

Впрочем, настороженное отношение немцев к России и её внешней политике было бы неправильно объяснять одними лишь симпатиями к демократическому курсу Украины и слепой вере в цивилизационную миссию США, за которыми Германия должна следовать как верный партнёр и надёжный союзник. Поражение Германии во Второй мировой войне не прошло бесследно для немецкого самосознания, оставив неизлечимую рану в национальной памяти. Немецким политикам и обывателям, по крайней мере, абсолютному их большинству, действительно противна война и всё, что с ней связано. Это ярко проявляется в отношении в собственной армии, как к нелюбимому дитя, финансирование которой осуществляется по остаточному принципу, а во главе военного ведомства неизменно ставятся странные женщины с отсутствием опыта работы и сомнительной компетентностью. Престиж профессии военного в ФРГ не слишком-то высок, причём ни государство, ни общество не видят в этом никакой проблемы и не стараются ничего изменить. Более того, если на уроке в средней школе немецкий мальчик выскажет желание стать кадровым военным, скорее всего, школьному психологу поручат как следует к нему присмотреться. Бюджетные расходы на армию для стереотипного немецкого налогоплательщика — неизбежное зло, а военные парады — глупое расходование государственных средств. Стоит ли в таких условиях удивляться неприязненному отношению немцев к тому, что кто-то готов и главное способен решать свои внешнеполитические проблемы с помощью военной силы?

И последнее по списку, но не по значению. Коренные немцы искренне уверены в том, что демократическая система управления государством англо-американского образца действительно универсальна и отлично подходит для любого общества вне зависимости от его культурных, исторических и политических традиций. Над политикой Германии всё ещё летает злобный дух Адольфа Гитлера, а потому в немецком обществе наблюдается аллергия на сильных политиков, способных стать чем-то большим, чем простой функцией в государственном механизме. Конрад Аденауэр помогал отстраивать послевоенную Германию и интегрировать её в западную систему безопасности. Вилли Брандт был лидером демократической ФРГ, находящейся на передовой противостояния двух политических систем. С окончанием холодной войны в таких политиках отпала нужда. Ни Гельмут Коль, ни Ангела Меркель, ни уж тем более нынешний федеральный канцлер Олаф Шольц, даже будучи отличными управленцами объективно не тянут на роль национальных лидеров. На контрасте с ними Владимир Путин, обладающий всей полнотой власти в стране и находящийся у руля государства более двадцати лет, выглядит чересчур сильным для немецкого обывателя.

Таким образом, отношение простых граждан ФРГ к материалам в СМИ, освещающим события вокруг Донбасса, можно в целом охарактеризовать как настороженное. Войны в Германии никто не хочет и все её боятся, однако фокус освещения событий национальными медиа отнюдь не добавляет России симпатий. Впрочем, есть и позитивные для России сигналы. Пацифистские настроения в немецком обществе укрепились столь глубоко, что призывы из Вашингтона и отдельных политиков внутри страны оказывать более активное участие и помогать Украине за счёт поставок продукции военного назначения вызывает стойкое неприятие большинства рядовых немцев. Это проблема стоит столь остро, что политики в Лондоне и Вашингтоне с огорчением признают, что, пожалуй, в свое время они переборщили с демилитаризацией и умиротворением потомков тевтонских завоевателей и прусских солдат.