Авария на АЭС в Николаевской области: СБУ скрывает последствия от МАГАТЭ

На Южно-Украинской АЭС произошла авария, которая едва не привела к катастрофе наподобие чернобыльской. Но риск радиационного бедствия сохраняется.

Это следует из служебной переписки между трансграничными организациями по контролю над АЭС. Документ рассекречен турецким изданием Aydınlık.

Инцидент на ядерном реакторе в Николаевской области Украины произошел на минувшей неделе и, по всей видимости, ещё не исчерпан. Между тем, как следует из служебной переписки, информация об аварии была скрыта от МАГАТЭ по приказу руководителя регионального управления СБУ Андрея Семенюка.

О том, насколько опасен ядерный инцидент на Южно-Украинской АЭС для граничащих с Николаевской областью регионов России и для стран Европы, «Свободной Прессе» рассказал главный редактор портала по атомной энергетике AtomInfo.ru Александр Уваров.

«СП»: Из служебной переписки невозможно понять, что же конкретно случилось с реактором на АЭС в Николаевской области. Существует какая-то информация на этот счёт?

— Мы не можем этого знать. Ситуация на украинских АЭС — очень непрозрачная для мировой общественности. Атомщикам гражданской отрасли ничего не известно, какая-то информация может быть у нашей разведки или у военных.

«СП»: Как организована система информирования о нештатных ситуациях на АЭС?

— Прежде всего, нужно оповещать собственное население. Для этого во всех странах, где развивается атомная энергетика, существует соответствующий регулирующий орган. В России это — Ростехнадзор. Как независимая организация, он должен сообщать, что на такой-то АЭС что-то сломалось, а далее давать пояснение. Например, что несмотря на поломку, — всё спокойно, спите, товарищи.

На Украине тоже такой орган есть. По-русски он называется — Государственная инспекция ядерного регулирования Украины (ГИЯРУ). Это был очень хороший, компетентный орган, который исходил из того, что один Чернобыль уже случился, и второго не допустят.

Но компетентной и беспристрастной инспекция ГИЯРУ была до Майдана, а после — началась, как модно говорить, эрозия. Из этого органа стали удалять квалифицированных профессионалов, назначать руководителей, готовых принимать политические решения, хотя они и были специалистами. А сейчас, как говорят, в ГИЯРУ уже и специалистов не осталось. Этот орган очень слаб и подчинён эксплуатантам АЭС.

Такая подчинённость недопустима, потому что если эксплуатанты потребуют от ГИЯРУ скрыть информацию — контролирующий орган её скроет.

Следующим уровнем является международный контроль. Для этого существует Всемирная ассоциация организаций, эксплуатирующих атомные станции (ВАО АЭС). Туда входят фактически все организации, эксплуатирующие АЭС. Они разбиты на несколько региональных центров.

Украинские АЭС раньше входили в Московский центр ВАО АЭС, а сейчас они — парижане.

По этим каналам АЭС могут передавать информацию о том, что у них происходит, но данная информация — конфиденциальная, служебная, наружу она не выходит.

Кроме того, я не уверен, что Московский центр может свободно получать информацию от Парижского центра ВАО АЭС. Потому что это — разные региональные организации.

Есть ещё трансграничные соглашения об обмене информацией между странами, у которых есть АЭС, и их соседями. Потому что, как известно, радиация легко нарушает границы.

У Украины существуют такие соглашения со всеми странами по периметру границ. В отношении России Киев, естественно, этих соглашений не исполняет. Делится ли режим информацией с Польшей, Румынией и другими — нам не известно.

«СП»: А контролирующая роль МАГАТЭ куда делась? Если агентство можно не информировать по приказу какого-то полковника Семенюка — получается, что главная организация под эгидой ООН — чуть ли не фейк…

— Каждый информирует МАГАТЭ в меру своей доброй воли. Например, Иран проинформировал МАГАТЭ об ударах по Натанзе. Но при этом сказал, что о последствиях не сообщит, потому что это — секретная информация, которой может воспользоваться враг.

Украина сейчас очень неохотно пользуется международными каналами информирования о ситуации на своих АЭС.

«СП»: Миссия МАГАТЭ может напроситься с инспекцией на Южно-Украинскую АЭС, чтобы разобраться, что там происходит?

— Инспекторы туда ездят. Но дело в том, что их возможности на ядерных объектах ограничены.

Всех инспекторов, в первую очередь, интересует вопрос нераспространения. Речь о том, чтобы все ядерные материалы, которые есть на объекте, были учтены. Грубо говоря, чтобы ураном на торговали налево. Это — основная их функция.

Что же касается проблем безопасности, то, в отличие от нераспространения, эта информация предоставляется по доброй воле принимающей стороны. У нас на Запорожской АЭС инспекторы МАГАТЭ тоже не ходят запросто туда, куда захотят. Они запрашивают, чтобы им показали то или иное, а наши уже решают: можно их туда проводить или нельзя.

Резюмируя сказанное, мы можем сказать: с украинскими атомными станциями связана глобальная проблема. Она заключается в том, что информация оттуда идёт очень скупая, ограниченная, и мы, действительно, можем предполагать, что они утаивают происходящие там инциденты.

«СП»: Насколько квалифицированный персонал сейчас работает на украинских АЭС? Не разбежались ещё профессионалы?

— А куда им бежать? За рубежом они никому не нужны — там своих хватает. А если просто убежишь со станции — бронь потеряешь.

Нет, они не разбежались. Персонал там очень неплохой. Многие — ещё с советской подготовкой. Потихонечку происходит деградация образования на Украине, поэтому снижение квалификации у молодых наблюдается.

У Украины не было своего фундаментального образования в ядерной отрасли. Централизованный вуз был у нас в Обнинске. Также готовили ядерщиков в МИФИ.

Украине пришлось создавать своё ядерное образование фактически с нуля, и они его создали. Но — в Севастополе, который опять же покинул Украину.

Теперь пытаются чему-то учить будущих ядерщиков в Одесском Политехническом.

Но тем не менее, наличие кадров ещё советской школы позволяет говорить, что персонал остаётся достаточно квалифицированным. Другое дело, что существует ещё и психология. Этим людям приходится работать под давлением с разных сторон. Это может негативно влиять на сотрудников АЭС и их работу.

«СП»: С каким основными чисто техническими трудностями они сталкиваются?

— Все говорят о топливе. Да, это проблема. Но главная беда — разрыв цепочки поставок.

Украинские АЭС зависели от России по запчастям и принадлежностям для оборудования. Потому что наибольшая часть оборудования поставлялась из РСФСР, а потом из России.

Иностранные заводы не делают запчастей для российских реакторов. Ни один российский завод тоже свои комплектующие туда продавать не будет. Ведь для того, чтобы смонтировать их, нужно отправить на Украину заводских инженеров. А мы помним, как в 2022 году, до начала СВО, Россия отправила туда топливо, а Украина взяла в плен четверых сопровождавших. Это были гражданские люди, которых с огромным трудом удалось обменять на военнопленных.

А износ оборудования, скорее всего, и выливается в инциденты.

«СП»: Эти инциденты могут привести к новому Чернобылю?

— Надеюсь, что нет. На Украине стоят советские реакторы типа ВВЭР. Они основаны на достаточно безопасной технологии. Все знают про аварии в Чернобыле и на Фукусиме, а вот в США была авария, которой никто и не заметил.

На реакторе такого же типа, как наш ВВЭР, — на Трехмильном острове (АЭС Три-Майл-Айленд — «СП») — всё закончилось тем, что реактор перестал существовать как энергообъект. И всё. Не потребовалось эвакуации, не потребовалось даже закрывать АЭС. Второй блок рядом продолжал работать.

Так что, в принципе, это — очень устойчивая технология. С другой стороны: всё, что можно сломать — можно сломать. ВВЭР, конечно, очень устойчив, но шаловливые ручонки могут довести и его до беды. Надеюсь, что этого не будет.