Есть такая партия!

События последнего времени показывают то, что раньше замечали немногие — мы вновь оказались в ситуации идеологического вакуума. Конечно, ощущение того, что мы плывем без руля, без ветрил сопровождало нас все нулевые, но промелькнувшие с декабря 2011-го три года уверили многих, что цель и ориентир нашего существования есть — это наша страна, наше государство, вокруг которых граждане должны сплотиться и покой, стабильность которых должны любой ценой охранять.

Ныне ясно, что перед нами все та же нулевая идея стабильности, только с перчинкой, с горчинкой, с вишенкой, это как хотите. Позитивного же, концептуального видения развития России, как не было, так и нет.

Можно, конечно, подобно Борису Немцову, считать, что в стране теперь существует только две партии — партия европейского выбора и партия китайского выбора. Само такое мышление вполне характерно и выдержано в духе привычной уже нам несамостоятельности либеральной части нашего общества. Помыслить, что помимо китайского или европейского существует какой-то другой, свой выбор, для нее невозможно.

Однако есть в этом высказывании и определенная доля правоты, подтверждающая то, что суверенная Россия не проглядывает ни в одной из нынешних, разыгрывающих смертельную борьбу между собой, идеологий. Постоянные разглагольствования о великой Российской империи, которые мы слышали все эти годы, лишь прикрывали правду о новом застое, об отсутствии движения вперед, об отсутствии собственного представления, о том, какой дорогой идти обществу.

С либеральной идеологией, с этой партией европейского выбора, а точнее европейской капитуляции, многим все давно уже ясно. Ее несостоятельность, ее чуждость национальным интересам — ни для кого не секрет. Это признают и сами ее представители, насчитывающие не более 20% своих потенциальных сторонников среди избирателей. Плоды европейского выбора, начиная с 1985 года всем очевидны. Европейский выбор, сделанный еще СССР, привел не только к краху страны, но и к кризису самой Европы, утратившей чувство реальности и променявшей собственную европейскую идентичность на невнятные абстрактные либеральные принципы, идеологию бесконечного пространственного расширения и поглощения в ущерб собственным национальным интересам и собственной самостоятельности.

Тихая новость последних недель — это крах имперской идеологии, крах той бесконечной оды абстрактному российскому государству, которую сочиняли из одного газетного номера в другой штатные патриоты. Наступает момент осознания того, что в реальности, а не на бумаге и в лозунгах, нет и не может быть никакой абстрактно-государственнической идеологии, что она противоестественна для общества. Почему? Потому что всякая такая идеология работает не на определение ориентиров развития страны, не на ее укрепление и развитие, а на оправдание верховенства чиновничьего аппарата, приросшего к своим кабинетам. Идеология позитива, развития государства должна строиться, исходя из общественного интереса, отражать в первую очередь его, а не интерес тех, кто боится вывалиться из собственного начальственного кресла.

Если Россия стремится сохранить свой суверенитет, то она должна признать, что путь изоляции для нее в текущих условиях — единственный и неизбежный. Россию добивают. И «наши уважаемые партнеры» не могут только разобраться, что делать потом с тушей.

Ни Европе, ни Китаю Россия не нужна. И сейчас, после сделанного уже в чужую пользу некогда выбора, мы живем в тот момент, когда это простое неприятие соседа вполне может воплотиться в реальные действия по его устранению.

Поэтому на первое место должна выйти та идеология, которая способна сплотить и собрать в единое целое атомизировавшееся за последние десятилетия общество вокруг идеи суверенитета и независимости, вокруг действительно своего пути. Такой идеологией может быть только идеология национальная — идеология, ставящая во главу угла то, без чего независимость России не может состояться, государство не способно обрести авторитет и прочный фундамент — православие и русский народ.

Национализм — русский, православный, на сегодняшний день — единственная здоровая с точки зрения своих оснований, своего посыла, идеология. Лишь она способна задать позитивный вектор движения стране, способна сплотить вокруг себя не любителей великой России, не поклонников чиновничьей империи, а настоящих патриотов, готовых на деле, в труде, в государственном управлении, как привыкли ныне говорить, «поднять страну с колен». По-настоящему, не фиктивно, без потери собственного достоинства и суверенитета.

«Казенщина», «фальшь», едва ли не впервые такие негативные характеристики раздались в официальной речи Патриарха. Православие в его социально-политическом, идейном измерении — это идеология не абстрактно-государственническая, она, напротив, та самая подлинная, гражданско-общественная идея, вырастающая из народной общественной жизни, она — корень России. Не зря в своем выступлении, формулируя новый общественный идеал, Патриарх Кирилл поставил государство на последнее место, указал на его зависимость от более фундаментальных идей и принципов: веры, справедливости, солидарности, достоинства. Идеология православного национализма, которая фактически провозглашена XVIII Всемирным Русским Народным Собором, должна и способна обеспечить синтез отсутствующей ныне у российского общества формы, необходимых обществу, реально работающих, продуктивных социальных институтов, со столь же отсутствующим содержанием — целевым обоснованием развития общества, ясными и понятными, соответствующими фундаментальным основам российского социума ориентирами развития.

Понятно, что перед нами лишь заявление о намерениях. Понятно, что тому же заявившему о себе православному национализму требуется теория, люди и практика. Требуется трезвый, деловой подход, не замыкающийся на призывах к тому, чтобы каждого 13-го числа избавляться от долларов. Но, с другой стороны, отрадно, что после стольких лет уверений как со стороны власти, так и со стороны штатной оппозиции в том, что никаких альтернативных политических сил, способных взять на себя ответственность за страну нет, неожиданно, «с места» вновь звучит простое, уверенное, позабытое «Есть такая партия!»

Фото: Илья Питалев/ ТАСС