Русская правда

В интервью Сергея Шаргунова с режиссером Никитой Михалковым была обозначена очень важная мысль: необходимо на государственном уровне озвучить и признать, что 25 лет назад в стране было совершено преступление, измена. Причем это преступление было реализовано на том же государственном уровне. Без этого признания мы будем бесконечно топтаться на месте или ходить по кругу, совершая все новые и новые ошибки, вязнуть в них. Тема эта важна и для разрешения нынешнего финансового ступора, в который впала страна.

Элементарно, но это вернет доверие к власти, на которую, даже в ситуации согласия с курсом, люди до сих пор смотрят с сомнением, уж слишком памятна та череда разводок общества властью, произошедшая на рубеже 80−90 года прошлого века. Через их призму до сих пор во многом воспринимаются все действия и поступки руководства страны. Люди ждут от него подвоха, не уверенны в нем до конца. В свое время, придя к власти, чтобы обозначить новый курс, Хрущев прибег к разоблачению культа личности, отмежевался от него. Получается, что сейчас, без разоблачения государственного преступления, которое привело к распаду Советского Союза и затяжной деградации России, мы тянем груз этой измены за собой, отравляя им и современную жизнь. Та измена запустила вирусы разложения и распада, которые свирепствуют в стране до сих пор, и это следует понимать.

Вместо этого идет очевидная спекуляция на советской ностальгии, и в тоже время, например, при разговоре о 1917 годе, делается акцент на том, что именно большевики ввергли страну в пучину хаоса. Все это производит сумятицу в головах.

То есть мы не пытаемся или пугаемся трезво оценить ближайшую историю и при этом силимся искать корни наших бед где-то глубоко и далеко, чтобы тень вины не пала ненароком близко. Впадаем в логическую шизофрению: обвиняя во всех бедах большевиков, мы где-то за скобками оставляем то, что они за два десятилетия смогли мобилизовать страну, пребывающую в разрухе и терзаемую противоречиями, к Великой войне и победить в ней. После этой войны менее чем за двадцать лет смогли победить в космической гонке. И много еще того, что смогли, сделали. И это при том, что пример СССР на самом деле кардинально изменил весь мир, причем в лучшую сторону. Одно освобождение стран от колониализма чего стоит. После падения Советского Союза колониальный строй стал возрождаться в мире в несколько измененной форме.

Сейчас уже прошло четверть века с распада. И что? Мы до сих пор топчемся на месте.

Признание преступления необходимо и для понимания причин гибели той великой страны. Нам всё последнее время твердили, что она загнулась по совершенно естественным причинам — колосс на глиняных ногах был изначально нежизнеспособен, якобы был утопией, основанной на крови, на несвободе граждан. Но если попытаться оценить ситуацию трезво, то будет понятно, что все внешние и внутренние причины, реальные и мифические, на которые ссылаются при разговоре о распаде Союза, имеют десятое значение и не были необратимыми. Необратимым было одно — государственное предательство. Если мы признаем это, то поймем и причины трагедии, которая произошла с Россией в начале 20-го века — та же измена и предательство элит запустили механизм русской смуты и ввергли страну в хаос, из которого именно большевикам было суждено ее вывести, пусть и ценой больших жертв. Разве сейчас наши элиты чем-то принципиально отличаются от тех? Разве сейчас на них мы можем всецело положиться?

Не назвав вещи своими именами, мы будем и впредь жить в смутном мире предательства, в любой момент ожидая новой подмены. Предательство — это всегда потеря почвы, в этой беспочвенности мы и балансируем до сих пор. Не изобличив его, не назвав, мы привыкаем к нему, оно входит в привычку, становится само собой разумеющимся. Разъедает нас, общество, страну. Рекрутирует поколение людей-индивидуалистов с подпольной логикой «лишь бы мне чай пить», которые, если что, сразу включают призыв «пора валить».

Признание очевидного важно еще и с тех позиций, что ситуация измены лишает чувства ответственности. Внедряет в головы вирус: я никому ничего не должен. Да и, на самом деле, кому и что могу быть должен, если сама власть сняла, списала с себя этот долг? Чем я хуже?.. Нам объясняется, что переживание долга — странный реликт, пережиток тоталитарного прошлого, когда личность — ничто, а коллектив все, поэтому следует окончательно избавиться от этих оков и освободить личность. Она, самодостаточная и самоценная, знает, что ей надо и куда она хочет двигаться, она саморегулируется, как рынок. Все само собой, как на сказочной емелиной печи…

А ведь надо понять и признать, что ответственность за то предательство, за ту измену не только на власти, но и на каждом из нас. Каждый тем или иным образом поучаствовал в том преступлении. Это осознание необходимо не для нагнетания комплекса вины, а для возвращения переживания личного долга.

Избавление от чувства ответственности стимулирует спекулятивную психологию, когда главное — это мои личные интересы, а все остальное имеет значение только с их точки зрения, в плане удобства и выгоды.

Эта спекулятивная психология, создала в обществе, не избавленном от вирусов предательства, спекулятивную, иждивенческую экономику. Экономику, ориентированную исключительно на выгоду любой ценой. Паразитическую, какой она была по отношению к наследию Советского Союза, из которого активно и бездумно высасывала последние соки, до такой степени, что это наследие не выдерживало, как в свое время Саяно-Шушенская ГЭС. Спекулятивную, ведь именно такой стала та же банковская система, превратившаяся из кровеносной системы экономики в ее тромб, преграду на пути развития производства. С точки зрения этой экономической модели, такая страна, как Россия — совершенно не перспективна, не эффективна. К слову, такое же клеймо в свое время было повешено на Советский Союз.

Но не сказав правды о ситуации 25-летней давности, мы, будто обреченные, навязываем себе и стране чужие правила игры, по которым она априори будет неэффективна, в заведомо проигрышной ситуации. Мы, ратующие на политический суверенитет, по сути, потеряли экономический. И загоняем себя все дальше, следуя приговору логики либеральной экономики, которая и есть измена.

В этой логике нам все время твердят, что другой альтернативы нет, кивая на развал СССР. А она есть, и чтобы понять это, надо попросту сказать о предательстве, произошедшем тогда. Тогда спектр вариантов и выбор инструментария сразу существенно расширится и даст нам шанс на настоящий, а не декларируемый, экономический суверенитет.

В ситуации спекулятивной и несуверенной экономической модели как раз и мог произойти кризис, который мы сейчас переживаем. Он не имеет отношения ни к Крыму, ни к событиям на Украине, как злорадствуют всевозможные доброжелатели. Это пожинание результатов все того же предательства, ловушки, в которую оно нас загнало. Кризис — это мешок с гексогеном, который мы сами услужливо внесли в наше здание, а после все время старательно охраняли, считая, что там припасы на черный день, которые спасут.

Эта экономическая логика и есть та самая «пятая колонна», о которой в последнее время так много толкуют. Это не кто-то иной, зловещий, не какая-то группа людей, а инфицированный предательством воздух, которым дышим мы все.

Сказав о предательстве, мы избавимся от атмосферы лжи, нивелирования и расшатывания системы ценностей. Пойдем по пути ее восстановления. Измена всегда происходит под склизкими покровами неправды, в системе миражей.

Необходимо четко проговорить об этом преступлении. Это откроет нам глаза и на нашу историю, и на наше будущее. Вместо этого сейчас все чаще говорят, что страна тогда покончила жизнь самоубийством. Ну и дальше, что суицидальность эта — одна из особенностей психологии русского человека. Но не было никакого самоубийства, как и нет тяги к суицидальности, русский человек чрезвычайно жизнелюбив, а есть жертвенность. Когда есть цель, ради которой не жалко и самого дорогого. Разве Александр Матросов — банальный самоубийца? Это совершенно разные вещи, но в миражном мире постпредательства мы привыкли смешивать все в кучу. Мы привыкли к толерантности, то есть к манипуляции неправдами.

Нужен внутренний бунт против этой навязанной инерции. Нужно слово правды о том, что произошло 25 лет назад. Это важно не для реставрации прошлого, а для нашего настоящего и будущего. Иначе следующая на очереди за СССР Россия.

Фото: Василий Егоров/ТАСС