Шейк ит, беби

Общество трясёт в лихорадке — что ни день, то новый тангейзер. Теперь вот «Дело оренбургских трясогузок» — Следственный комитет РФ проверит видеоролик, в котором девочки, одетые в костюмы пчелок, исполняют танец в стиле тверк.

«Тверк» — это вот что: надо полуприсесть, широко расставив ноги, и трясти тазом — будто к нему что-то прилипло. В рассказе Шукшина «Танцующий Шива» тверк танцует Аркашка Кебин. Правда, тогда ещё не знали этого красивого слова, поэтому танец назывался «Как Ванька Селезнёв дёргает задом гвозди».

Оно бы и ничего, да только в массовой культуре эти движения считаются эротичными. Возникла коллизия: с одной стороны, вроде бы негоже учить девочек-подростков эротическим танцам. Их гоже учить астрономии, тригонометрии, правилу буравчика и всему такому. С другой стороны, ну и куда они потом с этим правилом пойдут? А так…

Но, конечно, защитники танца к этому аргументу не прибегают. Им непременно хочется выставить противников полудетской эротики в абсурдном свете. Типа, ну давайте тогда вальс запретим, он тоже считался неприличным когда-то. (То есть «тверкинг» предлагается рассматривать как продукт культурного прогресса, как результат эволюции хореографии. Хотя тут, скорее, наоборот.) Или говорят, давайте тогда запретим фигурное катание и художественную гимнастику — там тоже девочки «показывают промежность» (выражение популярного радиоурганта Сергея Доренко). Но как раз там, в отличие от эротических танцев, показывают не это, — тут как раз тот случай, когда говорят «мир в глазах смотрящего».

В общем, идей много — сериалы про адвокатов все смотрели, приводить аргументы против здравого смысла (то, что там называется «обоснованные сомнения») мы умеем. Однако дискуссия эта бесплодна: брызги её не долетят до прокурорских и следовательских ботинок. И будет так: вальс и фигурное катание останутся, а подростковый «тверкинг» запретят. Почему? Неважно. В таких делах тем, у кого не развито нравственное чувство, нужно полагаться на тех, у кого оно развито, только и всего.

Как, например, в суждениях о музыке тем, у кого нет слуха, нужно доверять тем, у кого он есть. То же касается науки и техники, врачебного дела, варки супа и жарки котлет. Тем, кто в силу каких-то причин, не разбирается в вопросе, нужно отойти и не мешать тем, кто разбирается — несмотря даже на то, что у тех, кто не разбирается, тоже «есть мнение».

О, это «мнение», в нём-то вся и загвоздка! «Демократический» (в другой терминологии — «массовизированный») человек не способен поверить, что наличие у него «мнения» не обеспечивает ему права участия в решении любого вопроса. На то и «демократия», чтобы считать, что ты тоже «управляешь государством». Так полуторагодовалый младенец хватает вслед за матерью веник и беспорядочно возюкает им по полу: «И я помогаю». А родитель-педагог (или государственный правитель) поощрительно улыбается: молодец! Но лишь до той поры, пока прелестное дитя не начинает разметать во все стороны мусор. Тут веник у него отбирают, и демократия заканчивается. Пора в детскую. Или, вон, в соцсети.

В тех же областях общественной жизни, где «родительский контроль» ослаблен, демократия из фиктивной, но полезной вдохновляющей меры становится оружием разрушения. В первую очередь это касается искусства. Здесь давным-давно диктуют правила те, кто в нём не разбирается (коммерсант и «случайный» массовый зритель, читатель, слушатель — те, кого маркетологи называют «спящим потребителем» и на кого молятся). Именно на них должны равняться те, кто в нём разбирается, а не наоборот, как бывает там, где искусство находится под «родительским» контролем и диктатом.

Если сад не пропалывать и не прореживать, он паршивеет и зарастает бурьяном: социальная энтропия низводит искусство к тверкингу, караван движется со скоростью самого медленного верблюда, а не наоборот, из всех возможных тенденций в «демократической» среде побеждают наиболее примитивные.

Но это в теории. А пока у нас, похоже, есть приятная новость: помимо армии и флота у России появились ещё два друга: прокуратура и Следственный комитет.

Фото: Геннадий Хамельянин/ ТАСС