Общий Солнышко

Однажды осенью возле донецкого аэропорта я встретил добровольца с позывным «Князь».

— А почему ты Князь?

— Я из под Пскова. Там родился, — сказал он, и помедлив, наслаждаясь ребусом, объяснил: — Как князь Владимир.

— Да ла-адно… Он же с Киева, — удивился кто-то.

— Во! И вам уже мозги промыли, — радостно вскинулся ополченец, — Владимир много где бывал… Не, а вы не знали, да? — обращался он к суровым товарищам, столь же сурово экипированный. — Он наш… Тогда ваще никаких украинцев не было. Русь общая. И Красно Солнышко общий…

Эта наивно-пылкая речь, напоминавшая об уроке в начальном классе, сопровождалась близкими раскатами. В сущности, тот парень сказал все точно.

Сейчас много спорят про «единую Украину» и про «русский мир», и раскаты опять становятся громче, чаще… А где ответ — что нас разделяет, а из-за чего ни за что не разделиться насовсем?

Святой Владимир — это ведь и правда и Новгород, и Киев, и крымский Херсонес. И Москва тоже? Да, и Москва. Крестил он всю Русь (то есть утвердил ценности милости и человеколюбия). А третьим Римом, как продолжал свой урок ополченец «Князь», с гибелью Византии стала Москва.

Владимир был ключевой фигурой для историографии времен собирания земель и имперского периода, но не только… Даже совсем в другую эпоху, когда гонениям, и лютым, подвергалось духовенство, в советских газетах можно было прочитать правительственное постановление о том, что крещение Руси «являлось в действительности положительным этапом в истории русского народа».

Не выдуть и не вынуть общую память из голов. Разумеется, память о победе, хотя запрещают советские символы. И память о древнем обретении веры (вопреки беснованию толп и адской жестокости бойни). Странным образом эти памяти десятого века и двадцатого века слиты, словно в хрестоматийно-фронтовом симоновском:

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в Бога не верящих внуков своих.

Ну, вы это стихотворение помните. Помните? Ага… Всем миром, заметим. А какой он — мир? Белорусы — разве не он? Он. Киев — с домом Булгакова на Андреевском спуске и мощами Ильи Муромца в Ближних Пещерах Лавры? Тоже он. Говорят, сейчас решили поставить Владимиру памятник на Воробьевых горах. Многие спрашивают: зачем именно сейчас? Кто-то видит в этом подмигивание Киеву. А, по-моему, это прямой взгляд. Уместный. Но и вневременный. Нам не деться друг от друга. Это утверждение не должно звучать угрожающе. Это закон притяжения. Нельзя уподобляться тем, кто ненавидит, запрещает, клянет, объявляет ворогом. Надо быть шире и выше.

Лучший памятник общей истории — победа таких людей, как ополченец «Князь».

А к конкретному проекту монумента возможны мелочные придирки, возможны и нужны серьезные вопросы. Понятно, что он должен быть сделан достойно, со вкусом. Понятно, что требуется открытое и ясное обсуждение со специалистами и местными жителями. Но вот есть я, живущий рядом с Воробьевыми, и сама идея Князя с Крестом над Москвой кажется мне хорошей. Благословение на радость жизни. И Крест общей скорби.

Ну так пускай появится (привыкнут быстро) еще один узнаваемый символ моего города (а символов этих мало), но главное, символ большего — нас не разорвать.

Не разлучить, хотя кажется: все потеряно, помрачение заливает глаза и дым закрывает небо… Небо-то общее. Славян, как пелось, если помните. И Солнышко общий тоже.