Дискуссия на сайте «СП», касающаяся отношений общества (в частности, его либерального сегмента) и Церкви, так захватила меня, что отбиться от желания поучаствовать в ней никак не получилось. Уж очень назрел и перезрел разговор на эту болезненную тему, а поводы к обсуждению появляются с (не)завидной регулярность. Из последнего — не только эпатажные дагерротипы госпожи Собчак, но, к примеру, и ситуация вокруг фонда «Династия», помимо прочего занимавшегося выпуском и популяризацией формально научной, а на деле вульгарно-пропагандистской атеистической литературы.
Впервые же замысел подобной статьи появился у меня в декабре, когда прозвучавшие в послании Путина Федеральному собранию слова о сакральной значимости Крыма для русского народа и сравнимости его с Храмовой горой вызвали невиданный выброс желчи у разного рода блогеров и экспертов. И психиатрическую «скорую» упомянули, и родоплеменное мышление, и пошутили искрометно про «полный сакрал». Вся эта свистопляска лишь подтвердила в очередной раз аксиому, понятную еще по выставкам «Осторожно, религия» и «Запретное искусство» вкупе с делом Pussy Riot: отечественная либеральная интеллигенция агрессивно и дурновкусно материалистична, по каковой причине не может в спокойном тоне говорить о ценностях, отличных от повседневного потребительства. Заметьте, речь даже не идет о принятии этих ценностей, нет, спокойно говорить — и то не получается. Представители данного сословия органически не способны к беззлобной мягкой иронии на тему духовного, трансцендентного. Иронии, которая была присуща, например, Жану Эффелю.
Те, кто вырос в СССР, наверняка помнят добродушные карикатуры этого французского художника, посвященные сотворению мира, с милым чудаковатым Богом, наивными Адамом и Евой, юными шалопаями-ангелами и незадачливыми чертями. Я человек достаточно консервативных и фундаменталистских взглядов, считающий статью «оскорбление чувств верующих» вполне оправданной, однако у меня эти рисунки вызывают не отторжение, а определенную симпатию. Аналогичным образом относились к творчеству Эффеля и католические священники на его Родине.
Иные из его карикатур были не самыми удачными. И полноценным атеизмом его творчество отнюдь не является. Он не претендует на ревизию христианской картины мироздания, он просто рисует ее в юмористическом тоне, с явной симпатией к героям. Комедия и фантастика — это несколько разные жанры, согласитесь. Это вряд ли тот материал, на котором верующие родители должны воспитывать ребенка. Но если ребенок спросит, можно ли шутить о Боге, ему неплохо бы показать именно карикатуры Эффеля.
Мне могут возразить, что творчество Эффеля — конформистский буржуазный юмор на религиозную тему, русское же богоборчество так же неистово, глубоко и бескомпромиссно, как русская Вера. Отчасти справедливо, недаром Иисус сказал лаодикийцам «как ты тёпл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих», и ярый богоборец может иметь больше шансов на Спасение души, чем маловер, позволяющий себе за чашечкой кофе поиронизировать над противоречиями в Священном Писании. Вот и Мартин Лютер, авторитет, конечно, более протестантский, чем православный, писал: «Богохульство звучит иной раз приятнее для слуха Божьего, чем даже Аллилуйя или какое хотите торжественное славословие. И чем ужаснее и отвратительнее богохульство, тем приятнее Богу». Есть, однако, одно «но». Чего хочет добиться атеист или богоборец (разница между этими двумя понятиями присутствует, атеист в Бога не верит, богоборец верит, но ненавидит его) публичной манифестацией своих взглядов? Как минимум громко оповестить о личной позиции, как максимум — «заразить» ею окружающих. Я могу понять человека, усомнившегося в том, что Бог есть любовь, при виде картин вроде «Апофеоз войны» или «На Шипке все спокойно», напрямую, кстати, с религией не связанных. Может вызвать антиклерикальные — но не строго антирелигиозные — чувства полотно Перова «Чаепитие в Мытищах». Но вот образ Иисуса с ожерельем из сосисок на шее может пробудить разве что рвотный рефлекс и гадливость к автору сего перфоманса, веру же никак не поколеблет, разве что укрепит. Одно из наименований предельного антропоцентризма, граничащего все с тем же отвержением Бога, — прометеизм. Господа, шутящие про «полный сакрал» и вешающие сосиски на Спасителя, вы никакие не Прометеи, ровно напротив, пигмеи, да простит меня это во всех смыслах маленькое африканское племя.
Конечно, несправедливо сказать, что это лишь наша российская проблема. Запад тоже далеко откатился от рафинированной стилистики Эффеля, и «пастафарианство» с «летающим макаронным монстром» — похабщина ничуть не меньшая. Кстати, западные атеистические массовики-затейники в своих нападках демонстрируют столь же утонченную избирательность, что и российские. Главный тамошний атеист Ричард Докинз, книги которого как раз и выпускал свежеопальный фонд г-на Зимина, бичует христианство, но подчеркнуто обходит стороной ислам. У нас же совестливые либералы (сокращенно — совестлибы) нападают конкретно на Православие и РПЦ, а если спросить их о сильнейшей религиозной мотивированности политики США? Тут тебе и диспенсационализм с христианским сионизмом, и «моральное большинство» Фалуэлла, и «сияющий Град на Холме» Рейгана, и «Господь поручил мне свергнуть Саддама» Буша-младшего. Думаю, вопрос проигнорируют, хотя могут и ответить, что эта сакральность у того, у кого надо сакральность, с них станется.
Впрочем, западные масскультовики-затейники в какой-то момент решили доказать несправедливость обвинений в избирательности юмора. Сначала были датские карикатуристы, а недавно вызвал огонь на себя, причем во всех смыслах слова, парижский журнал Charlie Hebdo. Что ж, претензии в плане подбора вышучиваемых объектов можно снять, но качество производимого зарубежными смехачами продукта по-прежнему оставляет самое прискорбное впечатление. Тех же «яшарли» с их великим земляком и вроде бы коллегой Эффелем объединяет не больше, чем Ван Гога и Петра Павленского: оба формально имеют общий статус художника и отметились членовредительством (Павленский даже буквальным и деликатным образом), в остальном же никакого сопоставления.
Вернемся к нашим бара… бера…либералам. Природа не терпит пустоты, и отсутствие у них вкуса к религиозному юмору и сатире приходится компенсировать не имеющим явно выраженных политических симпатий или даже отчетливо патриотическим авторам и коллективам. К числу первых можно отнести тверской Ансамбль Христа Спасителя и Мать Сыра Земля, иронизирующий над клерикальным фундаментализмом как бы от лица оголтелых представителей этого самого фундаментализма. Тексты АХСиМСЗ провокативны, местами тонки, местами толсты, но назвать их примитивными и оскорбительными лично у меня не получается. К тому же представители ансамбля, называющие себя честными христианами, в своих интервью столь зверино серьезно и непроницаемо покерфейсны, так тщательно вырисовывают своему творчеству двойное и даже тройное дно, что закрадывается подозрение — а вдруг действительно не стебутся, а поют что думают?
На патриотическом же фланге наиболее заметно шутит и постмодернизирует по поводу религии Михаил Елизаров. Захар Прилепин в последнее время неоднократно с одобрением вспоминал его в своих статьях, почему-то приписывая, правда, фразу «Окуджава был гермафродитом»; в оригинале Окуджава обладает другим свойством. Однако Захар, на мой взгляд, несколько обедняет в своих оценках елизаровское творчество, считая Михаила лишь контр- и назло-либералам-постмодернистом. На деле автор «Ногтей» и «Pasternak-a» много шире банальной отрицательной идентичности «патриот не либерал» в духе «Украина не Россия». Он выстраивает полнокровную концепцию альтернативного, ощутимо менее нигилистического постмодерна, в том числе и по поводу религии. Рассмотрим для примера не самую раскрученную песню «Не хватает зла».
Сюжет таков. Парень по имени Аслан пытается прозелитировать в исламскую веру товарищей по «качалке», на что те дают отпор, приводя в качестве аргументов особенности дресс-кода мусульманок, накал исламистского терроризма, конфликт между разными изводами веры Мухаммеда. Все это рассказывается с изрядной порцией обсценной лексики. Грубо. Вызывающе. Однако — задеты лишь некоторые стороны обрядовости и реально существующие, пусть и могущие быть предметом дискуссии, негативные издержки конкретного вероисповедания. Основа же учения, фигуры ключевых его персонажей, святые места, все это оставлено за пределами зоны осмеяния. Тончайшая грань между карикатурой на внешние, созданные самими людьми формы существования религии и сверлением без наркоза ее глубинной сути не перейдена.
Кто-то ухмыльнется: «А если бы такое написали о Православии, ты бы тоже рассуждал с умным видом, что грань не перейдена?». Отвечу. Да, наверное, песня «у православных все бабы в платках, они мочат друг друга со времен Василия Болгаробойцы, да вот хотя бы сейчас на Украине, в общем, идите в одно место со своим православием» не вызвала бы у меня добрых чувств. Я бы решил, что автор либо плохо разбирается в моей вере, принимая вершки за корешки и преподнося их в искаженном виде, либо разбирается как раз хорошо, но намеренно выдает одно за другое. В первом случае есть смысл поспорить, покритиковать и разъяснить, во втором лучше всего просто проигнорировать, я к целевой аудитории такого автора явно не отношусь. С Charlie Hebdo и затейниками из организовывавшего выставку «Осторожно, религия!» центра им. Сахарова спорить особо не о чем, но и спокойно проигнорировать их креативы сможет далеко не каждый.
Тут возможно еще одно возражение: «Pussy Riot ведь тоже своим панк-молебном затронули внешние формы, а не глубинную суть Православия, а их за это…». Тут есть тонкость — Толоконникова GmbH устроили свое выступление в храме, на необсуждаемо внутренней территории православной церкви. Елизаров, выступи он со своей песней в мечети, выглядел бы не менее дико, но он делает это в нейтральном светском информационном пространстве, общем для всех (преимущественно же на собственных выступлениях). В елизаровском романе «Библиотекарь» для получения мистических сверхвозможностей от произведений забытого советского писателя Громова нужно было при чтении выполнить условия Тщания и Непрерывности. Сам Михаил в своих книгах и песнях — не только про незадачливого проповедника Аслана — соблюдает условия Тонкой Грани и Нейтральной Территории, поэтому некоторые сверхвозможности его творчество однозначно несет.
Нашему обществу нужны адекватные атеисты, агностики, религиозные скептики, нужна улыбка на религиозную тему, зажигаемая как неверующими, так и верующими. Но вызывать улыбку надо умно, тонко, деликатно и аккуратно. Поэтому Эффель и Елизаров — да, Пусси Эбдо и Шарли Райт — нет.
